Мужчины заняли названные им места. Корбан Яксли с недавних пор стал приятелем Долохова, хотя после предательства Каркарова этот волшебник долгое время не доверял никому. Волдеморт обратился к Снеггу.
— Итак?
— Мой Лорд, Орден Феникса намеревается перевести Гарри Поттера из его нынешнего укрытия в субботу, при наступлении вечера.
— В субботу… при наступлении вечера… — повторил Волдеморт, пристально смотря в черные глаза Снегга и применяя легилименцию. Убедившись, что зельевар сказал правду, маг улыбнулся. — Хорошо. Очень хорошо. И сведения эти получены…
— Из источника, о котором мы с вами говорили, — сказал Снегг.
Спустя недолгое время после возрождения своего хозяина, зельевар сообщил, что еще сильнее втерся в доверие к Дамблдору и был принят в Орден Феникса, а потому мог поведать обо всех планах и хитростях, имевших целью сбить Темного Лорда с толку.
— Где они собираются спрятать мальчишку теперь?
— В доме одного из членов Ордена, — ответил Снегг. — Согласно моему источнику, это место ограждено всеми средствами защиты, какие имеются в распоряжении Ордена и Министерства. Думаю, мой лорд, надежды взять его там у нас практически нет, если, конечно, Министерство не падет до следующей субботы. Это даст нам возможность найти дом и снять с него столько чар, что мы сможем прорваться внутрь.
— Ну-с, Яксли, успеет ли Министерство пасть до следующей субботы?
Все повернулись к Яксли, и тот расправил плечи.
— Мой лорд, на этот счет у меня хорошие новости. Мне удалось наложить заклятие Империус на начальника Отдела магического правопорядка Пия Толстоватого.
— Хорошее начало, — сказал Волдеморт. — Однако Толстоватый — всего лишь один человек. Прежде чем я вступлю в игру, необходимо окружить Скримджера нашими людьми. Даже одна неудавшаяся попытка покушения на жизнь министра сильно отбросит меня назад. В любом случае, вероятность того, что Министерство станет моим до следующей субботы, мала. И если мы не сможем достать мальчишку в его новом укрытии, придется сделать это, когда он будет перебираться туда. Я займусь мальчишкой лично. Во всем, что связано с Гарри Поттером, допущено слишком много промахов. Некоторые из них были моими. Мальчишка жив скорее благодаря моим ошибкам, чем собственным победам. Я был небрежен и потому позволял, чтобы случай и удача Поттера сорвали даже наилучшие планы.
Волдеморт нисколько не смущался, когда во всеуслышанье заявлял о своих промахах. Он прекрасно понимал, что вряд ли кто-то из слуг осмелится критиковать своего повелителя даже в мыслях. Слишком силен был тот ужас, который Темный Лорд нагонял на всех чародеев, и сторонников в том числе.
— Теперь я понимаю то, что не понимал прежде. Я должен стать тем, кто убьет Гарри Поттера, и я им стану.
В ответ на эти слова внезапно раздался вопль — страшный протяжный крик страдания и боли. Многие из сидевших за столом испуганно уставились в пол, поскольку звук этот исходил из-под их ног.
— Хвост, — сказал Волдеморт негромко и задумчиво, — разве я не говорил тебе, что наш пленник должен вести себя тихо?
— Да, м-мой Лорд, — выдохнул маленький человечек, съежившись в своем кресле. Он сполз на пол и торопливо выскочил из комнаты.
Никто из присутствующих, кроме Малфоев и Лестрейнджей не знал, что на это собрание Темный Лорд явился прямо из здешнего подвала, где чародей, мягко говоря, с пристрастием допрашивал пленного мастера Оливандера.
— Что не так с волшебными палочками, моей и Поттера? — впиваясь злобным пристальным взглядом в лицо пленника, вопрошал Волдеморт.
— Я не знаю, не знаю! Явление это редкое, малоизученное, и причин может быть много. Не знаю, что сказать…
— Лжешь! — прошипел Темный Лорд. — Отвечай мне! Круцио!
— А-а-а! — завопил старый мастер, не в силах терпеть жуткую боль. — Пожалуйста, прекратите!
— Говори! — холодно приказал чародей.
— Я скажу, все скажу! Только умоляю, прекратите это!
Волдеморт довольно усмехнулся и снял проклятье.
— Итак, почему наши с Поттером палочки отказались сражаться?
— Точно ответить не могу, но у меня есть некоторые предположения на этот счет.
— И что же ты предполагаешь? — снова зашипел Волдеморт, теряя терпение и покручивая в руках волшебную палочку, из которой сыпались искры.
