Весна… Такая разная, такая многоликая! По завершении своем, готовясь передать корону повелительницы лету, пленяет она взор буйством ярких красок, каждая из которых играет множеством оттенков, кружит голову дурманящими ароматами цветущих растений. В середине своей эта ветреная красавица переменчива как никогда, но от этого еще очаровательнее в своей непредсказуемости. То улыбается, и светит тогда на чистом голубом небосклоне ласковое солнце. То ненадолго загрустит, нахмурится и всплакнет — вот и набежали облака, проливаясь чистыми кристальными слезами. Может весна даже рассердиться. Дует тогда промозглый и вовсе неласковый ветер. А что же в самом начале? О, тогда эта юная барышня еще только просыпается, зевает и потягивается под пушистым снежным одеялом. Выглянешь в окно и даже не подумаешь, что уже настало время шаловливой проказницы. Один лишь беспристрастный календарь поведает нам о ее приходе.
В эту самую пору ранней, пока только календарной весны, в одно холодное, еще по-зимнему ледяное утро Темный Лорд сидел на обитом черной кожей диване в просторной комнате, служившей Беллатрисе гостиной. Руки его были сжаты в кулаки столь сильно, что костяшки пальцев побелели до синевы, а сам темный маг, весь обратившись в слух, с напряжением ловил звуки, доносившиеся из спальни. Пошли уже третьи сутки, как у Беллатрисы начались первые схватки, а она до сих пор так и не разрешилась от бремени. Юфимия Роули, одна из лучших колдоакушерок волшебной Британии, была приставлена к Беллатрисе еще несколько месяцев назад и по приказу Волдеморта находилась при ней неотлучно. Супруг ее, Квентин, чистокровный волшебник, слыл очень честолюбивым человеком, нетерпимым к маглорожденным как, впрочем, и все Пожиратели смерти. Но в смысле магического мастерства был самым заурядным чародеем, звезд с неба не хватал и ничем особенным не выделялся. Он, будучи одним из сторонников Волдеморта, еще до его падения пытался получить этот знак особого отличия. Однако, несмотря на все заверения в своей преданности, все попытки заслужить благосклонность, Темный Лорд все же не спешил даровать желаемое неприметной серой мышке, считая мага не вполне достойным такой награды. И вот несколько месяцев назад, когда Квентин Роули уже потерял было всякую надежду, хозяин вдруг милостиво объявил ему, что готов даровать метку при условии, если его супруга уйдет из больницы святого Мунго и станет наравне с мужем служить Темному Лорду, выполняя только его задания, хорошенько держа при этом язык за зубами. Эта женщина регулярно появлялась на собраниях вместе с Квентином, которому повелитель регулярно давал разные поручения, как и другим своим сторонникам. Вскоре все окружение Волдеморта привыкло к ее присутствию в Ближнем кругу, хотя на руке волшебницы и не было темной метки. Что уж ей поручал хозяин — об этом пожирателям задумываться было совсем недосуг: своих дел хватало, и каждый сторонник Темного Лорда заботился больше о том, как бы не провалить свое собственное задание, да не схлопотать за это не в меру суровое наказание. Почти каждый маг из Ближнего круга не понаслышке знал и на своей шкуре попробовал лордова Круциатуса. Если у кого-то поначалу и возникло любопытство, то вскоре улетучилось: никто не решился бы совать нос в дела Темного Лорда — себе дороже выйдет.
Итак, Юфимия Роули уже несколько месяцев состояла при Белле. Это была светловолосая статная женщина с горделивой осанкой и голубыми, холодными, как сталь, глазами. Строгая и чопорная, расчетливая и честолюбивая, но вместе с тем очень талантливая, прекрасно знающая свое дело колдомедик. Хорошо известная и весьма уважаемая в профессиональном кругу, эта волшебница зачастую становилась последней надеждой многих женщин вылечиться от бесплодия, познав радость материнства, или единственным шансом выжить для тяжелых рожениц. Кроме того, целительница мастерски выхаживала даже полумертвых новорожденных и детей постарше тоже. Потому дама была очень избалована вниманием и лестью, а также всевозможными дарами от своих подопечных и их родных, которые в трудных и критических ситуациях готовы были дать ей все, что бы та ни попросила. А запрашивала эта ведьма за свои бесценные, на ее взгляд, услуги весьма прилично, ибо была у нее одна непреодолимая страсть: золото в любом виде — слитки и галеоны, а больше всего — ювелирные изделия с драгоценными камнями, непременно гоблинской работы.
