— Дорогая, ты ни в чем не виновата, — ласково проговорил Люциус.
— А если Юфимия изведет Дельфини? Или подбросит к маглам, как сквибку?
— Не посмеет! — уверял муж.
— Да? — с сомнением в голосе спросила Нарцисса. — А кто же ей помешает?
— Она до сих пор этого не сделала, значит, у нее нет таких намерений. Насколько я знаю, нянька подалась на континент вместе со своей подопечной. Вся Британия пребывает в уверенности, что она там и находилась последние два года. Там Юфимия переждет всю эту бурю. Мы не можем знать, какие указания ей дали Темный Лорд и Беллатриса. Но держу пари, что они подстраховались, и нянька выполнит все обещанное, — убеждал Малфой жену. — И потом, — продолжал он, — окажись Дельфи среди маглов, это не принесет ей вреда. Твоя племянница все равно получит приглашение в Хогвартс и вернется в волшебный мир. А положение маглокровки теперь ничуть не хуже, чем любого чистокровного мага. — В глазах Люциуса блеснули горечь и бессильное отчаяние. — Им теперь будут открыты все двери, так что они смогут развернуться на любом поприще.
— Но эта чванливая ханжа, даже если и воспитает Дельфи, все равно никогда не будет любить ее! А я бы заботилась о ней от всей души.
— Это так, дорогая, но любовь для твоей племянницы — слишком большая роскошь в сложившихся обстоятельствах. Самое большее, на что она может рассчитывать — это безопасность и воспитание, достойное представительницы чистокровного рода.
— Я не понимаю тебя, — недоумевала Нарцисса.
— Как ты полагаешь, почему Темный Лорд не поручил свою дочь нам, но в то же время доверился этим Роули? Он не хотел, чтобы в случае его поражения о Дельфини узнали. Это и понятно. Дочь Темного Лорда! Поверженного, к тому же. Да при таком раскладе девочке не дадут нормально жить! Поэтому если ты ее любишь, то должна сохранить тайну. Пусть уж лучше твою племянницу будут звать Роули.
— Но тогда она никогда не узнает, кем были ее родители! — вскрикнула Нарцисса.
— Это даже к лучшему.
Против таких аргументов волшебнице было трудно возражать и ей волей-неволей пришлось согласиться с мужем.
— А если Роули вообще не вернутся в Британию? Как тогда Дельфи попадет в Хогвартс? — спросила она после недолгого молчания.
— Ну что же! Есть и другие волшебные школы: Шармбатон и Думстранг. На Хогвартсе свет клином не сошелся. Не волнуйся так сильно за племянницу. Уверен, ее отец все предусмотрел. В конце концов, это ведь не просто волшебная, а его родная кровь.
Нарцисса лишь вздохнула. Тут в гостиную вошел Драко, напомнив родителям, что уже время ужина, и Люциус был рад завершению этого неприятного для него разговора.
*
Вокзал Кингс-кросс. Девятнадцать лет спустя.
— Привет!
Это вернулся старший сын Гарри, Джеймс. Он уже отделался от чемодана, совы, тележки и теперь явно горел желанием сообщить новость.
— Там Тедди, — запыхавшийся Джеймс показывал через плечо назад, в густые клубы дыма. — Я его только что видел. Знаете, что он делал? Целовался с Мари-Виктуар. Наш Тедди. Тедди Люпин! С нашей двоюродной сестрой!
— Ты им помешал? — спросила Джинни. — Ох, Джеймс, до чего ты похож на Рона.
— Он сказал, что пришел ее проводить. А потом сказал, чтобы я катился отсюда.
— Вот будет здорово, если они поженятся, восторженно прошептала дочь Гарри — Лили. — Тогда Тедди правда будет членом нашей семьи.
— Он и так обедает у нас четыре раза в неделю, — заметил Гарри. — Почему бы нам просто не пригласить его жить у нас, и дело с концом?
— Да! — восторженно откликнулся Джеймс. — Я не против жить с Альбусом в одной комнате, а мою можно отдать Тедди.
