— Дай угадаю, заниматься отдельно этим некому, а вашу крысу могут и не один месяц выслеживать, — закончил за собеседника Гэвин.

— Верно. Но есть и положительная сторона, Фаулер наконец ко мне прислушался. Если всплывут ещё детали, то я смогу уболтать его выделить человека и возобновить следствие. — Андерсон прервался, делая несколько глотков. — Я понимаю, что тебе там дерьмово, но пока бессилен сделать хоть что-то, с этими поисками я и так практически ночую на работе. У меня и времени нет, чтобы вплотную заняться теми, кого в итоге мы отобрали в качестве основных подозреваемых.

— Лейтенант Андерсон, нас вызывает капитан Фаулер, — послышался вежливый голос, который бесил даже на удалении.

— Что, новый напарник? — издевательски посмеялся Рид, узнавая в говорившем того парня, на которого жаловался Хэнк.

— И как из тебя ещё весь говнизм не выбили? — кинул в ответ Хэнк. — Минуту, агент Уайт, мне нужно закончить разговор.

— Специальный агент, лейтенант Андерсон, — уточнил говоривший.

— Какой официоз, — усмехнулся Гэвин.

— И не говори, такой душнила, аж воротит. Так Джеффри с чего-то решил, что мы с ним сработаемся, а наше партнёрство необходимо «для повышения продуктивности взаимодействия полиции и Федерального бюро расследований». Тьфу, блять, — выругался лейтенант. — И теперь какой-то щегол меня работать учит. В общем, Рид, бывай, если появится что-то стоящее твоего внимания, я дам знать, но в ближайшее время особо не рассчитывай на это, у нас дерьма до ушей скопилось.

— Я понял, развлекайся, — хмыкнул мужчина и положил трубку.

***

Восемь месяцев. Именно с этой мыслью Гэвин утром открыл глаза. Прошло уже восемь месяцев, как он загремел в исправительное учреждение Детройта. Восемь просранных впустую месяцев жизни, которые можно было потратить на ловлю преступников ради пользы обществу. Ведь ополоумевшие гондоны, решившие, что похищение и убийство — лучший способ скоротать выходные или доведённые до ручки постоянными изменами жёны и мужья, которые, не сдержавшись, в итоге довольно жестоко расправлялись со своими некогда любимыми супругами, не переведутся в этом городе никогда. Тик-так, тик-так, время убегало сквозь огрубевшие пальцы, оставляя после себя лишь пустоту.

Неприятная горечь уныния целый день преследовала по пятам, не давая расслабиться. Заняться было нечем, и даже Рик сегодня не появлялся, поэтому невесёлые мысли весь день крутились в мозгу, упрямо не желая исчезать. Сознание очистилось от тумана только к вечеру, когда Гэвин дождался своей очереди принять душ. Сегодня, можно сказать, повезло, он попал в последнюю партию на помывку, а в ней всегда было меньшее количество арестантов. Меньше людей вокруг означало, что будет меньше пиздежа и прочего шума, а тишины сегодня хотелось больше обычного.

По странному стечению обстоятельств Рид остался в душе один. Последний раз такое происходило очень давно, когда Санни со своими шавками договорились с надсмотрщиком и избили его впервые. Неприятные воспоминания и пустота вокруг навевали тревогу. Вдруг тишину, нарушаемую лишь звуком льющейся из душа воды, вторгся звук шагов. Гэвин было подумал, что идёт надзиратель, чтобы выгнать его из душевой, но шлепки по кафелю принадлежали явно босым ступням.

Повернувшись, Рид ненадолго обомлел. Перед ним стоял Рик во всей своей нагой красоте. Крепкие, чётко очерченные бицепсы на руках и ногах, в меру накачанный пресс, а грудные мышцы вообще словно скульптор из камня выточил. Красив, лучше сраного Аполлона. На его фоне Рид ощутил себя ободранной дворовой псиной. И хоть он не сильно проигрывал Кесби физически, но собственное тело было рассечено не одним десятком шрамов. Кожа Рика, несмотря на его биографию, наоборот была на удивление чистой, лишь тонкая длинная полоса, скорее всего, от ножевого, виднелась справа под рёбрами. Гэвин поймал себя на мысли, что впервые видит Рика без одежды.

Наёмник, недолго дав полюбоваться собой, подошёл вплотную, невесомо коснулся темнеющего на боку шрама от пулевого ранения, неторопливо повёл рукой выше до самой шеи, а потом наклонился и, несильно, но настойчиво надавив на подбородок, приоткрыл рот Рида и поцеловал. Влажный язык скользнул внутрь, начиная свою неторопливую ласку, и рот моментально наполнил горьковатый вкус ментоловых сигарет. В сознании раздался какой-то странный треск, и Гэвин понял, что только что оборвался последний трос, удерживающий его от падения в бездну, скрывающуюся под фальшивым именем Рик Кесби.

