— Леди и джентльмены! Позвольте мне как новому главе Министерства сообщить вам о том, что с этой самой минуты брак Беллатрисы и Родольфуса Лестрейнджей объявляется расторгнутым.
При этом он не спросил согласия ни одного из супругов. Руди уронил голову на ладони, сидящий рядом с ним Рабастан побледнел как полотно, Нарцисса поперхнулась куском куропатки, остальные замерли, забыв, как дышать. Толстоватый тем временем продолжал.
— Кроме того, дамы и господа, мне выпала огромная честь сочетать сегодня Лорда Волдеморта и Беллатрису Блэк-Лестрэйндж узами брака.
Обратившись к Темному Лорду, Толстоватый торжественно спросил:
— Милорд, берете ли вы в законные супруги Беллатрису Блэк-Лестрейндж?
— Беру! — твердо прозвучал в ответ холодный голос.
Новоиспеченный Министр при этом не задал такого же вопроса ведьме, как это полагалось на церемонии бракосочетания.
— В таком случае я объявляю вас соединенными узами навек!
Толстоватый поднял над Волдемортом и Беллатрисой палочку, и серебристые звезды осыпали их словно дождем, спирально завиваясь вокруг их тел. Все встали. Каждый был поражен произошедшим настолько, что даже самые привыкшие к светской жизни волшебники, не раз присутствовавшие при подобных событиях, сразу не нашлись с ответом. Лишь Яксли многозначительно взглянул на своего приятеля Долохова, и тот в ответ едва заметно кивнул головой, как бы говоря: «Ты оказался прав!» Но никому почему-то не пришло в голову завидовать Беллатрисе, теперь уже Темной Леди, которая, впрочем, сейчас больше походила на какую-то пленницу. Сама же ведьма, хоть и осознавала, что сбылась ее сокровенная мечта, тем не менее не чувствовала счастья, а только смятение и тревогу за Родольфуса. Она и предположить не могла, что все случится именно так. Даже зная Волдеморта столько лет, Беллатриса все равно не могла понять, зачем ему было нужно обставлять все так, причинять боль ей, унижать Родольфуса, который, не желая замечать ничего вокруг, пил и пил огневиски. Несколько пожирателей смотрели на него с некоторым сочувствием.
Волдеморт тем временем наколдовал для ведьмы цветы. Маг нарочно не стал представлять, что конкретно должно получиться в результате заклинания, он просто взмахнул волшебной палочкой, и то, что из нее вылетело, поразило не только всех присутствующих, но прежде всего самого Темного Лорда. То был весьма и весьма странный букет: огромный, весь составленный из крупных и свежих роз, но цвет их был как темная безлунная ночь. На темно-зеленых листьях как украшения висели тоже черные жемчужины. А еще стебли этих диковинных роз были покрыты острыми частыми шипами, которые искололи Беллатрисе все пальцы, когда она взяла цветы в руки. От черных роз исходил горько-сладкий дурманящий аромат.
Это был небывалый вечер триумфа Темного Лорда, враз заполучившего и вожделенную власть, и желанную женщину. Потому прием был хоть и не очень многолюдный, но роскошный. Нарциссе пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать все в столь короткий срок. Бальный зал утопал в цветах, правда, по большей части темных и холодных оттенков. Бокалы с шампанским летали по воздуху к любому, кто желал его выпить. Прямо из стен лилась музыка, но веселья на торжестве не было ни капли. Напротив, в воздухе витало напряжение, которое словно наэлектризовывало атмосферу. Когда Волдеморт вывел Беллатрису на середину зала и закружил ее в вихре вальса, все лишь почтительно расступились перед ними, однако ни одна пара не присоединилась к Темному Лорду и Темной Леди. Дам на приеме было не так много, да и ни одна из них не захотела бы сейчас обратить на себя внимание Волдеморта, ведь после всего произошедшего уже никто не взялся бы предсказывать его дальнейшие поступки. Наконец, пара снова проследовала к своим креслам во главе стола. Колдун держался с новоиспеченной супругой безукоризненно вежливо, даже церемонно, однако не улыбнулся ей и не выказал другим способом каких бы то ни было чувств. Когда вечер приблизился к своему завершению, Волдеморт, встав из-за стола, повелительно обратился к Беллатрисе.
— Вашу руку, миледи!
И даже не дожидаясь, когда ведьма протянет ему ладонь, сам взял ее за кисть и повел через весь зал к выходу.
