— Кто вы такой?
— Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор. Я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я пришел предложить тебе учиться в моей школе — твоей школе, если ты захочешь туда поступить.
«А этот профессор, знакомый Лицемерова — тот еще фрукт. Похоже, решил-таки упрятать в психушку любым способом. Не мытьем — так катанием. Это надо же — сочинить про какую-то школу!» — думал между тем Реддл. Он вскочил с кровати и шарахнулся от Дамблдора, словно боясь, что он схватит его, и в комнату нагрянут санитары. Мальчик яростно закричал.
— Не обманете! Вы из сумасшедшего дома, да? «Профессор», ага, еще бы! Так вот, я никуда не поеду, понятно? Эту мымру саму надо отправить в психушку! Я ничего не сделал маленькой Эмми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите их, они вам то же самое скажут!
— Я не из сумасшедшего дома, — терпеливо объяснял Дамблдор. — Я учитель. Если ты сядешь и успокоишься, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто не заставит тебя там учиться, если ты не захочешь.
— Пусть только попробуют! — скривил губы Реддл. «И непременно за это заплатят!» — подумал уже про себя.
— Хогвартс, — продолжал Дамблдор, как будто и не слышал последних слов Реддла, - это школа для детей с особыми способностями…
— Я не сумасшедший!
— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — не школа для сумасшедших. Это школа волшебства.
Слово «волшебство» поразило мальчика подобно молнии. Стало очень тихо. Тому и самому уже не раз приходило в голову, что его странные способности ничем другим не объяснишь. Но ведь оно только в сказках бывает, а они — не реальная жизнь. Лицо мальчика ничего не выражало, но взгляд метался, перебегая с одного глаза Дамблдора на другой, как будто пытаясь поймать в них вранье.
— Волшебства? — повторил Том шепотом.
— Совершенно верно! — сказал Дамблдор.
«Вот и разгадка всем этим странностям, которые творились со мной все время. Выходит, я и в самом деле не такой, как все».
— Так это… это волшебство — то, что я умею делать?
— Что именно ты умеешь делать?
— Разное, — выдохнул Реддл. Его лицо залил румянец, начиная от шеи и поднимаясь к впалым щекам. Он был как в лихорадке. — Могу передвигать предметы, не прикасаясь к ним. Могу заставить животных делать то, что я хочу, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, я могу сделать так, что с ним случится что-нибудь плохое. Могу сделать человеку больно, если захочу.
У него подгибались ноги. Спотыкаясь, он вернулся к кровати и снова сел, уставившись на свои руки, склонив голову, как будто в молитве.
— Я знал, что я не такой как все! — прошептал он. — Знал, что я особенный. Я всегда знал, что-то такое есть.
— Что же, ты был абсолютно прав, - сказал Дамблдор. Он больше не улыбался и внимательно смотрел на Реддла. — Ты волшебник.
Реддла охватила эйфория. Ну, теперь-то все они, и миссис Коул, и Стаббс, и Бенсон уже никогда-никогда ничего ему не сделают! Напротив, сами будут бояться и трепетать. Если даже сейчас, ничему не учившись, он уже столько умеет, то если постигнуть эту науку в полной мере… А то, что он ее постигнет, Том ни минуты не сомневался. Ведь кроме унизительного ручного труда не было ничего из школьных дисциплин, которые оказались бы ему не по плечу. Так вот у мальчика мелькнула мысль, что если овладеть этой наукой, то, может, с помощью волшебства можно одолеть и саму смерть, которой он так боится. На то оно и волшебство. «Последний же враг истребится — смерть» - вдруг неожиданно вспомнилась ему фраза, написанная Доброделовым за пару дней до кончины. В такие вот необозримые высоты воспарила непомерная гордыня Реддла, и он поднял голову. Лицо его преобразилось. На нем отражалась исступленная радость, но это его не красило. Том уже сполна и не раз попробовал вкус мести, и блюдо это, холодное, опасное, ядовитое, пришлось ему ой как по вкусу. Красивые точеные черты стали как будто грубее, а в выражении лица проступило что-то почти звериное.
— Вы тоже волшебник?
— Да.