Рид сорвался, притянул наёмника ещё ближе и, отметая всякую нежность, принялся вылизывать этот потрясающий рот, активно играя с языком, прикусывая и сминая податливые губы. Накопившаяся страсть в несколько грубой форме нашла выход наружу через этот поцелуй, но Рик был не против. Он спокойно позволял делать с собой то, что хотел Гэвин, отвечая с неменьшим рвением.

Кесби был на удивление расслаблен, податлив, не пытался взять процесс в свои руки, и Рид, окончательно опьянев от вседозволенности, прижал мужчину к мокрому кафелю. Тяжело дыша, он оторвался от покрасневших губ, чтобы перейти на шею. Рик покорно откинул голову назад, упираясь затылком в стену, и давая больший простор для действий. Он глубоко дышал, напрягшийся член упирался Гэвину в ногу, иногда сталкиваясь с его не менее возбуждённым органом партнёра.

Но сбившегося дыхания было недостаточно, хотелось довести Рика до стонов, как он обычно делал с самим Гэвином, и мужчина отпустил себя с цепи. Бледная кожа покраснела от настойчивых, слегка грубых поцелуев, на шее расцвели небольшие засосы, а руками Рид беспрестанно гладил спину, грудь, бёдра, слегка царапая их ногтями, с удовольствием ловя хриплое дыхание и наслаждаясь отзывчивостью партнёра. В голове возникла шальная мысль, и Гэвин поспешил осуществить её. Аккуратно разведя в сторону упругие ягодицы, он провёл пальцем по податливому кольцу мышц и почти сразу скользнул в него. Рик внутри был мягким, растянутым и потрясающе влажным. Кажется, Гэвин простонал от мысли, что тот подготовил себя для него.

— Повернись, — прохрипел Рид.

Наёмник послушно развернулся, упираясь головой в сложенные на стене руки, и немного прогнулся в пояснице. Со спины он был не менее потрясающим, чем спереди, мышцы красиво перекатывались под кожей. Позволив себе небольшое баловство, Рид шлёпнул по крепкой заднице и лишь после этого развёл ягодицы в стороны, надавливая на вход и единым движением входя почти до упора.

— Господибоже, — на выдохе прошептал он. Рик внутри был горячим, узким и так приятно сжимался вокруг его члена. После первого же движения послышался хриплый выдох на грани тихого стона.

— Громче, — Гэвин не сразу узнал собственный голос, — хочу слышать, как тебе это нравится, — прошептал и прикусил кожу на лопатке, прямо над ещё одним бледным шрамом.

И Кесби дал Гэвину то, что он просил. Возбуждённый голос Рика звучал низко и ещё более хрипло, и Рид ловил отдельный кайф, наслаждаясь искренними стонами. Рик брал своё на сто процентов, но и отдавался также полностью, доверчиво открываясь перед Гэвином, подаваясь навстречу каждому глубокому толчку. Бывший детектив внезапно вспомнил, как тот заставил его играть с собой в туалете, и, войдя до упора, замер, прошептав над ухом:

— Подрочи себе, Рик.

Наёмник отклонился назад, уперевшись в партнёра, довольно выдохнул и быстро задвигал рукой по собственному члену, оттягивая крайнюю плоть и сильно сжимая головку. Гэвина бросило в жар от этого зрелища, казалось, кровь в венах закипела и сейчас начнёт испаряться прямо через поры на коже, но он жадно продолжил смотреть, как Кесби беззастенчиво ласкает себя, как его глаза блестят от удовольствия, а язык быстро смачивает высыхающие губы. Одного вида такого Рика было достаточно, чтобы кончить. Но хотелось больше, глубже, сильнее, и мужчина возобновил движения, набирая быстрый ритм и сильно толкаясь в простату, от чего Кесби застонал громче и кончил себе в кулак.

Гэвин, решив, что долго не протянет, начал чаще входить в податливую глубину. Хотелось излиться прямо внутрь, заполнить его собой, но в последний момент Рид сдержался и вышел, пачкая густой спермой поясницу и ягодицы. Он упёрся лбом в мокрую спину перед собой, пытаясь отдышаться и хоть как-то собрать разбегающиеся мысли. Наёмник же не дал этого сделать, уводя его под струю воды и снова настойчиво целуя. От былой податливости не осталось и следа, снова бал правил привычный Рик, но Гэвин был не против, разрешая кусать и грубо сминать собственные губы. Нехотя прервав поцелуй, Кесби посмотрел в потемневшие глаза Рида и тихо произнёс: