Так продолжалось пару недель. Но в один день, когда Нагайна приползла к Тому и собралась было подкрепиться, откуда ни возьмись по воздуху пролетел метко брошенный камень и угодил змее прямо в голову, убив ее на месте. Реддл поднял взгляд и увидел ненавистного Стаббса, который довольными глазами смотрел на результат своей проделки. У Билли в метании камней была недюжинная сноровка, и свою меткость он регулярно отрабатывал на неугодивших ему детях, а потом с циничным смехом заставлял их заучивать и повторять взрослым сочиненные им небылицы о том, откуда взялись синяки и кровоподтеки.
— Ненавижу тебя, ублюдок! — прошипел Том на змеином языке.
— Что ты там шепелявишь, тварь? — злобно и угрожающе прогнусил Билли. — Я ведь не змея!
— К счастью для змей! — презрительно и насмешливо фыркнул в ответ Том. От одного взгляда на погибшую питомицу ему хотелось плакать, отчаянно рыдать, но Реддл изо всех сил сдерживал слезы, готовые политься из глаз. Нельзя, ни в коем случае нельзя было показывать слабость своему врагу, иначе он только сильнее будет торжествовать и при первом удобном случае нападет снова. Так и родилась у него еще одна привычка: не плакать над своим горем, а дерзко смеяться над ним. А кроме того, Том понимал, что Стаббс — не единственный виновник его несчастья.
— Ты ответишь за это, Билли! — с перекошенным от ярости лицом, но при этом тихо и угрожающе, пообещал Том.
— Да я сейчас за такие слова на тебе живого места не оставлю, гнида! Должок за цветочный горшок отдашь! — рассвирепел Стаббс.
— Попробуй! — шелковым голосом отвечал Реддл, чувствуя, как внутри него клокочет и рвется наружу уже знакомая сила. Мальчик давно заметил, что в эти самые моменты, когда кто-то злил его, любая нафантазированная с обидчиком неприятность становилась реальностью. И Том с упоением представил, как сучок дерева, под которым стояли эти двое, ломается и ударяет Стаббса. В ту же секунду довольно толстая ветка ни с того ни с сего хрустнула, и ее толстый конец ударил Билли по лопаткам настолько сильно, что крепкий подросток не устоял на ногах и упал на землю. Реддл бросился к нему и, заглянув в глаза, с удовлетворением отметил в них смятение и панический страх перед чем-то неведомым, даже мистическим.
Том продолжал смотреть на Стаббса пристальным взглядом немигающих глаз, как змея, которая гипнотизирует свою жертву.
— Ты ведь не сам выследил меня, верно? — четко выговаривая каждое слово и слегка растягивая гласные, проговорил Реддл. — Кто рассказал тебе про Нагайну? — продолжал допытываться он. — Говори правду! — властным голосом сказал Том, словно отдавая приказ.
— Я велел Деннису Бишопу следить за тобой, — точно против воли отвечал Билли. — Делать мне больше нечего, кроме как лично шпионить за такой падалью, как ты! — вдруг огрызнулся он. Все это время враги, естественно, говорили на повышенных тонах, и ссора рано или поздно привлекла бы внимание взрослых. Однако крик боли, изданный Стаббсом от удара веткой, сыграл роль сигнала тревоги, на который немедленно пришли взрослые: сама директор и медсестра.
— Что ты опять натворил, Реддл? — явно выражала неудовольствие миссис Коул, с тревогой и недоумением глядя на Билли и сломанную ветку.
— Он ударил меня этой веткой! — крикнул Стаббс.
— Да неужели? — иронизировал Том. — Миссис Коул, я не притрагивался к этому сучку, — спокойно заявлял мальчик, глядя прямо в глаза своей собеседнице. Ведь сказанная им фраза была правдой, которая, однако, словно ширма, скрывала всю суть. — Взгляните также на высоту, — продолжал убеждать Том. — Метра три, не меньше. Разве я мог до него дотянуться? Ветка сама как-то обломилась. Билли, конечно, не повезло, но я тут ни при чем.
— Ага, — подозрительно и с раздражением сказала директор. — И цветочный горшок у него сам на голову упал, и ветка сама обломилась! А ты, как всегда, ни при чем, да?
— Да, миссис Коул! — уверено и невозмутимо лгал мальчишка, зная, что директрисе и в самом деле нечего ему предъявить. Он также отметил, что и Билли молчит о том, что наблюдал за Томом и видел, как он разговаривал со змеей. Сообщать подобный бред и прослыть при этом ненормальным Стаббс не собирался. Миссис Коул же снова разразилась гневной, но бесполезной тирадой.