— Докажите! — потребовал Реддл, желая устранить для себя последние сомнения. А чтобы Дамблдор не вздумал отказать, сказал это тоном властным, каким и приказывал: «Говорите правду!». Но и здесь Тома ожидал неприятный сюрприз. Дамблдор только поднял брови.
— Если, как я полагаю, ты согласен поступить в Хогвартс…
— Конечно, согласен!
— …то ты должен, обращаясь ко мне, называть меня «профессор» или «сэр».
На самое короткое мгновение лицо Реддла сделалось жестким. «Ладно уж!» — высокомерно подумал он. «На этот раз уступлю, но не на вовсе. Можно подобраться с другого края и получить желаемое». Том вспомнил о приятных манерах Мэри, которые перенял для своей пользы у покойной подруги. Тут он сказал уже до неузнаваемости вежливым голосом.
— Простите, сэр. Я хотел сказать, пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне…
Дамблдор извлек из внутреннего кармана сюртука какую-то длинную деревяшку, палку, направил ее на потертый платяной шкаф, стоявший в углу, и небрежно взмахнул. Шкаф загорелся. Реддл вскочил на ноги с протяжным криком ужаса и злобы, ведь все его имущество находилось в этом шкафу. Однако в ту же секунду как он бросился к Дамблдору, пламя погасло. Шкаф стоял нетронутый без единой отметины. Том уставился на шкаф и на Дамблдора, потом с жадным блеском на палку. «Волшебная палочка! Самая настоящая!» — вдруг осенило его.
— Когда я получу такую?
— Всему свое время, — сказал Дамблдор. — По-моему, из твоего шкафа что-то рвется наружу.
В самом деле, из шкафа доносилось какое-то дребезжание. Том испугался, что это еще может быть.
— Открой дверцу! — сказал Дамблдор. Том пересек комнату и распахнул дверцу шкафа. Над отделениями с поношенными костюмчиками лежала коробка из-под чая, в которой он хранил все свои трофеи. Она гремела и подрагивала, будто в ней копошились обезумевшие мыши.
— Открой ее!
Реддл с явной опаской достал трясущуюся коробку с полки. «Он все знает!» — догадался Том. Особого стыда за то, что его уличили, он не испытывал. Реддл опасался другого: а вдруг за это его теперь не возьмут в Хогвартс.
— В ней есть что-нибудь такое, чему не положено быть у тебя? — спросил Дамблдор.
Реддл посмотрел на него долгим взглядом. Мальчишка был слишком умен и прекрасно понимал, что отпираться бесполезно, а врать глупо.
— Да, наверное, есть, сэр, — сказал он ничего не выражающим голосом.
— Открой! — велел Дамблдор.
Реддл открыл коробку и вытряхнул на тонкое одеяло губную гармошку Билли Стаббса, игрушку йо-йо Линды Браун и недавно умыкнутый у Эмми Бенсон серебряный наперсток. Освободившись из коробки, они мигом перестали подскакивать.
— Ты вернешь их владельцам и извинишься, — спокойно сказал Дамблдор, убирая волшебную палочку за пазуху. — Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе не терпят воровства.
“Не воровство, а месть! — в мыслях холодно парировал Том. Он нисколько не смутился и спокойно смотрел на Дамблдора. - Впрочем, все равно! Ради места в школе можно пойти и на такое унижение”, - подумал подросток.
— Да, сэр, - сказал он бесцветным голосом.
— У нас в Хогвартсе, — продолжал Дамблдор, — учат не только пользоваться магией, но и держать ее под контролем. До сих пор ты, несомненно, по незнанию применял свои способности такими методами, которым не обучают и которых не допускают в нашей школе. Ты не первый, кому случалось не в меру увлечься колдовством. Однако, к твоему сведению, из Хогвартса могут и исключить, а Министерство Магии, да-да, есть такое министерство — еще более сурово наказывает нарушителей. Каждый начинающий волшебник должен понять, что, вступая в наш мир, он обязуется соблюдать наши законы.
Реддл внимательно слушал о том мире, где ему в скором времени предстояло жить.
— Да, сэр! — повторил он, своим обращением показывая, что принимает правила игры, но невозможно было угадать, о чем думает мальчишка. Он сложил горстку ворованных предметов-трофеев обратно в коробку. Последнее и очень существенное, на взгляд Тома, обстоятельство не давало ему покоя, и при этом казалось ему весьма унизительным.
