Высокая синеглазая девочка, расправив плечи, вальяжно проплыла через зал, шурша шелковой мантией, и уселась на стул. Профессор Дамблдор надел ей на голову ветхую шляпу, она задумалась секунд на тридцать, а потом громогласно провозгласила:
— Слизерин!
— Блэк, Сигнус! — услышав свое имя, мальчик встал и, гордо вздернув подбородок, проследовал к стулу. В этот раз шляпа не стала думать ни секунды и сразу выдала вердикт.
— Слизерин!
Затем подошла очередь Амоса Диггори, который почти сразу был отправлен в Пуффендуй, и направился к желтому столу.
— Долгопупс, Николас! — проговорил профессор Дамблдор имя очередного ученика. Полноватый и слегка неуклюжий мальчик отпустил своего серого кота и неуверенно прошел к табурету.
— Гриффиндор! — твердо сказала шляпа.
— Клэйдон, Эрик!
— Пуффендуй! — быстро определилась судьба очередного ученика.
Сосед Тома по поезду, Родольфус Лестрейндж, попал в Слизерин, чем он был очень доволен, но не удивлен. Еще в поезде Лестрейндж говорил, что вся его семья училась именно на этом факультете.
— Малфой, Абраксас! — Хорошо сложенный блондин с длинными волосами оказался на стуле.
- Слизерин!
Наконец, брат и сестра Джон и Ханна Патил почти сразу попали в Когтевран.
— Поттер, Генри! — в очередной раз послышался голос профессора Дамблдора.
— Гриффиндор! — практически сразу прокричала шляпа, и мальчик с темными, чуть взлохмаченными вихрами отправился за стол, накрытый красной скатертью.
Чем ближе становилась очередь Тома, тем все более сильное волнение охватывало его.
Услышав свое имя, мальчик поспешно пересек зал и надел на голову шляпу. Прошло уже больше времени, чем этому головному убору требовалось раньше для того, чтобы найти наиболее подходящий для каждого ученика факультет. Том, в конце концов, не выдержал и тихо, так чтобы слышала только эта странная собеседница, зашептал:
— Ну сколько можно! Неужели неясно, что у меня только одна дорога?
Это прозвучало не очень вежливо, и шляпа слегка обиделась.
— Попрошу мне не указывать, юноша! Я свое дело, смею заметить, знаю неплохо. Не вы первый, не вы последний, кого я распределяю на подходящий факультет. Ваше желание учиться в Слизерине я, конечно, учту, но выбор будет очень нелегким. У вас имеются качества, необходимые для учебы практически на любом факультете. Есть и острый ум, достойный Когтеврана, и трудолюбие с упорством — неизменные спутники пуффендуйцев, и разумеется, слизеринское тщеславие. Гриффиндор подходит тебе меньше всего. Нет, отвага, конечно, тут налицо, но она не имеет ничего общего с благородством. Напротив, ты можешь решиться на такой поступок, который у других людей вызывает отвращение и страх. А так, любой из трех других факультетов ты можешь прекрасно закончить, если захочешь, и станешь успешным волшебником.
— Ну, что вы! — съехидничал Том. — Мне нужен факультет, который поможет мне стать великим волшебником, о котором узнает не только волшебный мир, но и магловский! Понимаете?
— Мерлин, какие амбиции! — не то притворно, не то по-настоящему восхитилась шляпа. — Ну, тогда без всяких сомнений…
— Слизерин! — прокричала она на весь зал. Том заулыбался, но не красивой, а хищной улыбкой, которая, правда, тут же сошла с его губ, а лицо приняло бесстрастное выражение. Том уселся рядом с Родольфусом за столом с изумрудно-зеленой скатертью. Мальчишка с неприязнью смотрел на изрядно потрепанную шляпу, и в очередной раз пообещал себе, что эта старая тряпка заплатит за то, что посмела говорить с ним в таком тоне, да еще столько времени томила при определении своего факультета. В эту самую минуту к слизеринцам присоединилась миловидная девочка Друэлла Розье. И, наконец, последний ученик в списке, Билл Уизли, отправился, как и хотел, в Гриффиндор.
Том тем временем смотрел на отдельный стол, за которым сидели преподаватели, в том числе и профессора Альбус Дамблдор и Галатея Вилкост. Со своего кресла поднялся директор Армандо Диппет, полноватый пожилой волшебник с редкими светлыми волосами. Воцарилась тишина, и в ней зазвучали слова приветственной речи по случаю начала учебного года.