— Противный негодник! Ну прямо-таки несносный ребенок! И за что нам такое наказание — терпеть тебя под этой крышей? С одним тобой больше хлопот, чем со всеми остальными, вместе взятыми!
Миссис Коул подумала было, уж не велеть ли высечь его, но вспомнив как бы случайно сломанную розгу, отказалась от этой затеи.
— Быстро марш в свою комнату и сиди там, не высовываясь! И я запрещаю тебе выходить из нее даже в столовую. До конца дня будешь без еды.
На другой день весь приют, - и взрослые, и дети, - пребывал в растерянном шоке от невиданного, неприятного и очень странного события. Рано поутру, когда миссис Коул и работницы, которые должны были заступить на дежурство, вошли в маленький дворик, то глазам их предстало пугающее зрелище. С лесов, установленных несколько дней назад по фасаду здания для того, чтобы покрасить стену, свисала длинная веревка с петлей на конце. И в этой петле был повешен за шею кролик Билли Стаббса, который первым делом, конечно же, обвинил во всем Реддла. И этим словам охотно бы поверили, если бы не одно обстоятельство. Ни один человек не забрался бы на леса без лестницы, которую маляры всегда убирали сразу же после окончания рабочего дня. Том утверждал, что кролик, скорее всего, сам залез туда и, запутавшись в веревках, упал. Но вместе с этим было неясно, как животное попало на эти леса.
— Чертовщина какая-то! — восклицали не один и не два человека в благотворительном заведении. И эта самая чертовщина снова была косвенным образом связана с именем Реддла, хоть прямо его обвинить было нельзя. Миссис Коул, разумеется, помнила о вчерашней стычке мальчишек, но этого было недостаточно. И директрисе пришлось оставить в покое нелюбимого ею Тома. А он просто воспользовался необычными способностями, которых нет у других. Когда Реддлу разрешили выйти из его комнаты, то мальчик проследил за Стаббсом в то время, как он выносил кролика на улицу, чтобы зверек побегал по травке. Улучив момент, когда Билли ненадолго отвлекся, Том заманил кролика в ловушку - небольшую, выкопанную им ямку. Стаббс упорно искал любимца, но не мог найти. Когда стемнело, он решил продолжить поиски на другой день. А Том тем временем повелительно и не мигая взглянул на кролика. Затем он вытянул вперед руки, вкладывая в это движение всю волю, какую имел. И животное странным образом подчинилось ему, хотя Том никогда никого не дрессировал. Следуя за направлением руки ребенка, кролик лез все выше и выше, пока не добрался до веревок. На конце одной из них Реддл сделал петлю, не прикасаясь к ней руками, и приказал кролику лезть в нее, а потом сбросил веревку. Перед тем как решиться на такой жестокий поступок, мальчик некоторое время колебался, особенно когда кролик был на расстоянии вытянутой руки. Вид такого безобидного комочка вызвал в его сердце мимолетный приступ жалости, и оно на мгновение сжалось от ужаса всей затеи. В голове промелькнула было мысль, что несправедливо одному расплачиваться за вину другого, а бедный кролик ни в чем не провинился перед ним. Однако ему тут же вспомнилась Нагайна, которая, между прочим, тоже никому ничем не навредила, и тем не менее мертва. Теперь в душе Тома пылала вовсе нехарактерная для ребенка ярость и жажда мести, и потому страдания животного, дергавшегося в предсмертных конвульсиях, доставляли ему удовольствие, от которого кровь стучала в висках.
========== Глава 4. Немного солнца в холодной воде ==========
Колокольный звон после торжественной мессы по случаю Рождества уже отзвенел во всех городских церквях и соборах. Закончились и занятия с отцом Доброделовым в воскресной школе, куда воспитанники приюта миссис Коул ходили каждую неделю. Сейчас они, как обычно, возвращались в заведение, которое первые годы жизни служило им подобием дома. Было относительно тепло, однако дул неприятный сырой ветер, а подтаивающий снег превращался под ногами в холодную чавкающую кашу. Медсестра Марта, которая в этот раз сопровождала сирот в церковь и обратно, недовольно вздохнула, не без оснований чувствуя, что после этого похода работы у нее сильно прибавится. Она шла довольно быстрым шагом, но торопить детей ей не пришлось: те и сами спешили скорее попасть в приют, в относительный комфорт. У некоторых детей промокли ноги, потому как обувь воспитанников нельзя было назвать добротной, и она не могла выдержать вызовов непогоды. Пальто же хоть и назывались зимними, но плохо защищали от холода и ветра. Из всех детей, кто шел попарно в длинной шеренге, только один человек не мерз, ибо на душе у него сейчас было очень тепло. Это был Том Марволо Реддл.
