В эту минуту в комнату вошли Родольфус, Рабастан и Барти. Они левитировали плывущего по воздуху Фрэнка, который пришел в себя, но был не в силах даже говорить.

— Белла! — обратился к жене Родольфус. — Милорд же обучал тебя окклюменции и легилименции. Может, ты все сама посмотришь, если они говорить отказываются?

— Ну, конечно, посмотрю! Как это я сразу не догадалась!

— Не догадалась потому, что привыкла добывать информацию совсем другим способом и при этом получать удовольствие, — сказал Рабастан без особого энтузиазма.

— Именно так! — ухмыльнулась Беллатриса. — Потому как другой участи грязнокровные отродья и все, кто им сочувствует и покровительствует, не достойны.

— Белла, сейчас не до дискуссий о чистоте крови! — с тревогой сказал Родольфус. — Нам нельзя здесь задерживаться!

— Заклятие, которому меня научил милорд, блокирует проявление любой магии, которой мы тут пользуемся.

— Все равно, Белла, нужно торопиться!

— Хорошо, Руди!

С этими словами ведьма направила волшебную палочку на Фрэнка.

— Легилеменс!

Погрузившись в сознание мракоборца, Белла перебрала хотя бы мельком все его воспоминания за последние дни, но не нашла ровным счетом никаких сведений о Волдеморте. Потом проделала тоже самое с памятью Алисы и поняла, что Долгопупсы не лгали и действительно ничего не знают о Темном Лорде. Однако, странное дело, вместо того, чтобы прийти в себя и оставить их в покое, ведьма рассвирепела еще больше. Казалось, что она совсем обезумела от страха и отчаяния.

— Круцио! — в бессильной ярости закричала она, направляя волшебную палочку поочередно то на Фрэнка, то на его жену, вкладывая в заклятие всю свою боль потери, отчаяние и безумство. Родольфус попытался ее остановить, но тщетно.

— Белла, они все равно ничего не скажут. Ты сама понимаешь. Надо уходить!

Он схватил ведьму за плечи и встряхнул, но это не помогло. Колдунья вырвалась и снова принялась пытать обоих Долгопупсов, которые от боли лишились чувств.

В доме мракоборцев пожиратели провели несколько часов и даже не заметили, как прошло это время, а за окном уже давно утро. В тот момент, когда они меньше всего этого ожидали, раздались хлопки трансгрессии, и комната заполнилась целым отрядом авроров во главе с Аластором Грюмом. Когда Фрэнк Долгопупс без всяких объяснений не явился на службу, то мракоборцы забеспокоились, имея на то все основания. Потому и было принято решение отправить в дом к Долгопупсам побольше людей. Четверо пожирателей принялись отчаянно сопротивляться. Они быстро встали спиной друг к другу, образуя круг, так что мракоборцы при численном превосходстве все же не могли атаковать их всем скопом. Борьба продолжалась несколько минут, и за это время комната заполнилась дымом от красных, сиреневых, желтых и, разумеется, зеленых вспышек. В Беллатрисе поэтому вспыхнула надежда, что ей и последним верным сторонникам Темного Лорда все же удастся выбраться невредимыми из этой истории, как было уже не раз и не два. Но в эту же секунду она услышала вскрик Рабастана, а потом звук упавшего на пол тела. Родольфус и Барти, лишившись прикрытия со спины, тоже были оглушены. Отчаянная и разъяренная Белла, оставшись в одиночестве, наложила на себя самые мощные щитовые чары, на которые была способна. Пять обездвиживающих и пара парализующих заклятий отскочили от них, но вот Аластор Грюм все же пробил их и попал в цель. Падая на пол и теряя сознание, Беллатриса еще успела увидеть, как глава Отдела магического правопорядка стремительно подошел к ее мужу, нагнулся и сорвал с лица маску, а с головы капюшон.

— Ну, Лестрейндж, берегись! — донесся до ее слуха зычный голос, исполненный презрения, изумления и гнева. А больше ведьма уже ничего не помнила.

========== Глава 86. Мракоборец молодой и мракоборец бывалый ==========

Когда Беллатриса очнулась, то поняла, что лежит на жестком холодном полу. Голова раскалывалась от боли, а налитое тяжестью и одеревеневшее тело плохо ее слушалось. Очевидно, действие заклятия, которое угодило в нее во время последней схватки с мракоборцами в доме Долгопупсов, еще не закончилось. Ведьма открыла глаза, но тут же снова зажмурилась, так как в них больно ударил свет, который в изобилии лился с четырех волшебных шаров, висящих под потолком.

