— Хэнк, сделать тебе кофе?
Идти в кафетерий без причины будет слишком опрометчиво.
— Если несложно. Только бога ради, не поскупись на сахар, я уже не помню, когда в последний раз пил что-то нормальное.
В виде исключения сегодня сделаю, как ты любишь, мой лейтенант.
Взгляд детектива приковывает к месту, скользит по коже, ощущаясь почти физически. Так странно, но не отталкивающе. Молчит, не комментирует, не отвечает на вопросы, только пристально смотрит, а в потемневших глазах привычно пляшут молнии ненависти. От него снова ничем не пахнет, но что-то всё равно выбивается из привычной картины, что-то тёмное на самом дне зрачков, животное, манящее в своей угрозе. Похоже, кто-то начинает сдавать позиции. Можно бесконечно жаловаться на запах, который неприятен тебе как человеку, но сущность, в обычное время скрытая от посторонних глаз, всё же ведётся на источаемый аромат. Нужно лишь надавить посильнее, чтобы первобытное желание пробудилось окончательно. А ведь ты так долго держался, Гэвин, столько времени стойко терпел запах феромонов, не сдавая меня Хэнку, хотя по глазам было видно, что ты улавливаешь чужой дух. Возможно, соблазнить тебя не самая плохая идея, учитывая, как вчера было мало удовольствия, может, получится добить недостающее с тобой.
Едва удается дотерпеть до обеда. Гэвин тоже срывается с места, стоит только часам показать начало нового часа. Хэнк ушёл раньше, чтобы успеть занять свободное место в столовой. Чтобы не идти с ним, даже врать почти не пришлось, ведь аппетита действительно нет, но недосказанность неприятным камнем давит на грудь. Недоговаривать правду или откровенно лгать Хэнку всегда стыдно, больно, но желание проверить, рискнуть слишком велико.
Детектив Рид торопится, нервничает, не замечая никого вокруг. Дверь за ним глухо хлопает, поднимая в воздух облако белой пыли. Этот туалет на ремонте дольше, чем я работаю в участке, идеальное место, чтобы скрыться от чужих глаз. Внутри тихо, а запах цемента и штукатурки перебивает всё вокруг, но и так очевидно, для чего ты сюда пришёл. Стоит подождать немного, совсем чуть-чуть, чтобы ты успел завестись сильнее, и можно зайти.
Твой аромат наваливается сразу же, буквально душит, заполняя небольшое помещение. Сильный, цепкий, успокаивающий и будоражащий одновременно. Так пахнет воздух во время сильного ливня или шумной грозы, и этот запах идеально тебе подходит. Как же сложно сдержаться и не вломиться сразу в занятую кабинку, желание оседлать тебя прямо сейчас слишком велико. Нужно держаться, подорвать твой самоконтроль.
В соседней кабинке тихо, кажется, ты даже дышать перестал, но это уже не поможет. Что ты представляешь в своих мыслях, когда слышишь, как влажно и пошло хлюпает смазка? Чем ты себя одёргиваешь, зная, что сейчас я удовлетворяюсь с твоим именем на губах? Даже у такого стойкого альфы есть предел, и он наступил. Радужка почти полностью утонула в безумной черноте зрачка, а этот оскал заставляет сердце биться в разы быстрее. Давай же, вот он я, бери.
Удовольствие разрывает все грани здравого смысла, оставляя лишь спутанный ком мыслей. Идеальная длина, идеальная толщина, отмеренная амплитуда и почти животная грубость. Это так хорошо, что похоже на сон, и невозможно не кричать, когда ты так сильно раздвигаешь пальцами бёдра и быстро, глубоко толкаешься внутрь. Можешь называть меня как хочешь, прикажешь повернуться, и я повернусь, скажешь упасть к ногам, и я выполню. Я сделаю всё, лишь бы снова и снова ощутить внутри эти безумные движения, и если сейчас я сорву голос, то ни на секунду не пожалею об этом. Если у секса есть бог, то ты его персональное воплощение на этой земле. Я покажу лучшую технику, выпью твоё семя до последней капли, даже прибегну к шантажу, если потребуется, но заставлю брать меня снова и снова. Такого любовника я ни за что не потеряю.
