С этими мыслями Том отправился в приют, бесцеремонно вошел в кабинет перепуганной миссис Коул и, не говоря ни слова, применил к ней легилименцию. Холодная новогодняя ночь, в которую ему суждено было родиться, и сцена смерти матери предстали перед ним с необычайной ясностью. Директриса дрожала от страха, понимая, что сейчас ее жизнь висит на волоске. Том и вправду прикидывал, не произнести ли смертельное проклятье или ограничиться одним Круциатусом. Однако решил, что на сегодня, пожалуй, смертей с него достаточно.
— Вы и вправду тогда спасли меня, миссис Коул! — приторным учтивым тоном, в котором от этого еще сильнее чувствовалась издевка, сказал Том. — Да и зла в общем-то не желали, полагая, что действуете мне во благо. И маме пытались помочь, хоть вам это и не удалось. За это я пощажу вас и не убью! Однако, заплатить за ваше обращение со мной вам придется!
Круцио!
Директриса упала на пол, корчась от боли, заходясь истошным криком, который, однако, не проникал за пределы защитной сферы. Несколько минут спустя Том снял проклятье, развернулся и, не говоря ни слова, отправился в свою каморку, оставив миссис Коул лежать на полу. У женщины только и хватило сил облегченно вздохнуть, глядя вслед уходящему мучителю.
У себя в комнате Том снова погрузился в напряженные размышления, потому, как сильное неизгладимое впечатление произвели на него воспоминания отца и директрисы. Страшное горькое разочарование овладело семнадцатилетним парнем.
«Мать сказала, что любит папашу и больше никогда не станет колдовать, — думал он. — Неужели любовь толкнула ее на такое безумство, заставила отказаться от борьбы за свою жизнь и за жизнь еще неродившегося ребенка?» Вспомнился ему и разговор с профессором Дамблдором после экзамена по ЗОТИ, и горькая усмешка искривила его губы. «Ложь!» — слетело с них одно слово. А еще находятся глупцы или лицемеры, которые утверждают, что любовь побеждает смерть. Какой обман! Лживая сказочка для простачков, готовых поверить во всякие небылицы! Не побеждает смерть эта зараза, а напротив, губит тех, кто стал ее жертвой. Лучше и безопаснее всего бежать от этой чумы как можно дальше.
И тут Том расхохотался страшным и холодным смехом. Он вспомнил, что мать напоила этого глупого магла, его папашу, амортенцией, а действие, которое это зелье оказывало на рожденных в подобном союзе детей, было известно. Любого другого человека откровение о том, что ему никогда не суждено будет полюбить, повергло бы в ужас. Но только не Тома, который теперь брезговал даже произнести это слово. Он, напротив, усмотрел в этом для себя небывалое благо.
За окном уже была ночь, хоть и короткая, летняя, однако, темная и такая туманная, что нельзя было различить здания, что стояли через дорогу. И также как густой туман растворялся во мраке, так и в сердце Тома воцарилось глубокое отвращение к пресловутой любви, ничтожному папаше и даже к имени, которое он получил от этого магла. Даже раньше, когда еще он не знал о своем происхождении, то инстинктивно не любил свое имя, а теперь тем более не хотел носить его. В воздухе стали одна за другой появляться начертанные волшебной палочкой огненные буквы.
«Том Марволо Реддл (Tom Marvolo Riddle)»
Юноша сосредоточил взгляд на той части имени, что не была ему так ненавистна. Его концовка, слог «ло», сливался с началом фамилии, образуя слово «лорд (I’m lord)». «Я лорд! — усмехнулся Реддл. — Что же, звучит неплохо, во всяком случае лучше, чем ублюдок и недоносок, коим стал после рождения хоть для волшебников, хоть для маглов. И что же за лорд? Это интересно!» Конец фамилии и средний слог образовывали «Вол де (Vol de)» — «воспаривший, победивший». «Кого победивший? — с воодушевлением вопрошал себя Том. — Я хотел победить последнего врага — саму смерть! И ведь сделал это, создал крестраж!» Том снова всмотрелся в оставшиеся слова и слоги «Том Мар (Tom Mar)» и вдруг не удержался от короткого вскрика, настолько сильный испытал восторг: из оставшихся букв как раз можно было сложить слово «смерть (mort)». Так «Том Марволо Реддл (Tom Marvolo Riddle)» при перестановке слогов и букв преобразовалось в анаграмму «Лорд Волдеморт (I’m lord Voldemort)». И это вновь созданное имя казалось Тому куда благозвучнее, отражало суть того, кто собрался носить его, и несравненно лучше подходило наследнику самого Салазара Слизерина. Теперь юноша был уверен, что об этом имени узнает весь мир, волшебники и маглы. Оно будет исполнено величия и славы, а никчемные людишки, грязнокровки и простецы, будут бояться даже произнести его. Теперь лицо Тома исказилось от страшной, так уродующей его радости, а глаза полыхали багрецом от злобы.
