— Ты, Гарри, стоишь на камне, под которым покоится прах моего отца. Он был простец и дурак, как и твоя дорогая грязнокровная мамочка. Но они оба сослужили нам службу! Твоя мать погибла, защищая тебя, а моего отца убил я сам. И посмотри, как он мне помог, уже будучи покойником…
Злорадное торжество Волдеморта было столь велико, что он решил себе позволить эту маленькую глупую сентиментальность — рассказать врагу тайну о своем происхождении. Какая в самом деле разница, если мальчишке осталось жить всего-то несколько минут, а момент его смерти можно выбрать самому.
Тем временем среди могил стали возникать фигуры волшебников, которые в страхе подползали к своему хозяину и целовали подол его черной мантии.
— Добро пожаловать, Пожиратели смерти! Тринадцать лет минуло со дня нашей последней встречи. И все же вы явились на мой зов, будто это было вчера. Вы живы и здоровы, ваши силы не иссякли. — Тут маг глубоко вздохнул и прошипел. — Я чую вину! Воздух смердит виной! — И с наслаждением чуть ли не физически ощутил волны страха, исходившие от последователей при этих словах. — Почему же раньше эти волшебники не пришли на помощь хозяину, которому клялись в верности? И я отвечаю. Они поверили, что я погиб, повержен, примкнули к стану врагов. И уже им клялись в своей невиновности, уверяя, что ничего не знали, что действовали под заклятьем… Я разочарован, очень разочарован!
Говоря все это, Волдеморт чувствовал, как гнев и ярость закипают в его груди холодными парами. Когда Эйвери, который в числе первых бежал и от всего отрекся, бросился Темному Лорду в ноги, то колдун с превеликим удовольствием пустил в него Круциатус, еле-еле удерживаясь от смертельного проклятья по той простой причине, что пожиратель еще ему пригодится.
— Встань, Эйвери! Ты просишь прощения? Я не прощаю!
В этом был весь Волдеморт и весь Том Реддл. Ни тот, ни другой еще никогда и никого не прощали. Более того, мстили за малейшую обиду с самого начала и всегда. Исключением был только один случай, когда Темный Лорд отказался от своего намерения платить злом за зло и болью за боль. Сам на зная почему, Волдеморт все же спас Беллатрису от авроров тогда в доме Элфиаса Дожа, хотя изначально собирался поступить с ведьмой совсем по-другому. Тогда он по непонятной даже ему самому причине отказался от мести. Но сейчас, мучая пожирателя-отступника, в очередной раз испытывал удовольствие от этого блюда, и милосердия даже в мыслях не было ни капли.
— Тринадцать долгих лет! Тринадцать лет верной службы, и тогда, возможно, я вас прощу! А вот Хвост уже отплатил часть своего долга, правда Хвост?
«Ну, ладно! Боли за свою трусость и подлость этот ничтожный прислужник получил достаточно…» — думал Темный Лорд, глядя на скулящего коротышку с истекающей кровью рукой. — «Теперь можно и воздать за помощь!»
— Ты помог мне снова обрести тело. Каким бы никчемным, каким бы подлым ты ни был, ты все же помог мне… А лорд Волдеморт всегда награждал тех, кто ему помогает…
Взмах волшебной палочки — и чародей наколдовал новую кисть из чистого серебра, которая идеально приросла к отрубленной руке как родная, и Хвост тут же перестал скулить. Волдеморт шел по кругу, который образовали пожиратели, всем и каждому говоря о своем разочаровании и ожидании более верной службы в дальнейшем, а все слуги — Малфой, Мальсибер, Эйвери, Нотт, Макрейн — в один голос заверяли в своей преданности, но маг не особо верил им после их отступничества. Когда же чародей оказался рядом с пустым местом, где должны были стоять двое, он остановился. Среди всех волшебников, теперь явившихся на его зов, не хватало той самой, единственной, которую он с превеликим удовольствием сменял бы сейчас на всех этих отступников. Она, разумеется, прилетела бы к нему первая, если бы только могла!
— Здесь должны стоять супруги Лестрейндж! Вот кто был верен мне! Предпочли Азкабан, но не отреклись от меня! Велика будет их награда, когда стены Азкабана рухнут! — говорил Волдеморт, смотря вперед отрешенным взглядом, потому что мысли его в этот момент были очень далеко и от этого кладбища, и от толпящихся рядом слуг и даже от связанного врага. Говорил «супруги Лестрейндж», но это так, при пожирателях, а видел перед собой лишь свою чернокудрую смуглолицую кареглазую колдунью с тяжелыми веками. В ушах звучал ее низковатый голос… Сейчас все его существо рвалось к далекому острову и мрачному замку…
«Впрочем, » — размышлял тем временем Темный Лорд, — «братьям Лестрейнджам тоже следует воздать как полагается за верную службу! Да и остальных, кто угодил в Азкабан, освободить не мешает. Они мне тоже пригодятся. Решено, отправлюсь туда прямо сегодня и начну составлять план побега, вот только с Поттером разделаюсь и пожирателям втолкую, как следует служить мне!»
