— Говорите правду! — властно на свой манер произнес Том.
Взгляд глаз Лицемерова стал бессмысленным и при том покорным, как у человека под действием гипноза.
— Яичницу с беконом! — обреченно, словно слова вытягивали из него клещами, отвечал горе-настоятель. Однако он тут же пришел в себя, и глаза его яростно блеснули. Все воспитанники многозначительно переглянулись, с трудом скрывая ухмылки. Похоже, и они догадывались обо всем. Миссис Коул явно смутилась.
— Ах, только не волнуйтесь так, святой отец. Этот мальчишка хоть и знает, как надо себя вести, но порой бывает до невозможности дерзок. Впрочем, он не только вас так смущает. Как вспомню Эмми и Денниса… Но будьте уверены, мы его как следует накажем за нахальство.
— Ну что вы, милая миссис Коул! — снисходительно-ласково заговорил Лицемеров, уже успевший оправиться от потрясения. Но Том видел, как в глубине его глаз залегла холодная ненависть, и понял, что ничего хорошего сейчас ждать не следует.
— Стоит ли наказывать больного ребенка? — ханжески изображая заботу, проговорил Лицемеров.
— Больного? — изумилась директор. — Простите, святой отец, осмелюсь возразить, но мальчишка хоть и худой и выглядит хилым, но в лазарете нашем по болезни отродясь не бывал. Только если дрался с кем-нибудь, да и то давно. Уверяю вас, Реддл здоров, как лошадь. На нем пахать можно.
— Миссис Коул, телесному здравию я не придаю такого значения. Я лишь предположил, что мальчик болен духом и душой. Взгляните, как горят его глаза. Явный признак какого-то душевного недуга. Нужно принять меры, пока еще не поздно, и помочь бедняге.
— Вы уверены? — как-то сразу сникла директриса и посмотрела на Тома уже без гнева и даже с толикой жалости. Сама женщина всегда испытывала некоторый трепет и страх перед больницами для душевнобольных и для себя полагала, что лучше десять раз переболеть телом, чем вот так терять разум. — А если это не так?
— О, я вижу, вы весьма заботливый директор и сострадательный человек, раз так остро осознаете всю глубину ответственности за ваших подопечных. Но не волнуйтесь, без причин мальчика в больницу никто не отправит, и ваша совесть в любом случае будет чиста. Видите ли, среди моих прихожан есть прекрасный специалист, профессор-психиатр. Он может осмотреть мальчика, и в случае необходимости назначить соответствующее лечение.
Том, который молча слушал весь разговор, с каждым словом бледнел все сильнее и сильнее, яростно сжимая кулаки и всем своим существом ощущая страшную нависшую опасность. «Ага, вылечит! — с горьким сарказмом подумал Том. — Залечит до сумасшествия!»
— Я поговорю с профессором, миссис Коул, и попрошу его на днях зайти к вам и осмотреть бедного мальчика. А сейчас позвольте откланяться. Я должен подготовить проповедь о смирении во время предстоящей мессы. Надеюсь, ваши подопечные придут ее послушать.
И, не сказав больше ни слова, резко развернулся, так, что полы его черной ризы зловеще колыхнулись, и пошел прочь.
— Немедленно возвращайся в свою комнату и не смей выходить! Не желаю из-за твоих странностей подвергать опасности других детей, — нарочито сурово изрекла миссис Коул.
— Я не сумасшедший! — кричал Том.
— Доктор во всем разберется. Он осмотрит тебя, и точка! В конце концов, будет лучше, если тебе своевременно окажут помощь, пока не случилась настоящая беда.
========== Глава 9. Профессор-волшебник ==========
Прошла неделя, в течение которой Том так и не выходил из своей комнаты. Раз в сутки ему приносили хлеб и воду и водили в туалет. Реддлу уже не раз приходилось сидеть взаперти, но обычно после семи дней его наказание заканчивалось, а вот сейчас, по-видимому, никто не собирался его выпускать.