— Дорогие студенты Хогвартса! Рад снова видеть вас, вернувшихся в родную школу после летних каникул. Также приветствую и тех, кто в этом году впервые сядет за парту. Хочу искренне пожелать вам успехов в обучении и освоении волшебных наук. Наши преподаватели будут рады помочь раскрыться бутонам ваших талантов и превратить их в прекрасные цветы. Пусть каждый из вас обретет здесь настоящих и верных друзей, ведь дружба — это бесценное сокровище, которым нужно дорожить с самых юных лет. А сейчас, да начнется пир!
При этих словах на пустых факультетских столах появились всевозможные и, как убедился Том, очень вкусные, кушанья, большую часть которых ему никогда не доводилось пробовать. Да и вообще подобное изобилие за трапезой было для него делом небывалым: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, жареная картошка, бекон и стейки… Когда все наелись досыта, тарелки опустели, стали идеально чистыми, а на них появилось сладкое: мороженое всех мыслимых видов, фруктовые торты, шоколадные эклеры…
Том, поначалу набросившийся на еду, уже через несколько минут счел за благо обуздывать свой аппетит, видя, как неторопливо, а порой даже лениво, ковыряют свои порции на тарелках его теперешние однокурсники. Мальчик сразу понял, что для большинства из них все эти кушанья совсем не в диковинку. Мальчики и девочки вели между собой неспешные беседы о своих семьях, и многие дети были уже знакомы между собой.
— Да, конечно, - задумчиво и чуть растягивая слова, говорил Абраксас Малфой. — Как и следовало ожидать, почти все чистокровные попали в Слизерин.
— Ты ошибаешься, дорогой Абраксас! — с усмешкой фыркнул Сигнус Блэк. — Сейчас все не так, как в былые времена, хотя бы тогда, когда директором был мой дед. Теперь же представителям чистокровных родов приходится учиться бок о бок со всяким отребьем. Ну, ладно, в Пуффендуе их полным-полно, но чтобы в самом Слизерине! — тут Сигнус презрительно посмотрел на Тома. Реддл в ответ бросил на Блэка неприязненный взгляд.
— Мой отец был волшебником! — чуть повысив голос, но стараясь сохранять достоинство и держать себя в руках, отвечал Том.
— Да? — продолжал усмехаться Сигнус. — И как его звали?
— Том Реддл.
— Ненормальный! Такой фамилии ни один порядочный волшебник не носил. Да ты из никчемных маглов!
— Перестаньте! — вмешался в разговор Родольфус, заметив, что некоторые преподаватели уже смотрят на них из-за своего стола. — Сигнус, маглокровки никогда не учились в Слизерине. Наш благородный основатель перевернулся бы в гробу, если бы кого-то из них распределили на его факультет. Скорее всего, Том полукровка, которых на Слизерине немало.
— Да не все ли равно! Полукровка или грязнокровка, собака или свинья!
Реддла охватила ярость, которая, однако бушевала только внутри него. Голос же Тома прозвучал на удивление спокойно, а сам мальчик, гордо выпрямившись, быстро извлек волшебную палочку
— Силенцио! — четко выговорил он, и Сигнус умолк на полуслове, продолжая при этом беззвучно шевелить губами.
Тем временем за спинами учеников, неожиданно возник профессор Дамблдор — декан Гриффиндора и заместитель директора.
— Какой позор, мистер Блэк! — строго заговорил он. — Представитель одной из самых благородных семей, а ведет себя как неотесанный, невоспитанный грубиян! Такого хамства, я уверен, не позволит себе ни один уважающий себя волшебник. Разве вас не учили соблюдать приличия, мистер Блэк, особенно на людях? Я снимаю со Слизерина двадцать пять очков, и факультет начнет год с отрицательным счетом. Но столь мягкое наказание назначается вам только на первый раз. В дальнейшем за подобные выходки можно вообще перестать быть студентом Хогвартса.
После этой маленькой речи профессор вернулся за преподавательский стол.
Реддл же ничуть не радовался тому, что сначала Родолфус вмешался в их с Сигнусом разговор, а теперь вот и Дамблдор вступился за него. Гораздо больше грело душу то, что он сумел самолично заставить обидчика в буквальном смысле заткнуться с помощью одного из заклинаний, взятого вовсе не из учебников. Кроме того, мальчик чувствовал на себе внимательный взгляд преподавателя, который, наказав Сигнуса, все же оставил без внимания его собственную выходку. Том также заметил, что большинство слизеринцев, сидящих за столом, вполне оценили если не факт отпора знатному заносчивому мальчишке, то, по крайней мере, заклинание, сделанное первокурсником, еще даже не севшим за парту. Еще и староста факультета, Грегори Нотт, недовольно посмотрел на Сигнуса, и Том был уверен, что Блэку непременно будет сделан выговор.
