Еще Реддл обнаружил, что кроме известных всем в школе входов и выходов, в Хогвартсе имеются тайные ходы. Один из них начинался под стоящей на четвертом этаже статуей одноглазой горбатой ведьмы. Если постучать по горбу, то в ней открывался лаз, который вел в соседнюю со школой деревню Хогсмид. Она была примечательна тем, что жили там одни волшебники, и в ней имелось много таких вещей, которые считались местными достопримечательностями, например, большой магазин сладостей «Сладкое королевство» или лавка волшебных инструментов «Зонко». И хотя ходить в Хогсмид разрешали только с третьего курса и только в определенные дни, Том ходил туда, когда заблагорассудится, воспользовавшись дезиллюминационным заклинанием и потайным ходом. Да и бдительного завхоза Филча ему опасаться не приходилось.

Реддл продолжал также неустанно искать сведения о Тайной комнате и скрытом в ней чудовище, а еще ответ на вопрос: можно ли с помощью волшебства обрести бессмертие. Но пока что ни в том, ни в другом деле успеха не добился, но не сомневался в нем. Том даже подумал о том, а не взять ли ему в дополнение к уже изучаемым дисциплинам еще и уход за магическими существами, но все же решил эту идею отбросить. Вряд ли на этих уроках будут рассказывать о древних чудовищах, способных убить человека. Даже с опасными, но вполне изученными драконами и гиппогрифами, не придется иметь никаких дел. Все же Том пробежал эти учебники глазами и выяснил, что за кони были впряжены в кареты, которые доставляли учеников от платформы поезда до школы. Этих летающих коней и в самом деле могли видеть далеко не все волшебники, а лишь те, кто видел смерть. Ну а среди учеников таких людей было не так уж и много. Также ему попалось весьма необычное издание «Чудовищная книга о чудищах», сам процесс чтения которой мог быть просто невозможным. Когда книгу открывали, она норовила укусить чтеца за руку и огрызалась. Оглушающее заклятье позволяло ненадолго усмирить ее, но листать при этом страницы было нельзя. Однако, внимательно осмотрев корешок, Том прочел «Погладь меня, и чудище станет ласковым». И в самом деле, когда Реддл легонько погладил корешок, то книга сразу стала вести себя как обычная книга.

А вообще, поиски бессмертия и Тайной комнаты на время отошли для Реддла на второй план, так как он должен был готовиться к досрочным для него экзаменам СОВ. Для Тома это было не просто возможностью лишний раз продемонстрировать свою исключительность, ублажив тем самым гордыню, но и претендовать на министерскую стипендию в качестве денежного вознаграждения. А галеоны ему пришлись бы сейчас как нельзя кстати, дали бы возможность не просто прилично одеться, но и купить все, что было нужно, в том числе и в магазине «Горбин и Бэрк». Кроме того, сделать это он теперь смог бы на свои средства, а не на чьи-то подачки, что было немаловажно для гордого слизеринца. Также Том был намерен как можно скорее открыть свое хранилище в волшебном банке Гринготтс, чтобы, наконец-то, в полной мере почувствовать свою принадлежность к миру магов.

Сейчас же в преддверии Рождества мысли однокурсников и тем более однокурсниц Тома были заняты подготовкой к балу. Для студентов старших курсов, начиная с четвертого, помимо праздничного ужина, это означало еще и танцы. Поэтому у студенток обсуждения парадных мантий, их цветов и фасонов, а также причесок и украшений были главными темами разговоров, вытеснив привычные учебные дела. Реддл же к предстоящему событию казался равнодушным и втайне усмехался, если ему доводилось встретиться с кампанией девочек. Правда, он все же заранее позаботился о парадной мантии, и был вполне спокоен, зная, что его совсем немного поношенное черное шелковое одеяние с вышитой на груди серебряной змеей и сдержанно-скромной вышивкой на манжетах будет смотреться вполне прилично.

Однако Том вскоре убедился, что все не так просто, как казалось на первый взгляд. Где-то за неделю до бала профессор Слизнорт попросил его зайти к нему в кабинет. Когда Том это сделал, то декан сразу же в лоб спросил его, готов ли он к празднику, и тон его при этом был очень серьезным.

— Вполне, сэр!