Целые дни Реддл проводил в одиночестве, пытаясь, как всегда, скоротать время за чтением, сидя на кровати и вытянув ноги. На сей раз это оказался один из томов исторической энциклопедии, посвященный периоду Средневековья. Особый интерес у него вызвала охота на так называемых ведьм и колдунов, которую устраивала Инквизиция. Том и сам не мог себе объяснить, почему эти люди, всходившие на костер, вызывали у него такой интерес и даже симпатию. А еще Реддла бесили устраиваемые над ними расправы, причем не всегда за совершенные с помощью колдовства злодеяния, а за сам факт творения волшебства или даже по подозрению в нем. Эти люди явно были не похожи на большинство, были особенными, умели что-то небывалое и недоступное другим, выделялись из толпы. Ну а эта самая толпа, конечно же, терпеть не может тех, кто дерзнул от нее отделиться и нарушить законы всего стада. Таким завидуют, таких часто гнобят и травят, порой заходят немыслимо далеко в своей жестокости и каких только пыток не придумывают. Том на своем опыте убедился, каково это — быть не таким, как все, и его ситуация была в чем-то сходна с той, в которой оказывались эти обвиняемые во всех мыслимых и немыслимых грехах люди. Мальчик даже подумал, что, окажись он на их месте, то непременно сотворил бы какую-нибудь пакость, если бы только смог. Когда тебя постоянно в чем-то подозревают и обвиняют, хочется уже это сделать, чтобы хоть обидно не было. Впрочем, у Реддла мелькали смутные догадки, что вряд ли эти люди, сгоравшие на кострах, в самом деле умели колдовать. Ведь обладай они на самом деле какими-то способностями, вроде тех, что есть у него, то вряд ли позволили бы учинять над собой такое. А, может, и не позволяли? Может, ловко водили всех за нос и подсмеивались тишком?
За все время наказания никто ни разу к Тому не зашел, что его совсем не удивило, ведь так было и в прошлые разы. Сейчас же мальчик скорее боялся, чем желал, чтобы кто-нибудь нанес ему визит. Он очень боялся, что из приюта попадет в сумасшедший дом.
Из размышлений Тома вывел звук неожиданно открывающейся двери. Он вскинул голову и пристально взглянул на вошедших людей. Это оказалась миссис Коул, которая, как заметил Том, была явно под градусом, хоть и довольно твердо стояла на ногах. Рядом с ней стоял незнакомый господин, одетый в весьма странный экзотический костюм сиреневого цвета, то ли какое-то длинное платье, то ли халат, то ли мантия. А на голове был такого же цвета яркий колпак.
— Том, к тебе гости! —
заговорила директриса. — Это мистер Дамбертон, прошу прощения Данденбор. Он хочет тебе сказать… В общем, пускай сам и скажет. — И сразу вышла, не сказав больше ни слова. Реддл и незнакомец остались в комнате одни.
— Здравствуй, Том! — сказал он и шагнул вперед, протягивая руку. Мальчик смерил мужчину пристальным взглядом, пытаясь понять его намерения и словно бы ожидая подвоха, но пока что ничего подозрительного и страшного в этом человеке ребенок для себя не увидел. После короткого колебания он пожал протянутую руку. Незнакомец пододвинул жесткий деревянный табурет и сел. Со стороны было похоже, что он пришел навестить больного.
— Я профессор Дамблдор.
После этой последней фразы Реддла словно током ударило: произошло то, чего он и боялся. «Вот оно, началось!» — лихорадочно подумал Том.
— Профессор? — настороженно переспросил Реддл. — В смысле — доктор? Зачем вы пришли? Это она вас пригласила посмотреть меня?
Он кивнул на дверь, за которой только что скрылась миссис Коул.
— Нет-нет! — улыбнулся Дамблдор.
«Ну, конечно, понял, что я обо всем догадался, и теперь улыбкой пытается усыпить мою бдительность, заговорить зубы!» — думал Том, отчаянно ища выход из западни.
— Я вам не верю! — сказал Том. — Она хочет, чтобы вы осмотрели меня, да? Говорите правду!
Глаза Реддла расширились, и он пристально смотрел на Дамблдора. Голос, как и раньше в таких случаях, звучал очень властно, точно приказ. Мальчик ожидал, что сейчас этот незваный гость во всех подробностях доложит о цели своего прихода и признается, что работает в больнице для душевнобольных. Однако испытанный прием, безотказное средство заставить человека сказать правду, даже если он не хочет, на этот раз не сработал. В ответ странный господин только продолжал приятно улыбаться. Через несколько секунд Реддл перестал сверлить Дамблдора взглядом, но смотрел теперь еще более настороженно.
