— Ты неправильно произносишь, - проговорил, чуть поколебавшись, Том. — Надо “Вингардиум Левиоса”, а не “Левиоса”.
Родольфус послушался совета, и его перо тоже стало парить в воздухе, поднятое волшебной палочкой.
— Очень хорошо, мистер Лестрейндж. Еще десять очков Слизерину. А вы, мистер Реддл, чтобы не сидеть просто так, попробуйте починить это.
Тут профессор Стрикт сбросила со стола небольшую вазу с цветами, которая, стукнувшись о пол, разбилась на кусочки. Том направил тисовую палочку на черепки, и после заклятия Reparo эти осколки снова срослись.
— Агуаменти! — произнес заклинание Реддл, и в вазе сразу появилась чистая вода. Том так же, не прикасаясь руками ни к вазе, ни к цветам, с помощью волшебной палочки собрал их, и уже меньше чем через минуту ваза снова была на учительском столе, как будто и не падала с него.
— Замечательно, мистер Реддл! Еще пятнадцать очков вы приносите своему факультету. Скажите, вы ведь заранее прочитали учебник и практиковались сами?
— Да, профессор!
— Что же, похвально. Вообще замечательно, когда талант и прилежание сходятся в союз. А вы далеко пойдете, мистер Реддл. Я не удивлюсь, если однажды весь волшебный мир о вас узнает.
После первого урока заклинаний толпа слизеринцев-первокурсников, направлявшихся на занятие по трансфигурации в башню факультета Гриффиндор, напоминала жужжащий улей пчел. Все разговоры в голос и тихие перешептывания вертелись вокруг одной темы - небывалого успеха Реддла. Молчал и при этом зеленел от злости, пожалуй, только Сигнус Блэк. Тут к Тому подошли Друэлла Розье и ее подруга Элла Эйвери.
— Том, благодаря тебе у Слизерина теперь больше всего очков! — приветливо сказала Элла, глядя на четверо песочных часов. Вот только был в них не песок, а драгоценные камни: сапфиры — у Когтеврана, рубины — у Гриффиндора. Их лежало ровно столько, сколько баллов заработал каждый факультет. Внушительная кучка изумрудов, заполнявших часы Слизерина, была заметно больше всех других.
— Да, — вторила Элле Друэлла, улыбаясь Тому. — Держу пари, так мы и соревнования между факультетами в этом году выиграем!
Здесь уже Блэк не утерпел. Дело в том, что они были с детства просватаны друг за друга родителями обоих учеников. Девочка с самого начала нравилась Сигнусу, но сама она никак не выделяла его среди знакомых ей мальчиков, хотя и была весьма вежливой, как велело ей воспитание.
— Что это ты, Друэлла, опускаешься до общения с простецом без роду без племени, другой день как прибывшим к нам с магловской помойки?
— Тебе-то что за дело, а, Сигнус?
— Не только мне, но и нашим семьям это важно!
— Ой, Сигнус! — вмешался в разговор Родольфус. — Избавь нас от выражения своей зависти!
В груди у Тома горели гнев и жажда мести, однако Реддл чувствовал, что идти сейчас на поводу у эмоций значило бы унизить себя недостойным поведением в присутствии этих чванливых чистокровок. Он лишь только сказал, при этом недобро усмехаясь:
— Ну что ты, Дольф! Вряд ли Блэк унизится до зависти полукровке. А вот всерьез опасаться нахлобучки от миссис Блэк и трусить перед мамочкой он обязательно будет. Ведь ему далеко до положения первого ученика факультета.
При этих словах Друэлла и Элла усмехнулись, Родольфус заливисто, но, впрочем, без злорадства, засмеялся, а кое-кто захохотал во весь голос.
— Маменькин сынок, кто бы мог подумать!
Разговаривая обо всем этом, слизеринцы пришли к классу трансфигурации. Это был внушительных размеров кабинет с большим расстоянием между партами. По стенам висели схемы различных превращений, изображения на которых двигались. Вести урок должен был профессор Дамблдор, но он пока не появился. Том мысленно повторял про себя, как превратить спичку в иголку, а пуговицу — в жука. Ему хотелось повторить свой успех, чтобы не ударить в грязь лицом перед профессором Дамблдором. Все смотрели на открытую дверь, ожидая его появления, но волшебник неожиданно возник прямо из воздуха рядом с учительским столом. Гриффиндорцы, с которыми сейчас должен был проходить урок, приветственно загалдели, а слизеринцы молча ждали.