========== Глава 115. Триумфатор. Часть 2 ==========
В ту самую минуту, когда Волдеморт и Беллатриса направились к выходу из зала, дорогу им неожиданно преградил Родольфус. Нетвердой походкой пьяного, он встал напротив Темного Лорда, и вынув волшебную палочку, крикнул:
— Защищайся!
Беллатриса обомлела и задрожала от страха. Она стремительно подошла к стоящему неподалеку от них Рабастану и схватила волшебника за локоть.
— Руди сошел с ума! — отчаянно сказала ведьма.
— Его не остановишь! — в голосе деверя были горечь и безнадежность.
— Но это будет не поединок, а убийство! Мерлином прошу, останови его! — продолжала настаивать Беллатриса.
— Это уже не в моих силах… Ведь Руди, собственно, этого и добивается! А вам разве не все равно, Миледи?
В этом обращении не было ни капли почтения или просто уважения, напротив, в нем чувствовалась открытая неприязнь. После того как Родольфус и сам Рабастан попали в Азкабан вместе с Беллатрисой, маг, мягко говоря, недолюбливал свояченицу за то, что она отняла у них столько лет жизни. А сейчас, когда горячо любимый им брат должен был вот-вот погибнуть, чародей с трудом удерживался от открытых оскорблений в ее адрес.
Тем временем Волдеморт и Родольфус заняли позиции в разных концах зала. Все замерли, боясь даже вздохнуть, и в помещении воцарилась ватная тишина. Темный Лорд торжествовал. Первый раз в жизни он не собирался убивать противника, не желая допускать его в мысли и сердце Беллы, а кроме того, колдун прекрасно понимал, что есть другой способ, и куда лучше, поквитаться с Дольфом за все, даже не применяя к нему смертельного проклятья. Волдеморт видел, что Лестрейнджу сейчас легче умереть, чем терпеть такой позор. И в этом была еще одна причина, по которой беспощадный Темный Лорд оставлял жизнь своему слуге. Родольфус не мог себе простить, что у него не достало сил и умения отстоять Беллатрису, когда та невольно прильнула к нему от страха перед повелителем. Он все то время, пока рюмку за рюмкой пил огневиски, не сводил глаз с бывшей жены. И если бы маг увидел, что она сияет от счастья, то пусть и с болью, однако без колебаний, отпустил бы ее к другому. Но не видя на лице Беллатрисы радости, винил в этом себя. А Волдеморту все эти терзания Родольфуса были видны как на ладони, и он с наслаждением смаковал свою месть, поняв, что нашел нужную струну для этой игры. Никто даже не успел ничего понять, как палочка Лестрейнджа оказалась в руках у Темного Лорда, а сам он уже лежал оглушенным на полу.
Когда Белла увидела красный, а не зеленый цвет вспышки, какой был присущ убивающему заклятью, то чуть не подпрыгнула от радости, поняв, что повелитель пощадил ее бывшего мужа. Темный Лорд же обратился к Рабастану.
— Вижу, мой верный слуга немного перебрал от радости за своего повелителя! — на губах колдуна показалась злорадная усмешка, а красные глаза победно сверкнули. — Самого дорогого для меня не пожалел! — прибавил он с подначкой. Потом, наклонившись к младшему Лестрейнджу так, чтобы слышал только собеседник, тихо проговорил.
— Следи за братом как следует, или, клянусь Мерлином, если он с собой что-нибудь сделает, то следом за ним на тот свет отправишься ты!
Рабастан занялся Родольфусом, а Волдеморт, как ни в чем не бывало, снова протянул руку Белле, которая теперь улыбалась от облегчения.
— Идем! — велел он.
Взяв ладонь ведьмы в свою, чародей вышел с ней из зала и трансгрессировал в Слизерин-кэстл.
Волдеморт вел Беллатрису вверх по лестнице столь стремительно, что колдунья едва поспевала за ним. Было темно, но ни замок, так замечательно чувствующий своего хозяина, не зажег огней, ни сами волшебники не засветили волшебные палочки потому как в этом совсем не было необходимости: венец на голове ведьмы освещал им путь ярче факела. Наконец, Волдеморт втолкнул волшебницу в свою спальню и закрыл дверь заклинанием. На змееподобном лице была написана такая ярость, что ведьма обомлела от страха, а Темному Лорду, казалось, это и нужно было. Он снова взмахнул волшебной палочкой, и тут же Белла почувствовала удар хлыста, разорвавшего ее платье и стащившего его с плеч. На нежной коже колдуньи осталась красная полоса.
