Однако, поручая дело Лестрейнджей именно Люпину, Аластор Грюм не учел одной детали. Он как-то не подумал, что творилось на душе у Римуса, когда он в одну ночь потерял всех трех друзей, с которыми был неразлучен со школы. Действительно, Джеймса и его жену Лили убил Тот-Кого-Нельзя-Называть, а от бедного малыша Питера даже тела не осталось, один только отрубленный палец. Но самое ужасное было то, что виноват во всем оказался еще один закадычный друг, Сириус Блэк. Точнее, все мракоборцы и члены Ордена Феникса, включая Люпина, считали его таковым. Никому в голову не приходило, что коварным предателем оказался именно Питер Педдюгрю, а вовсе не Сириус. Это Хвост выдал Волдеморту убежище Поттеров, а потом ловко инсценировал свою смерть, подставив другого друга. Педдигрю сам отрубил себе палец, а потом в обличии крысы сбежал. Теперь же Сириус Блэк должен был предстать перед судом вместе с Лестрейнджами и другими разоблаченными пожирателями смерти. Ничем доказать свою невиновность он не мог. Принадлежность к Блэкам в этом случае играла против него, и хоть кое-кто из сторонников Волдеморта, в том числе и Беллатриса, совершенно искренне и с презрением заявили, что предатель крови не имеет к ним никакого отношения, слова эти воспринимались мракоборцами как хитроумная попытка оправдать своего сообщника и родственника. Вместо оправдания показания пожирателей только ухудшили положение Сириуса. Из-за всего этого, из-за потери и предательства друзей Римус пребывал не только в удрученном состоянии, но и был на грани самого что ни на есть нервного срыва. Об этом Грюм и не подумал, когда вызвал его допросить Беллатрису, а потом и вовсе поручил ему вести дело Лестрейнджей.
А колдунья, которая тем временем успешно притворялась, будто находится под действием Империуса, посчитала, что у нее появился шанс разом и поквитаться со шпионом, вовремя ею необнаруженным, и, быть может, даже сбежать. Когда Грюм вышел из кабинета, Римус спокойно попытался убедить ведьму: для нее же будет лучше, если она все им откроет. Белла, как истая актриса, продолжая изображать покорность и кротость от воздействия Империуса, ответила согласием и лишь попросила перед рассказом выпить стакан воды. Пока Люпин отвлекся на ее просьбу, Беллатриса с быстротой и яростью дикой кошки бросилась на молодого дежурного, который, приведя в кабинет Римуса, так и остался на своем месте по поручению главы мракоборцев. Испуганный короткий возглас юного чародея, яростный вскрик ведьмы, смертельное проклятье и вспышка ярко-зеленого света из волшебной палочки, которую она отобрала… Все произошло так стремительно, что Люпин только и успел выронить от неожиданности стакан воды. Но выходка Беллатрисы и вид очередного убийства, похоже, стали для Римуса последней каплей. Ярость ведьмы передалась и ему, когда волшебник выхватил волшебную палочку и тоже, в свою очередь кинулся на колдунью.
— Ах, ты, тварь неугомонная! — вскрикнул он и добавил: — Круцио! Ненавижу тебя, Блэк! — Сейчас в Белле он видел ее кузена. Ведьма хоть и завладела в бою чужой палочкой и, следовательно, могла ей колдовать, но еще не до конца освоилась с ней, и потому не успела отразить красную вспышку, угодившую ей прямо в живот и бросившую на пол. Белла закричала от боли, но не от той, которую обычно причиняло пыточное проклятие. Ведьма догадалась, что причина тут совсем в другом, а кровь, залившая подол ее платья и окрасившая каменный пол, только подтвердила эту мысль.
Тут в кабинет снова ворвался Грюм, который прибежал на крик колдуньи, совершенно правильно рассудив, что от мадам Лестрейндж можно ожидать чего угодно. Мракоборец быстро оценил ситуацию, окинув взглядом ведьму, Люпина и тело погибшего дежурного. Равнодушно смотря на Беллатрису, он только спросил Римуса:
— Ты применял режущее заклинание?
— Нет! — ответил в недоумении Люпин. — Это Круциатус! — добавил он, уже пожалев о том, что это Непростительное проклятие слетело с его губ. — Разве он вызывает кровотечение? — в свою очередь спросил Люпин, глядя на Беллатрису, которая тихо постанывала от боли и хваталась руками за живот, а ее резко побледневшее лицо, залитое холодным потом, скривила гримаса страдания.
— Нет, Римус! Круциатус такого эффекта не дает, а вот выкидыш, как известно, всегда сопровождается кровотечением.
Люпин побледнел от ужаса.
— Что же я наделал! — только и смог сказать он, сжимая ладонями виски.
— Ты? — удивленно усмехнулся Грюм, даже и не думая предпринимать что-либо и помочь колдунье. — Ты ничего не наделал! Эта тварь сама во всем виновата, а вовсе не ты. И это она сама себя наказала. Ты, Римус, наверное, забыл или не до конца понимаешь, кто перед тобой. Это же просто кровожадная волчица хуже бешеной собаки! И поверь моему слову, раскаиваться в своих злодеяниях она точно не собирается. Напротив, допусти мы малейшую оплошность — и эта хищница, улучив момент, набросится на нас! — Тут аврор кивнул на убитого дежурного. — Она даже тебя сумела заразить своей злобой. Но можешь не волноваться, я тебе за это даже выговора делать не стану, не говоря уже о каком-то более серьезном взыскании.