— Спокойной ночи! — вдруг выпалил профессор, а глаза его при этом смотрели очень доброжелательно. От небрежного взмаха его волшебной палочки гриффиндорцы вмиг замолчали, глаза их закрылись, головы склонились у одних на руку, у других прямо на парты. Было очевидно, что они спят. Но не прошло и нескольких секунд, как они снова проснулись, но уже не шумели.
— Что ж, приветствую вас, гриффиндорцы и слизеринцы, на нашем с вами первом занятии. Как вы сами только что убедились, трансфигурация способна даже из самых больших непосед сделать заядлых сонь. Ее возможности и в самом деле весьма широки, но использовать их в полной мере может лишь тот, кто будет серьезно заниматься этой наукой.
Теперь уже все студенты притихли, поглядывая на спички и с нетерпением ожидая, когда профессор объяснит им и даст задание превратить их, например, в иголки. Но снова обманулись в своих ожиданиях.
— Ах, ну что за интерес превращать спички в иголки? Куда приятнее проделать то же самое с сушеными лягушачьими лапками, превратив их в настоящих шоколадных лягушек, не правда ли?
При этих словах у каждого на столе появилось по нескольку лягушачьих лапок.
— Представьте себе то, что вы хотите получить в результате превращения в общем и в деталях. Чем четче будет картинка, тем лучше. Затем направьте палочку на лапку и произнесите заклинание трансфигурации.
Студенты переглянулись и принялись за дело. По столу Тома уже прыгала шоколадная лягушка, норовя соскочить со стола и улизнуть от вознамерившегося съесть ее мальчишки.
— Стоять! Остолбеней! — повысив голос, сказал Том, и коричневая попрыгунья замерла на месте, а Реддл преспокойно взял ее в руку и отправил в рот.
— Замечательно, Том! — похвалил ученика профессор Дамблдор, глядя на него внимательным долгим взглядом. — Десять очков Слизерину за прекрасно исполненное превращение. А откуда вы, мистер Реддл, узнали об обездвиживающем заклятии?
— Я кое-что купил во «Флориш и Блоттс» для дополнительного чтения и полагал, что сейчас самое время попробовать это заклинание, сэр, - подбирая каждое слово, дабы выдать лишь необходимый минимум информации, отвечал Том.
— Ваша жажда знаний весьма похвальна, - все еще не сводя заинтересованного взгляда с Реддла, заговорил профессор. — Я присуждаю еще десять очков Слизерину. Однако, Том, при вашем таланте и уме вы должны догадаться, что далеко не каждым заклинанием, которое вы захотите выучить самостоятельно, можно разбрасываться направо и налево, применяя его к людям. Хотя обездвиживающее заклинание, конечно, безвредное. Напомню также, что творить волшебство вне школы, а тем более в присутствии маглов, строго запрещено, - твердым голосом сказал Дамблдор.
— Но если чародею понадобится защитить от этих самых маглов, например, свою жизнь, здоровье и честь, то в этом случае магия вполне допустима. Рассматривая подобные дела несовершеннолетних магов, Визенгамот обычно учитывал эти обстоятельства.
— О, я вижу, вы уже успели познакомиться с законами волшебного мира, - улыбнулся профессор.
— Вы сами сказали, сэр, что, вступая в мир магов, нужно соблюдать волшебные законы, - невозмутимо отозвался Реддл.
— Разумеется, Том, однако нарушать Международный статут о секретности вряд ли будет допустимо в простых детских спорах.
Реддл лишь промолчал в ответ, не желая выдавать своих мыслей на сей счет, которые никак не совпадали со сказанными профессором Дамблдором словами. Занятие тем временем продолжалось, и ученики с энтузиазмом пытались превратить сушеные лягушачьи лапки в шоколадных лягушек. У кого-то из студентов получилось сделать шоколадными только лапки, а гриффиндорец Генри Поттер превратил лапку в целую лягушку, но она не прыгала. У Сигнуса и Рудольфуса лягушки были шоколадными и притом живыми, но хромали на все четыре лапки. Профессор Дамблдор тем не менее удовлетворенно кивал всякий раз, когда видел хоть чей-то малейший успех и не скупился на баллы и похвалы, при этом неустанно объясняя материал и помогая подсказками.