========== Глава 140. Вокзал Кингс-кросс ==========
За мной, читатель! Кто сказал тебе, то нет на свете настоящей, вечной,верной любви? Да отрежут лгунуего гнусный язык! За мной, мойчитатель, и только за мной, и япокажу тебе такую любовь.М. Булгаков «Мастер и Маргарита»
Беллатриса очнулась от чувства невыносимой непреходящей боли и не могла даже понять, что стало ее источником и причиной. Было ощущение одновременно как будто от глубоких колотых ран и от обжигающего пламени. Она попробовала открыть глаза, но тут же снова зажмурилась, ибо что-то нестерпимо слепило их. Колдунья с трудом повернулась на бок, поднялась на колени, хотя каждое малейшее движение причиняло муку, и увидела, что сидит на чем-то белом, но эту поверхность нельзя было ощутить рукой. Женщина оглядела себя и ужаснулась. Изящные кисти смуглых рук были все в крови, которая текла из глубоких порезов и капала прямо ей под ноги. На груди и на голове тоже были очень болезненные раны, так что и длинные волосы, и черное платье пропитались алой липкой жидкостью столь сильно, что уже не могли ничего впитать, и красная субстанция просто стекала с них. Беллатриса видела, что это кровь и, несмотря на боль, удивлялась, как можно столько терять и терять ее и при этом не лишиться чувств.
Наконец, она решилась поднять голову, а сделав это, поняла, что так сильно жгло ее тело. Прямо перед собой Белла увидела людей. Много людей. Кого-то ведьма хорошо знала, других лишь смутно припоминала, но тут же осознала, что все они погибли от ее руки. Именно они являлись ей в ночных кошмарах, а теперь сны претворились в жуткую реальность. Это те самые убитые звали ее к себе, стоя на другом берегу реки, и еще когда она была жива, протягивали к ней руки. Сейчас они были совсем рядом, но до Беллатрисы не дотрагивались, потому как на их лицах читалось такое отвращение, какого ей еще не доводилось встречать. Но хуже всего было даже не это. Хуже всего было видеть их глаза. Гневные, полные укоризны, опаляющие пламенем. И никуда нельзя было деться от их осуждающих взглядов, прожигающих насквозь. Губы погибших шевелились, и все голоса сливались в оглушающий хор, в котором звучал один лишь страшный вопрос: «Почему? Почему ты нас убила? Что мы тебе сделали? Это наша кровь на твоих руках. Зачем ты ее пролила?». А Беллатрисе нечего было сказать, потому как эта кровь ничем не отличалась от ее собственной: такая же красная. Это был ад. Никакая сила не могла заставить ее посмотреть на своих жертв, невозможно было видеть их и не сгорать при этом от огромного стыда. Глаза Беллатрисы просто растворялись в слезах при встрече с их жгучими взглядами. Но странно, когда глаза ведьмы начинали блестеть, гнев и ярость жертв немного уменьшились, словно чуть-чуть приугасли. А на тех местах, куда падали ее слезы, на руках, на груди, раны немного успокаивались, кровоточили меньше.
Неизвестно сколько времени все продолжалось, но это сейчас было неважно, так как конца этим мукам все равно не предвиделось. Неожиданно перед Беллатрисой предстал еще один человек. Это был старик с длинной белой бородой и одетый в белую мантию, которая слегка светилась. Взгляд его был хоть и строгий, но не гневный, и ведьме даже показалось, что в нем есть и толика сочувствия. Она сразу узнала покойного директора Хогвартса.
— Вы, профессор? — изумленно прошептала колдунья.
— Да, это я, мисс Беллатриса, — отвечал Альбус Дамблдор таким тоном, как будто обращался к провинившейся ученице. — Давно вы меня так не называли, прямо как нашкодившая школьница, попавшаяся на месте преступления, — слегка усмехнулся директор.
Разговаривать с Дамблдором было все же легче, чем слушать своих жертв, и ведьма тихо спросила:
— Зачем вы пришли? Что вам нужно от меня?
— О, нет, мне от вас ничего не нужно, мисс Беллатриса, — спокойно пожал плечами директор. — Но я должен задать вам один очень важный вопрос.
— Говорите! — взмолилась Белла.
— Сначала вам предстоит кое-что увидеть. Следуйте за мной. — И старец поманил волшебницу за собой.
Оглядевшись, Беллатриса только теперь поняла, где все это время находилась. Не узнать это место было невозможно, ибо любой чародей волшебной Британии побывал здесь как минимум не один десяток раз. Это была платформа 9 и ¾ вокзала Кингс-кросс, с которой всегда отходил алый паровоз Хогвартс-экспресс. Сейчас она была совершенно пустой. Дамблдор привел Беллатрису на другой конец платформы и остановился.