Комментарий к Коннор
*Все же знают, что G.Reed (читай greed) означает жадность? :)
========== Гэвин ==========
Как можно имея такую невинную, почти девственную внешность, такой щенячий и наивный взгляд, быть такой озабоченной блядью? Наверное, никому не дано ответить на этот вопрос. И как ведь хорошо отыгрывает на публику, весь такой услужливый, вежливый, профессиональный детектив, так и не заподозришь, что профессионал он не только на основной работе, но и в минете. Не удивительно, с таким количеством трахалей не хилый опыт получил, фору даст любой заправской шлюхе. Не в ту стезю ты подался, Коннор, в борделе твоя задница смотрелась бы куда органичнее, чем в полицейском участке.
Даже не верится, что прошло чуть больше трёх месяцев с той злополучной встречи в туалете. Казалось бы, это произошло совсем недавно, а уже столько времени пролетело. Стоило тогда уйти, тихо проскользнуть мимо, сделав вид, что не узнал ни запах, ни голос, но вот дёрнул чёрт остаться. Если бы он тогда молчал, просто стонал и не говорил ничего, то сейчас всё было бы иначе, не было этого мерзкого грызущего чувства внутри, словно предаешь чьи-то ожидания. Но нет же, из этого блядского рта обязано было вырваться имя.
— Гэвин.
До сих пор в кошмарах приходит этот голос. И почему из всех альф, с которыми он ебётся, нужно дрочить на того, кто даже не думал о том, чтобы присунуть в эту разъёбанную дырку? Мерзость. Докатился, блядь, сам себе уже противен, потакаю хотелкам чужой омеги. Ненавижу.
От него воняет, запах липкий и сладкий настолько, что можно диабет ненароком заработать, а сверху ещё вечная вуаль из посторонних феромонов. Каждую неделю новый ёбырь, а то и несколько. Ну как, как, блядь, можно быть такой шалавой, но иметь при этом вид непорочной целки? И эти наивные карие глаза, как у заплутавшего щенка, смотрят то с какой-то надеждой, то с нескрываемой ответной ненавистью, но в глубине всегда неизменно прячется истинная омежья похоть.
Лицемерная мразь. Выступает на митингах за права омег, требует равных прав, выкрикивая, что они не домработницы, уж тем более не секс-игрушки и не проститутки и, а сам с радостью раздвигает ноги фактически перед любым встречным альфой, только пальцем помани. Или хуем помаши. И как только совесть не сжирает после всех своих похождений? Как можно после групповухи в каком-то затасканном мотеле спокойно ждать возвращения Андерсона, заглядывать ему в глаза, пряча свою шлюшью породу за детской невинностью, говорить, как сильно любит его, хотя только недавно с удовольствием отсасывал сразу у двоих. Старикан даже не представляет, сколько хуёв побывало во рту того, кого он так безумно любит.
Почему я вообще помню всю эту хуйню? Охуенно устроился ебучий Коннор, и поебаться и пожаловаться успевает. Верх лицемерия — жаловаться одному любовнику на других. Докатился, позорище, вот так и подпускай омег ближе, чем расстояние выстрела, очередное дерьмище в жизнь приносят.
— Детектив Рид. Гэвин?
— Чего тебе, чмошник?
Вспомнишь говно, оно и появится. Или позвонит, как сейчас, что не лучше.
— Течка скоро начнётся, ты помнишь нашу договорённость? Ничего не поменялось, ты придёшь?
— Забудешь тут, ты мне всю последнюю неделю мозг ебёшь по несколько раз в день. Совсем двинулся, какого хуя ты вообще в участок звонишь с этими вопросами?
Долбоёб. Ещё и в трубку так откровенно дышишь, крыша, видимо, окончательно поехала.
— Так разблокируй меня, тебе на личный не дозвониться.
— Ты кое-что путаешь, мудила, я не твоя подружка, чтобы по телефону с тобой трещать, звони другим трахалям и пизди с ними. — Как же бесит, уебать бы пару раз хорошенько, чтобы мозги на место встали. — Я уже сказал, что приду, а сейчас отъебись, я тебе не Андерсон, чтобы по первому зову подрываться.
— Жду в восемь.
Ага, блядь, ждёшь ты, как же. Небось уже вовсю развлекаешься той пугающих размеров игрушкой, твоя дырка без внимания до вечера не дотерпит. Нужно было не соглашаться, чем я вообще думал? Ничем не лучше самого Коннора, такой же лицемер. Всё, на хуй эти мысли, просто на хуй, ещё полдня работать. Может, повезёт, и дадут вызов, тогда будет официальная причина никуда не ехать.