— Меньше всего я сейчас думаю о взыскании! — горестно воскликнул Римус.
— А, понятно! Тебе, значит, стало жаль эту гадину, так?
— Она все же человек! Больше того, она беременна!
— Вот уж не вижу в ней ничего человеческого, кроме обличия! Беременная, говоришь? А как же Джеймс и Лили, убитые Тем-Кого… Волдемортом, то есть? Пора уже всем перестать бояться этого имени! Их сын, между прочим, хоть и остался по какой-то неведомой причине в живых, но будет расти сиротой! А про несчастных Долгопупсов, которые из-за их издевательств сошли с ума и теперь все время будут находиться в больнице святого Мунго, я вообще молчу! У них тоже был маленький сын. Вот кого надо жалеть, Римус! Впрочем, ты еще молод, а если бы поработал со мной в Аврорате, то тоже бы сказал: она это заслужила! Все, что с ней сейчас происходит — это расплата за ее злодеяния, которые, совершив виток, вернулись к ней, как бумеранг. Так всегда бывает, и когда ты повзрослеешь, наберешься опыта, Римус, то поймешь, о чем я говорю. А с этими тварями любые средства хороши, и мир только лучше станет!
— Если мы будем вести себя также как и они и использовать их методы, то и отличаться от них ничем не будем!
— Римус, дорогой, ну к чему сейчас это чистоплюйство? Ведь невозможно же не замараться, вычищая грязь! Наше Министерство, знаешь ли, этакий единый организм. Отдел магических изобретений и разработок — это мозги, Отдел магического транспорта — кровеносная система. Ну, а мы, хранители порядка, кто? Самая настоящая печень! — Тут Грюм добродушно улыбнулся. — Ты не волнуйся, мы этот организм от токсинов очистим, нормальную жизнь наладим…
Тем временем Беллатриса, до сих пор молчавшая и даже в приступе боли почти не слушавшая разговор, вдруг злобно крикнула:
— Кого это ты назвал грязью, Грюм? Ну, держитесь, когда милорд вернется и освободит меня, то вам обоим не жить! За все ответите, понятно? Слово даю, что вы оба захлебнетесь в своей крови, или я не Беллатриса Лестрейндж, урожденная Блэк!
Грюм и Люпин скривились от отвращения. Глава мракоборцев вызвал конвоиров.
— Отправьте ее обратно в камеру! Только с этой тварью держите ухо востро, хоть она и без палочки! — Потом помолчал пару секунд и нехотя добавил: — И целительницу из больницы святого Мунго позовите.
Когда ведьму увели, то Люпин, который до сих пор пребывал в шоке от того, что сделал, сказал:
— Спасибо вам, мистер Грюм! Мне все же не хочется отягчать свою совесть, если эта, пусть и злодейка, умрет из-за меня!
— Кто умрет? Она умрет?! Да скорее мы все сдохнем, пока эта стерва окочурится! Эта баба вообще как молния! Не знаешь, когда и где ударит! Не позавидую я ее тюремщикам! Впрочем, уж дементоры найдут на нее управу!
========== Глава 87. Потерянное и оставшееся ==========
Тем временем колдунью уже отвели с допроса обратно в камеру. Какое-то время она корчилась на каменном полу от боли, а кровотечение только усилилось. Наконец, когда Беллатриса уже стала терять сознание, дверь в ее темницу открылась, и на пороге показались две волшебницы в одинаковых халатах лимонного цвета. Одна из них была среднего возраста, спокойная, с уверенными манерами, которые приобрела вместе со своим опытом врачевательства. Чуть позади нее стояла еще совсем молодая чародейка, очевидно, помощница, которая держала сумку с лекарственными зельями. Надо сказать, что почти все целители из больницы святого Мунго трудились в ней по призванию, отличались добрым нравом, всегда были готовы проявить сочувствие и оказать милосердие, не забывая о своем высоком долге, который исполняли с охотой и даже с гордостью. Но когда целительница поняла, кому на этот раз ей придется оказывать помощь, то гневу и возмущению ее не было предела. Если бы не то самое пресловутое чувство долга, то волшебница вообще бы развернулась и ушла без оглядки, даже не приблизившись к ведьме, что стонала сейчас на полу, но не просила о помощи. Действительно, во всей Британии сейчас на слуху были имена братьев Лестрейнджей, супруги старшего из них и сына самого министра Барти Крауча. Все волшебники со страхом и трепетом обсуждали их дерзкое нападение на весьма уважаемого мракоборца Фрэнка Долгопупса и его супругу, приходили в ужас от бесчеловечной расправы над ними и от ее последствий. А целительница, которая сейчас стояла на пороге камеры, еще и своими глазами видела несчастных и то, в каком плачевном состоянии они находились. К виновнице всего этого волшебница испытывала глубокое отвращение, злость и презрение.
