Я протянул ему пачку и зажигалку. Он щелчком выбил сигарету и прикурив, продолжил:

  - Я был один в незнакомом месте, среди огромных серых валунов и мертвых деревьев! Не найдя никого, я отправился на поиски хоть чего нибудь! Не помню, сколько времени провел я в пути, но я вернулся в этот город. Здесь состарился, каждый миг ожидая, что за мной придут охотники! Но вот, настал, тот момент, когда страх перед ними ушел, мне стало все равно!

  Старик замолчал, опустив глаза в землю, словно, ища в ней ответы на свои вопросы, которые накопились за его долгую жизнь. Он сунул руку во внутренний карман просторной серой куртки и вытащил что-то завернутое в кусок белой материи.

  - Возьми! Это тебе пригодится!

  Я взял предложенную мне вещь и осторожно развернул. Там был наган и десяток тускло-желтых патронов к нему.

  - Мне это больше не к чему! - сказал старик и поблагодарив за сигареты ушел.

  Револьвер приятной прохладой тяжелил руку. Я провел пальцем по барабану и он издав серию щелчков прокрутился. Вытряхнув патроны из тряпки я ссыпал их в карман, продолжая внимательно рассматривать оружие. Потертый, в некоторых местах поцарапанный, он тоже прожил долгую и интересную жизнь.

  - Жаль, что я его потерял!

  На следующий день мне пришлось увидеть, как охотники убили того старика. Я старался успеть ему на помощь, но все произошло очень быстро. ОНИ окружили медленно идущего по улице человека, грохнул выстрел и убийцы растворились в людской толпе. Старик остался лежать на тротуаре, люди обходили его стороной. У всех хватало своих проблем и никто не хотел лезть не в свое дело. Сознание того, что если они вмешаются, то могут стать следующей жертвой охотников - останавливало многие мыслительные процессы. Страх правил этим миром. ОНИ знали это и не спеша делали из того, что все привыкли ощущать, какой-то свой, как мне порой казалось, чуждый мир. И никто с ними не мог бороться ни правительство, ни армия, ни спецслужбы, бессильны были даже правоохранительные органы. ОНИ были повсюду и нигде.

  Холодный ночной ветер, спустившийся вниз, поближе к земле заставил покинуть пройденные мной вехи истории. Прогоревший костер едва алел присыпанными золой углями. От ботинок поднимался пар, джинсы и футболка высохли. В очередной раз осмотрев порезанную штанину я тяжело вздохнул и принялся одеваться. Неподалеку хрустнула сухая ветка, бросив футболку, я поднял, стоящий рядом автомат и застыл в ожидании, напряженно вслушиваясь в звуки ночного леса. Никого.

  - Зверь, наверное! - решил я и снова потянулся за футболкой.

  Но тут треск повторился и на поляну выкатилось что-то темное и круглое. Осторожно подобравшись к этому предмету, я ткнул его стволом автомата. Послышался металлический лязг и фырканье, которое обычно издают ежики, когда его гладишь по иголкам. При ближайшем рассмотрении так и оказалось. Это был еж. Такой большой еж со стальными иглами, больше похожими на гвозди, как минимум, сотка.

  Оставив, свернувшегося клубком, зверя в покое, я направился к своей футболке, поднял с её с земли и одел. Уселся у костра, порой посматривая на это странное млекопитающее. Когда-то давным-давно, в глубочайшем детстве мне приходилось видеть маленьких розовых ежат, с мягкими иглами. Сейчас не верилось, что из тех крохотных беззащитных созданий вырастают такие огромные стальные монстры. Еж шумно выдыхая воздух развернулся и посмотрел на меня своими круглыми, как черные бусины, глазами. Понюхал землю и сделал первый осторожный шаг в мою сторону.

  - Даже не думай! - тут же возмутился я - У меня совершенно нечего есть! Я тоже жутко хочу есть, даже не есть, а жрать! Если не свалишь, то у тебя есть все основания стать моим поздним ужином!

  Но ежик не взирая на все угрозы, решительно направился в мою сторону. Приблизился, немного сторонясь огня. Тщательно обнюхал мои рваные джинсы и босые ноги. Одобрительно фыркнул и развернувшись, ушел в ночь.

  Я довольно долго вслушивался в ночные звуки, провожая стального ежа. Даже природа начала изменяться, становясь более суровой и жестокой. Несвойственный диким животным металл, стал появляться и в их шкурах.

  Костер совсем потух, я немного разгреб золу и подбросил несколько сухих веток. Они легонько треснули и начали тлеть, чтобы через мгновение вспыхнуть веселыми язычками пламени. Ночной холод подступал со всех сторон. Ботинки перестали выдавливать из себя застоявшуюся влагу и я обулся. Тепло-влажные, они приятно согревали ноги, но прошло совсем немного времени и обувь остыла. Вошедшая в привычку ломота опять вернулась в кости.

  - Интересно, какое время года на дворе? - в очередной раз я задал сам себе гнетущий меня вопрос.

  Немного покрутившись у костра я улегся спать, на голой, немного присыпанной палой листвой земле. "Разгрузка", положенная под голову давила в шею и череп острыми углами запасных обойм. Нагревшийся от костра автомат, пока согревал часть тела обращенную к лесу.

  Проснулся рано утром, едва начало светать. Костер давно погас, прогорели даже угли, прятавшиеся под толстым слоем золы. Дрожа от холода я собрался и отправился дальше, на поиски врая.

  За несколько дней проведенных в лесу, я не обнаружил идущих по моему следу охотников. Тихо и мирно, наедине с природой, вдали от людей и необъявленной войны, мое тело и разум отдыхали, наслаждаясь покоем. Были дни, когда тяжелое небо раздвигало серые тучи и солнце согревало землю. Одной из ночей я видел полную луну и глядя на нее, понял, что наступила весна.

   А, утром, после той ночи, я вышел к мосту. Мост посреди леса смотрелся не совсем естественно. Я пошел по нему, рассматривая, как природа медленно, но неотвратимо разрушает творение рук человеческих. Молодые побеги взломали асфальт, стоки для воды забиты перегнившими листьями и из них торчат островки сухой прошлогодней травы. Сквозь неё пробивалась новая, зеленая травка.

  - Когда-то здесь было царство автомобилей! - усмехнулся я про себя - Теперь здесь немного иное царство!

  Когда по мосту я вошел в заброшенный город, меня не покидало чувство, что мне уже приходилось бывать здесь, но пока никакие особенные приметы не узнавались. Чем дольше бродил по городу вламываясь в брошенные квартиры, тем тоскливее становилось в душе. Что-то утраченное, как память о чем-то приятном. Когда вышел к зданию с огромной витриной, покрытой мелкой сеточкой трещин и увидел истлевшую циновку на мраморных ступенях, то понял, где нахожусь.