Когда Волдеморт обошел весь круг, то Люциус немного осмелел и заговорил.
— Милорд, мы жаждем знать! Как вам удалось совершить это чудо?
— Это долгая история, Люциус!
Несколько секунд колдун колебался, стоит ли рассказывать обо всех своих злоключениях за эти годы, но все же решился это сделать, дабы все последователи больше никогда не сомневались в могуществе своего повелителя.
«А, впрочем, почему нет?» — пронеслась в голове мысль. Все пережитые трудности остались позади, и потому поведать об уже преодоленных невзгодах было приятно. Не забыл Волдеморт упомянуть и о своей ошибке, когда не учел силу самопожертвования Лили Поттер. Он также спокойно говорил и о том, как Гарри Поттеру три года назад благодаря удачному стечению обстоятельств удалось помешать своему недругу возродиться вновь. Благо, сейчас расклад сил был совсем другим. Было даже нетрудно поведать о запредельной боли, которую маг испытал, когда убивающее заклятие срикошетило и ударило того, кто его сотворил.
Стоя рядом со связанным Гарри, Волдеморт не мог отказать себе в удовольствии пытки заклятого врага, ведь смертельное проклятие он теперь волен произнести в любую секунду. Но колдун не хотел, чтобы слуги думали, будто Темный Лорд станет убивать связанного и беспомощного недруга, у которого отобрали палочку. Так унижать себя перед пожирателями колдун не собирался. Будет поединок. И тогда маг сказал.
— Глупо думать, что он хоть когда-то был сильнее меня. Я хочу раз и навсегда покончить с этим нелепым заблуждением. Гарри Поттер избежал смерти благодаря счастливой случайности. Я вам сейчас докажу это, убью его здесь, у вас на глазах, где нет ни Дамблдора, ни матери, спасшей его ценой жизни. Но я окажу ему одну милость. Пусть он сразится со мной, чтобы у вас не осталось сомнений. Чуть-чуть еще подожди, Нагайна! — шепнул он змее, которая обвилась вокруг могильного камня в ожидании очередного ужина, но по приказу хозяина отползла к пожирателям.
— Отвяжи его, Хвост, и верни ему палочку!
— Ты умеешь сражаться на дуэли, Гарри Поттер? Сперва, Гарри, дуэлянты кланяются! — Колдун слегка поклонился, но не опустил голову. — Кланяйся, церемонию нужно соблюдать. Дамблдору бы это понравилось… Поклонись смерти, Гарри!
Волдеморт от души забавлялся всем этим, когда сперва заставил Гарри поклониться, а потом пустил в него не Аваду, а Круциатус. В самом деле, почему бы напоследок не позабавиться, посмотрев, как проклятье действует на никчемного щенка! И в этот момент мрачного торжества и опьянения пыткой врага, его криками боли, перед взором чародея снова предстала Беллатриса. «Вот кто понимает меня так, как никто! Ведь ты тоже, моя верная Белла, обожаешь сперва поиграть с загнанным в угол врагом, как кошка с мышью!» — с упоением мечтал колдун об уже недалекой встрече. Такое с ним случалось и раньше, когда в разгар кровавого рейда чародей начинал невольно любоваться своей неистовой в темных заклятьях ведьмой, на время, пусть и короткое, позабыв обо всем на свете. Если же колдунья не участвовала в побоище, то в моменты наивысшей злобной радости её лик непременно возникал перед глазами.
Когда же настал черед Империуса, дабы Гарри сам начал молить о смерти, то к удивлению Волдеморта, мальчишка начал как-то сопротивляться заклятью, хотя вряд ли кто мог такому научить его. Это умение волшебник считал одним из своих преимуществ перед противником, которое было доступно лишь тем, кого маг сам изволил обучать. Затем Поттер и вовсе спрятался за каменное надгробие, увернувшись от очередного пыточного заклинания. Но спустя минуту мальчишка вышел на его зов уже с гордо поднятой головой, и тогда Темный Лорд признал в нем сына храброго мракоборца Джеймса Поттера.
