В хижину, через заколоченные досками окна, проникал лунный свет. Оборотень зарычал, принюхиваясь: рядом кто-то был. Зверь вытянул морду и завыл, а кто-то за пределами дома ответил на его вой. Сзади раздался шорох, мимо лап пробежала крыса.

Он щелкнул зубами около ее хвоста, но добыча скрылась в щели пола.

Зверь резко повернулся и увидел оленя и черного волка. Он чувствовал их страх. Оборотень зарычал угрожающе, не зная, нападут ли они. Олень остался на месте, а волк пригнул уши к голове и медленно приблизился. Зверь пару раз щелкнул зубами, предупреждая. Волк каждый раз замирал, когда оборотень двигался. Наконец, зверь позволил приблизиться к себе. Он прикрыл глаза, когда почувствовал влажный язык на морде.

Он и не заметил, как болел нос. Все тело ныло, но боль на носу и у глаз отличалась — ярче, острее. Волк замахал хвостом и боднул зверя носом в бок. Олень вышел через тайный проход, а волк поспешил за ним, оглядываясь на зверя. Они вышли под ветви ивы, и оборотень почувствовал, как ветер нежно проводит невидимой рукой по шерсти. Зверь сел и завыл от ощущения свободы.

Волк тоже сел и ответил ему. Олень остановился, оглядываясь на компанию. По нему полезла крыса и забралась на рога. Оборотень побежал вперед, по зеленой траве, мимо воды, мимо деревьев. Он знал, что олень и волк бегут следом, и не оборачивался. Луна освещала им путь.

Ремус проснулся от солнечного света: неужели он забыл закрыть полог? Люпин открыл глаза и огляделся. Он лежал на кровати в больничном крыле. Лицо болело, и он коснулся руками бинтов. От прикосновения боль усилилась, и Ремус зашипел. В светлое помещение зашла мадам Помфри. Она подошла к больному с сочувствующим выражением и протянула зелье.

— Выпей и поспи.

— Что со мной?

— Ты ранил себя во время обращения.

Люпин закрыл глаза и лег. Он знал, что его когти и зубы в обличие волка оставляют неизлечимые следы. Шрамы на лице останутся на всю жизнь.

— Как мне объяснить это остальным?

— Сначала выпей зелье, — мадам Помфри поставила флакон на тумбочку рядом с кроватью. — А думать позволь нам. Директор что-нибудь придумает, а тебе нужно отдохнуть.

Ремус выпил зелье и снова провалился в сон. Когда он очнулся в следующий раз, то с кроватью обнаружил друзей. Сириус тепло улыбнулся и сжал его руку.

— Ты помнишь что-нибудь о том, что произошло ночью? — спросил Джеймс.

Люпин оторвал взгляд от лица Блэка и повернулся к Поттеру. Питер сидел рядом с ним.

— Ничего не помню. Только луну, выглянувшую из-за облаков, — он вдруг что-то осознал и испугался. — Я же вас не ранил?

— Ты никого не ранил. Успокойся, — Сириус сжал его руку. — Поправляйся скорее.

Мародёры поднялись.

— Стойте. Сколько я тут лежу?

Друзья переглянулись. Питер ответил первым:

— Второй день.

После лечения Ремус вернулся на учебу. Он пришел на трансфигурацию, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды сокурсников, и сел рядом с Питером. Сириус и Джеймс что-то обсуждали и смеялись, как прежде, пока не заметили друга. Ремус кивнул им. Он чувствовал, как в груди зарождается что-то злое и противное. Его охватило легкое раздражение.

Он огляделся и заметил колючий взгляд Снейпа. От непрошенного внимания пробрало до мурашек. Северус будто что-то знал, и это пугало. Люпин услышал, как его зовет соседка за задней партой.

— Что у тебя с лицом?

Она смотрела на него с нахальным любопытством. Люпин решил ответить погромче, чтобы Снейп услышал.

— Гремучая Ива. Советую к ней не подходить.

— Я и не собиралась, — сказала девушка и потеряла интерес.

Профессор МакГонагалл вошла в кабинет и сходу начала занятие. Люпин еще чувствовал слабость после полнолуния, но голова уже не болела и эмоции улеглись. Он снова стал прежним, пусть и ослабленным. Учеба пролетела незаметно.

— Вкуснотища, — простонал Ремус за обеденным столом, натыкая мясо на вилку. — Я почти не ел в последние дни. Во рту до сих пор горький, вязкий вкус зелий.

— Ешь побольше, — усмехнулся Сириус, кладя куриную ножку в его тарелку.