— Ну что, очухалась? — донесся до ее слуха грубый мужской голос, принадлежащий главе аврората Аластору Грюму. — Теперь держитесь оба, и ты, и твой муж. Вы дорого заплатите и за Долгопупсов, и вообще за все ваши мерзкие делишки, которые творили эти годы!

— Сами виноваты! — дерзко усмехнулась колдунья, преодолевая приступ дурноты. — Проморгали врага в собственном доме! Ты такой же глупец, как и грязнокровки, чьи шкуры спасал в этой войне!

— Заткнись, тварь! — рявкнул Грюм, взмахнув палочкой, и на теле Беллы появился след как от удара плетью, но она лишь прикусила губу от боли. — Я бы с превеликим удовольствием заавадил вас обоих или, по крайней мере, вырвал бы твой поганый язык!

— Что, духу не хватает? Или доблестный мракоборец брезгует темными заклинаниями? — усмехнулась ведьма.

— Отнюдь! — в тон ей отвечал аврор. — Просто судебный процесс над вами четверыми будет показательным, но радоваться тебе тут абсолютно нечему. В Азкабане, когда тебя будут пытать дементоры, ты будешь мечтать о быстрой смерти от Авады Кедавры, но никто тебе не дарует такой милости. Ведь ваш лорд повержен, леди, и ни тебя, ни остальных своих слуг не вытащит. Он, слава Мерлину, сдох в доме Поттеров, не сумев справиться с младенцем!

В ответ Беллатриса лишь презрительно фыркнула. Она заставила себя сесть и, гордо взглянув на Грюма, закатала левый рукав и показала еще пару дней назад такое яркое, а сейчас едва различимое изображение темной метки. Но оно все же не исчезло полностью!

— А это видел? — выкрикнула ведьма. — Темный Лорд жив! Да, с ним что-то случилось, но он живой. А раз живой, значит рано или поздно вернется и освободит из темницы всех, кто до последнего момента был предан ему и верил в его силу. Он вызволит всех нас из тюрьмы и наградит!

— Не уверен, леди! — усмехнулся Грюм.

— Это ты, глупец, не уверен, а я ни секунды не сомневаюсь!

— Дело твое! Но сейчас ты пока что находишься здесь, в Отделе магического правопорядка. И я тебе настоятельно советую рассказать нам все, что тебе известно о тех пожирателях, которые остались на свободе. Поверь, это в твоих же интересах! Только быстро, у меня нет времени с одной тобой возиться.

— Ни за что! — вскричала ведьма в ответ. — Ты ничего не узнаешь ни от меня, ни от Родольфуса.

— Дура! — процедил в ответ Грюм. — А я полагал, ты окажешься умнее как, например, Игорь Каркаров, да и Барти Крауч сын, кстати, тоже. Оба без колебаний сдали всех своих сообщников, которых знали, чтобы облегчить свое собственное положение. Каркаров даже про своего закадычного дружка Долохова рассказал. Но все равно, одних только их слов не всегда достаточно. Большинству из тех магов, которых они назвали, нельзя предъявить что-то конкретное. А они, в свою очередь, от всего отказываются и все отрицают. Говорят даже, что получили свои черные метки, будучи под влиянием чар, действовали не по своей воле, а под Империусом. Видишь, никто из последователей Темного Лорда после того, как их хозяин исчез, не горит желанием садиться за него в Азкабан. Почему бы тебе не поступить также?

Ведьма только презрительно сплюнула на пол, нарочно пренебрегая всеми манерами.

— Придет время, когда эти трусливые крысы пожалеют о своем глупом поступке! Но я милорда ни за что не предам!

Глава мракоборцев внимательно посмотрел на пожирательницу смерти, и когда увидел фанатичный блеск и непоколебимую верность в глазах ведьмы, то перестал усмехаться, подошел к Беллатрисе и взял ее за левое запястье.

— Ты единственная женщина среди пожирателей смерти и, я вижу, преданна своему лорду до конца. Скажи, зачем тебе все это? Ты молодая красивая женщина, благородная чистокровная леди, супруга знатного, состоятельного и уважаемого… — Тут он опомнился. — Лестрейндж, раздери его гиппогриф, что вы оба хотели, а? Неужели же не нашли себе другого занятия, кроме как убивать ни в чем неповинных людей, которые ничего дурного вам не сделали! Они просто спокойно жили и никого не трогали! Чем перед тобой провинились маглорожденные волшебники, кровожадная тварь?