— Вы и Гарри Поттер являетесь обладателями палочек-сестер. Обе они — тисовая и остролистовая — содержат в себе одинаковую магическую сердцевину. Это два пера, полученные от одного феникса. Такие палочки сражаются крайне неохотно, а если их все же заставить, то одна из них может лишь принудить другую выдать несколько последних заклинаний и, таким образом, возникает эффект Приори Инкантатем, — отвечал мастер Оливандер слабым голосом, а потом замолчал, без сил растянувшись на каменном полу.
— И как же тогда решить эту проблему? — продолжал допытываться Волдеморт, не обращая внимания на мучения пленника.
— Вам просто нужно взять другую палочку!
— И все? — сомневался Волдеморт. — Сгодится любая другая палочка?
— Да! — прошептал мистер Оливандер.
Волдеморт прекратил в очередной раз вспоминать этот разговор, вернулся мыслями в гостиную поместья и снова посмотрел на собравшихся. Взгляд его остановился на Люциусе Малфое.
— Как я уже сказал, теперь мне многое стало ясно. Например, прежде чем я отправлюсь убивать Поттера, мне придется позаимствовать у одного из вас палочку. Люциус, я не вижу причин, по которым тебе может в дальнейшем понадобиться твоя палочка.
Малфой поднял на своего повелителя изможденное лицо. Кожа его была бледной, с желтоватым оттенком, а под глазами виднелись темные круги — все следы недавнего пребывания в Азкабане.
— Мой лорд?
— Твоя палочка, Люциус. Я хочу получить твою палочку.
— Я…
Темный Лорд видел, как старший Малфой колеблется, что не горит желанием послужить даже в такой мелочи, как одолжить на несколько часов волшебную палочку. И это после всех своих промахов! Этот идиот, похоже не до конца осознает, что в миг может лишиться не только палочки, но и жизни. И он, и все его семейство. Однако, Нарцисса, на его счастье, оказалась благоразумнее своего малодушного супруга. Стоило ей лишь кивнуть Люциусу, и тот нехотя достав волшебную палочку, протянул ее Волдеморту.
— Из чего она?
— Из вяза, мой лорд, — прошептал Малфой.
— А внутри?
— Драконовая, сердечная жила дракона.
— Хорошо.
Волдеморт достал и свою палочку, сравнил их длины. На миг Люциусу показалось, что господин отдаст ему свою палочку, но красные глаза мага при этом злобно расширились.
— Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку?
«Идиот! После того, как ты не уберег дневник, я не доверил бы тебе лоскутка от своей мантии!» — с презрением подумал чародей.
— Я вернул тебе свободу, Люциус. Впрочем, я заметил, что ты и твои домочадцы выглядите не очень-то счастливыми. Тебе что-то не нравится, что я присутствую в вашем доме, Люциус?
— Ничего, мой лорд, совсем ничего!
— Какая ложь, Люциус…
Разумеется, эти слова Малфоя не убедили Волдеморта, равно как и все последующие заверения в преданности и желании привести своего повелителя к власти.
«Неужели он и в самом деле надеется обмануть меня словами?! Меня, одного из выдающихся легилиментов в волшебном мире!» — высокомерно подумал чародей. В это время в зал вползла Нагайна. Змея совсем ненадолго отлучилась из Годриковой лощины чтобы немного подкрепиться, тем более что хозяин обещал ей сегодня весьма сытный ужин.
— Мой лорд, — наконец заговорила Беллатриса сдавленным от охвативших ее чувств голосом. — То, что вы здесь, в нашем родовом поместье, честь для нас. Большей радости просто быть не может.
Ведьма, похоже, решилась вступиться за семью сестры, смягчив гнев повелителя. И надо сказать, шанс на успех в этом деле у нее имелся совсем неплохой, хотя сама чародейка об этом и не догадывалась. Это было первое собрание, на котором колдунья присутствовала после своего затворничества, продолжавшегося несколько месяцев. Поэтому сейчас она смотрела на Волдеморта с особым восторгом и восхищением, невольно склоняясь к нему над столом. Он не зря велел ей сесть рядом с Малфоями на некотором расстоянии от себя. Колдун всерьез опасался, что окажись ведьма ближе, и он не сможет сдержать себя, ненароком выказав перед остальными Пожирателями свое истинное к ней отношение и, таким образом, выдав одну из своих тайн. Да и вообще Беллатриса, как заметил Темный Лорд, последнее время занимает его мысли слишком часто и слишком долго, а это ему не нравилось. Подобная глупая сентиментальность недостойна лорда Волдеморта. И тем не менее, сейчас чародей не мог отказать себе в удовольствии лишний раз увидеть блестящие глаза своей ведьмы.
