Мужчина остановился, поочерёдно сверля взглядом каждого из сорока трёх новичков, которые стояли перед ним. Лонг был уверен, что сейчас отсеется большая половина, ведь так происходило всегда. Мошенники, воры, грабители уходили первыми, на свободе подлецы слишком привыкали жить за чужой счёт, зарабатывать на жизнь своим трудом для них было чем-то непосильным, особенно учитывая, какие гроши платили в тюрьмах. Восемьдесят процентов такого мудачья до конца срока лезли на стену от скуки, но так и не приходили к начальнику тюрьмы за работой, хотя экраны, на которых всегда публиковались открытые вакансии, висели у входа на каждый этаж. Мужчина привык давать пару минут на раздумья, но в этот раз ряды желающих довольно быстро сократились сразу на двадцать девять человек. Он дал знак своим подчинённым, чтобы увели лишних зрителей, и продолжил свой монолог, сверяя список в планшете с именами заключённых, виднеющимися на нашивках.

— Оставшимся хочу обозначить сразу, в зависимости от специфики работы, пахать вы будете пять-шесть дней в неделю. Перерывы будут только для приёмов пищи, в остальное время покидать рабочее место запрещено. Посещать спортзал, читать книги, смотреть телевизор в общей комнате вы сможете только во время выделенных выходных. Если кто-то из вас надумал свалить, шаг вперёд.

Спустя минутную заминку, ещё одиннадцать человек покинули строй. Из сорока трёх новичков осталось только трое, но учитывая, что со времени заключения прошло всего полторы недели, это был неплохой результат. Бывали дни, когда не оставалось никого. Многие арестанты не понимали, что три доступных телевизионных канала быстро надоедали, спортзал довольно часто занимали сформировавшиеся группировки и редко подпускали кого-то не из «своих», баскетбольная площадка исторически принадлежала ниггерам, которые пускали беложопых только для того, чтобы поиздеваться, но даже это случалось редко. Из доступных мест оставалась прогулочная зона, на которой было нечем себя занять, и библиотека, которая была самым непосещаемым местом в тюрьме. Большая часть современных людей слишком привыкла к аудиокнигам, другая часть со скептицизмом относилась к бумажным носителям, а небольшой процент заключённых и вовсе не умел читать.

— Значит, только трое. Идём, начальник Нортон лично предпочитает выдавать работу, хотя я считаю, что слишком много чести для таких, как вы.

Сэмюэл развернулся, ведя троих мужчин к выходу из здания. Он скучал по тем временам, когда у заключённых не было выбора, работать или нет, а сейчас, когда девяносто процентов производств механизировали и автоматизировали, потребность в дешёвой рабочей силе отпала. Теперь все гниды, кто соглашался работать за гроши, направляли свои силы на нужды тюрьмы, а необходимости задействовать всех содержащихся преступников, не было. Подведя заключённых к небольшой одноэтажной постройке из красного кирпича, выполняющей функции административного здания, Лонг повернулся, оглушая громким басом преступников.

— Запомните, мандавошки, если кто-то из вас попытается оскорбить босса, как-то навредить ему, его секретарю и имуществу вокруг, отправлю в карцер всю троицу. Будете две недели учиться спать стоя, срать и мочиться под себя, мечтая не сдохнуть от собственной вони! Надеюсь, усекли, гондоны, а теперь по одному медленно заходите за мной. — Одарив напоследок уничтожающим взглядом ярко-оранжевое трио, Лонг прислонил руку к небольшому считывателю отпечатков и вошёл в прохладное помещение, оставляя за спиной непривычно жаркий и солнечный день.

Гэвин, бегло изучив взглядом двух пожилых мужчин, которые наравне с ним решили не растягивать время, от безделья не зная, чем себя занять, и согласились поработать, первым переступил порог, попадая в маленькую, светлую приёмную.

— Назовите ваше имя и фамилию, — молодая, симпатичная блондинка с пышным бюстом и очками в тонкой оправе даже не подняла глаз на посетителя, не отрываясь от терминала и что-то неотрывно печатая.

— Гэвин Рид, — ответил, вовремя успев удержать в себе рвущееся наружу «сержант». Всё же отказ от старой жизни давался с большим трудом.

— Проходите.