— Вы должны понимать, Том, что раз уж вы лучший ученик факультета и даже курса, то на вас ложится гораздо большая ответственность, чем на других студентов.

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, профессор. Хотя, разумеется, буду соответствовать всем требованиям.

— По традиции четырем студентам или студенткам, которые принесли своим факультетам наибольшее число баллов, предоставляется особая честь открыть Рождественский бал вместе со своими дамами и кавалерами. Так что настоятельно советую вам в преддверии праздника отвлечься от ваших фолиантов и серьезно задуматься над тем, с кем вы пойдете на праздник. — Тут профессор Слизнорт приятно улыбнулся и многозначительно подмигнул. — Не думаю, что здесь у вас возникнут хоть какие-нибудь проблемы.

— Сэр, я все сделаю в лучшем виде! — отвечал Реддл, относясь ко всему предстоящему просто как к очередному заданию, школьной обязанности.

— Не сомневаюсь, Том!

Но тут декан заметил, как на лице его лучшего ученика на мгновение мелькнуло беспокойство. И хоть Гораций Слизнорт и не отличался такой проницательностью, которая была присуща, например, Альбусу Дамблдору, все же он догадался о причине: Реддл совсем не умеет танцевать, ведь он сирота без семьи и вообще без родственников. Стараясь выражаться как можно деликатнее, он словно невзначай обронил:

— Если вы, мистер Реддл, не совсем уверенно чувствуете себя в танце, то профессор Вилкост, я полагаю, с удовольствием преподаст вам некоторые па и фигуры. Не сомневаюсь, что вы вполне можете к ней обратиться.

— Благодарю, сэр. Я так и сделаю, — отвечал Реддл, опустив голову, чтобы спрятать краску смущения, залившую щеки.

В тот же вечер Том сидел в гостиной и молча слушал Родольфуса, а разговор вертелся опять-таки вокруг пресловутого бала.

— Нет, Том, нужно действовать, и как можно скорее, иначе всех хорошеньких разберут и останутся либо серые мышки, либо маглокровки. Но они всегда гуляют вместе, а в одиночку их никого не застать. Их же нельзя всех пригласить, — сетовал однокурсник.

— Вот уж ни капли меня не волнует, что останусь без девчонки. Скорее тролль трансфигурируется в вейлу, — самодовольно усмехнулся Реддл.

— Ну конечно, уж кому-кому, а тебе, первому ученику факультета, открывающему бал, да еще с таким фасадом, точно горевать не о чем. Том, а ты кого хочешь пригласить, а?

— Какая тебе разница? Ты лучше Эллу Эйвери скорее зови, пока Абраксас тебе дорожку не перешел. Он на нее глаз положил, но пока робеет подойти.

— А ты откуда знаешь?

Реддл промолчал в ответ. Пожалуй, не стоило говорить лишнего даже Родольфусу. Навыки окклюменции и легилименции и здесь сослужили Тому хорошую службу, и он нисколько не пожалел, что в свое время на их отработку убил половину зимних каникул. Зато теперь мог при желании досконально узнать мысли сокурсников.

— Но она же все время с Дру ходит! — возражал Дольф.

Реддл на минуту задумался.

— Ну, ладно. Хорошо, я приглашу Друэллу и, так уж и быть, позову от твоего имени Эллу.

— Да ты с ума сошел! — изумился Лестрейндж. — Друэлла же невеста Сигнуса и, сто процентов, пойдет с ним. Тебе она откажет! Может, лучше Араминту Мелифлуа позвать, а? Она хоть и третьекурсница, но такая милашка, блондиночка, и фигуркой хороша, все при ней. Кроме того, чистокровная.

— Тебе бы только смазливое лицо да пышный бюст! — съязвил Том. — Позови ты тогда эту, с рыжими волосами, как ее, Уизли Элизабет. Тоже чистокровная.

— Гриффиндорку? Нет, сама она, конечно, ничего, — рассуждал Родольфус. — Но весь вечер любоваться на ее обноски, в которые ее родители-нищеброды одевают! Нет уж, уволь! Хотя жаль девочку.

— Сейчас Друэлла с Эллой вернутся с прорицаний, — пропуская мимо ушей последние слова Родольфуса, снова заговорил Реддл. Сам он на эти занятия больше не ходил, опасаясь провидческого дара Кассандры Трелони.