Люпин наелся и почувствовал себя счастливым. Они покинули зал и направились в Выручай-комнату, но без Джеймса. Питер всю дорогу вспоминал ночь, когда они бегали по лесу, как дикие звери. Просьбы быть тише на Петтигрю не действовали.

В этот раз комнату вызвал Питер. Они вошли внутрь и оказались в кабинете прорицаний: красные портьеры, закрывающие окна, ковры на полу, места для учеников расположены амфитеатром. В комнате царил красный полумрак, на стенах крепились полки, заставленные магическим хламом. Питер упал в подушки с орнаментом арабеска.

— Удивляешь, — Сириус повалился рядом с Питером. — Почему именно класс прорицаний?

— Хочу поспать.

— Погоди, — Ремус достал карту гостиной из сумки. Он показал ее другу, и глаза Питера заблестели.

Он заскакал по комнате с пергаментом, а Сириус и Ремус с улыбкой наблюдали за ним.

— Надо поскорее закончить всю карту, — сказал Петтигрю и зевнул.

Ремус забрал пергамент и убрал ее в сумку: оставалось подождать, когда Сириус и Джеймс закончат чертеж замка. Питер закрыл глаза и отвернулся, а Ремус сел на пуфик перед столиком с чайником. Он знал, что в комнате невозможно поесть или попить, поэтому даже не думал проверить чайник. И совсем недавно он отлично пообедал.

Выручай-комната впечатляла своей непредсказуемостью. Ремус огляделся и задумался. Он размышлял, как им нанести ее на карту, если она каждый раз находится в разных местах и имеет неограниченные размеры. Сириус поднялся с пола, когда Питер захрапел. Он достал из кармана прозрачный флакон с зеленой смесью и сел на пол перед Ремусом.

— Нагнешься? — попросил Блэк, открывая флакон. — Я не достану.

— Что ты делаешь?

Люпин нагнулся, подставляя лицо. Прохладный крем коснулся шрамов.

— Мадам Помфри сказала, что нужно мазать хотя бы раз в день.

— Я могу сам.

— А я уже закончил, — Сириус закрыл флакон, а остатки смеси с пальцев убрал палочкой. — Можем заняться чем-то другим.

Сириус положил ладонь на колено друга.

— Хорошо, что ты не ранил свои прекрасные губы.

Ремус опустил глаза. Полнолуние прошло, но волнение от близости Сириуса не проходило. Кожу под рукой Блэка жгло.

— А где Джеймс?

— Не знаю, — Сириус выглядел равнодушным, но Люпин чувствовал фальшь. — С Лили, наверное.

Сириус приблизился, чтобы поцеловаться, но Ремус в последний момент отвернулся и прошептал:

— Тут Питер.

Люпин потянулся к сумке и собрался.

— Ты куда?

— Да нужно кое-что… — Ремус шел к двери и придумывал отговорку, но так и не придумал. — А ты карту заканчивай уже.

Оставшийся день до ужина Люпин гулял по замку. Большой зал еще пустовал, когда Ремус пришел на ужин. Он сел за гриффиндорский стол и достал карту гостиной: по пергаменту шли следы. Питер и Сириус сидели рядом и не двигались. Ремус предположил, что они играют в магические шахматы или Питер читает, а Сириус стонет от скуки. Следы Блэка двинулись на выход из гостиной.

В зал вошли первые студенты, и Ремус убрал карту. Первыми из Гриффиндора пришли Джеймс и Лили: они держались за руки и болтали. Люпин решил, что это удачный момент, чтобы показать другу карту. Он позвал Джеймса на выход из зала и достал пергамент.

— Получилось? — пальцы сжали карту. — Она показывает правду?

Ремус кивнул. Шею обвили чужие руки, и Люпин уже знал, кто это.

— Что делаете? — спросил Сириус. — Делишься успехами, Лунни?

— Это не успех. Надо закончить карту к Рождеству.

Мародёры вернулись за стол и поужинали. Ремус так устал за день и запутался в чувствах, что решил после выполнения домашних заданий сходить в ванную старост и полежать в пене. Или даже лучше после вечернего обхода, чтобы лечь спать чистым и расслабленным.

Сириус всегда крутился вокруг Джеймса, как верный пес, но теперь не мог из-за Лили, поэтому сменил цель. Люпин любил одиночество, и его устраивало, что друзья не зовут его на каждую забаву. Теперь же он не мог спрятаться от Сириуса. Выполнение домашней работы растянулось на пару часов из-за болтовни Блэка. Ремус закончил описание созвездий и вздохнул.