Девушка на мгновение подняла на него свои большие голубые глаза, успев словить заинтересованный взгляд на свою грудь, которая игриво виднелась в разрезе белой блузки, но промолчала. Работая с одними мужчинами, большая часть которых видели девушек не чаще, чем раз в полгода, она привыкла к подобному и не собиралась заострять на этом внимание.

Пройдя в кабинет, Рид неуверенно замер напротив тёмного деревянного стола, за которым сидел худой пожилой мужчина с короткой стрижкой и что-то внимательно читал, перебирая листы на столе.

— Садись, — тихо сказал он, указав на небольшой стул. — Значит, бывший полицейский… — задумчиво произнёс начальник тюрьмы, пробегаясь глазами по открывшемуся на экране досье.

Гэвин молчал, не желая поддерживать разговор на эту тему. Хэнк достаточно ясно дал понять, что его товарищ отнёсся к заявлению о невиновности с явным скептицизмом, а нотки подозрения в светло-карих глазах по ту сторону стола только подтверждали это.

— Будешь работать в прачечной. Твой новый коллега завтра тебе подробно расскажет, что необходимо делать, но не переживай, работать придётся много. Если захочешь сменить работу, отслеживай объявления, но сейчас альтернативы для тебя нет.

— Только для меня? — в ответ с издёвкой съязвил Рид.

— Не хами мне. Разве начальник Лонг не объяснил тебе, как следует себя вести? — мужчина недовольно посмотрел в глаза арестанту. — Будешь задирать нос, отправлю до конца срока мыть тюремные толчки, так что не забывайся. Обратишься к охране, как надумаешь что-то поменять, тебя отведут ко мне, но ближайший месяц даже не рассчитывай на что-то иное. А теперь проваливай.

Бывший офицер решил лишний раз не нарываться и не раздувать конфликт, перспектива оказаться в карцере была не самой радужной, поэтому он молча вышел за дверь, напоследок одарив секретаршу изучающим взглядом. Долгое воздержание давало о себе знать ещё в камере предварительного заключения, а держать на виду у неудовлетворенных мужчин такую красотку было противозаконно.

Уже вечером, лёжа на своей неудобной койке, Гэвин представил перед собой блондинку из администрации, как её пухлые губы ярко блестели от слюны, а похотливые глаза неотрывно смотрели снизу вверх. От собственной фантазии по телу прошлась небольшая волна жара. Рид выдохнул через сцепленные зубы, приспуская тюремные штаны и обхватывая скучающий по ласке орган. Сделав на пробу несколько движений рукой, он сплюнул на мозолистую ладонь, облегчая скольжение плоти. Перед глазами стояла упругая грудь с аккуратными розовыми сосочками, которые блондинка ласкала тонкими наманикюренными пальчиками, вбирая в рот возбуждённый член. Гэвин крепко сжал пальцы, сильнее оттягивая крайнюю плоть и шумно выдыхая. Чем быстрее становились движения рукой, тем заметнее учащалось дыхание, и тем глубже в фантазии заглатывала блондинка. Одну руку она опустила вниз, играя со своей киской и дразня Рида влажными звуками. Гэвин напрягся, чувствуя скорую разрядку, снова увлажнил ладонь и ускорил темп. Напряжение в теле достигло своего предела, зажмурившись, Рид захрипел, пачкая ладонь густой спермой. Пока он пытался отдышаться, по телу начала разливаться приятная, расслабляющая нега. Сполоснув руку под ледяной водой, мужчина расслабленно упал на тюремную койку.

***

Тюремная прачечная встретила ароматом грязного белья, резким, химическим запахом дешёвого средства для стирки и механическим гулом старых стиральных машин и сушилок. Надсмотрщик вёл его вглубь помещения, идя вдоль тележек с бельём, пока не остановился у комнаты с большой буквой «С» на двери. Зайдя внутрь, Рид увидел одинокого белого мужчину лет под семьдесят. Под его глазами залегли глубокие тени, волос на голове почти не осталось, а застиранная оранжевая форма висела мешком. Заключённый горбился и выглядел уставшим, что прибавляло ему ещё несколько лет сверху.

— Принимай помощника, Зак, — крикнул охранник, стараясь пересилить шум грохочущей сушилки. В ответ мужчина жестом указал на место рядом с собой. — Иди, он тебя всему научит, — надзиратель кивнул и вышел, громко хлопнув дверью.