«Лорд Волдеморт — мое прошлое, настоящее и будущее!» — проговорил он холодным жестким и властным голосом. И никто пока еще не знал, что в эту темную туманную ночь вместо эгоистичного, гордого и мстительного Тома Реддла, трепетавшего от страха перед смертью и разуверившемся в самом светлом из доступных человеку чувств, появился на свет коварный, жестокий и не знающий жалости лорд Волдеморт.
Комментарий к Глава 44. Лорд Волдеморт
Дорогие читатели! Сейчас я опубликовала одну из ключевых глав фанфика, описывающую очередной рубеж на пути превращения Тома Реддла в лорда Волдеморта. Было бы интересно узнать ваше мнение о том, насколько каноничным предстает главный герой в произведении, а также буду рада услышать ваши советы и рекомендации. Ваша Lucy Bright.
========== Глава 45. Змея и череп. Часть 1 ==========
Вскоре Реддл встал с кровати в своей каморке и вернулся в Литтл Хэлтон в дом Мраксов. Морфин, связанный и с кляпом во рту, все также беспомощно лежал на полу.
— Обливиэйт! — не колеблясь, проговорил Том заклинание, и все воспоминания сегодняшнего вечера стерлись из памяти дяди. Реддл снова стал делать замысловатые движения палочкой, извлекая из своего мозга серебристую субстанцию воспоминаний, и с небывалым мастерством, доступным очень и очень немногим волшебникам, стал вкладывать их в голову Морфина так, что он бы воспринял их как свои собственные. Естественно, Реддл не забыл и немного подкорректировать их, убрав все лишние слова. В общем, выходило так, что Морфин заявился в дом к Реддлам и расквитался с ними за свое и отцово заключение в Азкабане, а также за позор семьи, который учинила спутавшаяся с их сыном сестра. Закончив работать с памятью дяди и обеспечив себе полное алиби перед мракоборцами, Том оставил волшебную палочку Морфина и вышел из хибары. Не забыл он по своему обыкновению прихватить и трофей — золотое кольцо с большим темным камнем, тем более, что эту семейную реликвию он считал своей по праву. Том теперь досконально знал всю историю своего рождения, и только один вопрос не давал ему покоя: где медальон Салазара Слизерина? В хибаре его не нашлось. Можно было предположить, что мать действительно сбежала вместе с ним. Однако, в воспоминаниях миссис Коул, которая вместе с Доброделовым принимала у Меропы роды, никакого медальона не было. Такая драгоценная вещь на шее у нищенки непременно привлекла бы их внимание. И почему, обладая ею, мать оказалась в такой отчаянной нужде? Ведь, продав его, она могла бы безбедно жить на одни проценты с вырученных за него денег. Вещь, принадлежавшая самому Салазару Слизерину, одному из основателей Хогвартса, была не просто драгоценным украшением, но и ценным историческим артефактом, и потому могла стоить целое состояние. Но тут оставалось только гадать и строить бесконечное количество версий. Естественно, Реддл и не стал понапрасну трудиться над разрешением этой задачи с одними неизвестными.
Размышляя таким образом, он вернулся к дому Реддлов, где его должна была дожидаться Виктория. Когда Том подошел ближе к ограде, то в самом деле заметил рядом с ней женскую фигуру, укутанную в плащ и с капюшоном на голове.
— Пришла все-таки? — довольно констатировал Реддл. Нужно было подчистить память этой маглы (потому и велел ей вернуться), раз уж убивать ее он не собирался. Но сделать это можно и чуть позже, а пока что Том с любопытством рассматривал ее. — Давно ждешь?