И вот эта самая Юфимия Роули, наблюдавшая беременную Беллу, теперь и принимала у нее роды. Задача целительнице предстояла весьма непростая. Уже при первом осмотре колдоакушерка была потрясена тем, что уже немолодая, да еще после всех мытарств в Азкабане и той истории с неродившимся ребенком, Беллатриса каким-то неведомым чудом все же была в положении. Впрочем, прямолинейная Юфимия без обиняков заявила, что не меньшим чудом будут и благополучные, как для матери, так и для ребенка роды. Сейчас волшебница прилагала максимум усилий, пуская в ход все свое искусство, однако никогда еще ее мастерство не подвергалось такой проверке. От напряжения у целительницы даже выступили вены на висках. Но даже самые действенные заклинания, самые проверенные зелья почти не давали никакого эффекта. К концу вторых суток Белла лишилась практически всех сил. Поначалу она старалась держаться и не издавала ни звука во время очередной схватки, потом все же начала истошно вскрикивать, а теперь просто глухо стонала от раздирающей изнутри боли, вот уже двое суток терзавшей ее тело.
И хотя Юфимия старалась изо всех сил помочь Беллатрисе, двигала ею отнюдь не жалость. Чародейка тряслась как осиновый лист от животного страха. Несколько часов назад она буквально на минуту вышла из спальни роженицы в ее гостиную, чтобы просто перевести дух и собраться с мыслями. Но тут ее взгляд упал на неподвижно сидящего Темного Лорда, и волшебница просто опешила от изумления. «Да он ли это?» — мелькнула в голове мысль. Голова чародея, всегда горделиво поднятая, теперь упала на грудь, глаза не полыхали багрецом, а скорее напоминали черные потухшие угли, взгляд их был какой-то отсутствующий, плечи поникли, спина ссутулилась. Одним словом, в эту самую минуту он меньше всего походил на кровожадное чудовище, каким его знал весь волшебный мир. Напротив, сейчас Волдеморт производил впечатление безмерно уставшего, потрепанного невзгодами человека, согбенного под непомерным грузом грехов и несчастий. Первые несколько секунд он даже не заметил Юфимию, настолько глубоко был погружен в свои мысли. Ему казалось странным и непостижимым, почему это каждый стон Беллы отзывался и в нем самом острой болью. Что же она должна была испытывать, если не могла сдержать криков, тогда как его Круциатус выдерживала весьма стойко. Правда, это было давно, еще до Азкабана. А после побега ведьмы из тюрьмы, Темный Лорд каким-то непостижимым чудом вообще ни разу не применил к ней не только пыточного, но и вообще никакого другого проклятья. Перед глазами с необычайной ясностью стояла непрошенная картина из воспоминаний миссис Коул. Это была сцена смерти матери через час после его рождения. «Неужели сегодня все повторится? Нет, нет, нет! — повторяя эти слова в голове как мантру, пытался убедить он себя. — Все должно обойтись. Должна же эта алчная идиотка оправдать свои таланты!»
Тут Волдеморт, наконец, заметил Юфимию, и в его глазах загорелся злобный огонь.
— Ты! — грубо зашипел он, доставая волшебную палочку, поднимая на воздух и левитируя целительницу в угол, больно приложив ее спиной о стену. — Сколько еще это все будет продолжаться, белобрысая мымра? Она третий день родить не может! Толку от тебя как от сквиба магии.
Чародейка, не привыкшая к таким словам и обращению, попробовала было пролепетать, что, дескать, случай с Беллатрисой весьма тяжелый, но она, как заслуженная колдоакушерка волшебной Британии, делает все возможное. А то, что роженица кричит, — так это не страшно, а напротив, вполне естественно. Однако Волдеморт и ухом не повел, оборвав на полуслове тираду ведьмы.
— Естественно, говоришь? — спросил он, повышая голос и растягивая слова. — Смотри, как бы самой не пришлось естественно визжать от боли! — многозначительно добавил колдун. — И мне все равно, что ты там заслужила. Если не сделаешь все в лучшем виде ты, то даже не знаю, что с тобой сделаю я, но живой из этой комнаты тебе не выйти. Пыли от тебя не оставлю, поняла? — пригрозил напоследок Темный Лорд.
