— Да, можно.

Чуя сбегает первый, предупреждая, что нужно успеть кое-что сделать. Представить боится значение фразы и не спеша допивает весь оставшийся на самом дне алкоголь. Начинает конкретно холодать. Пусть Огай и дальше будет занят, не замечая отсутствия сына на видном месте, да и его друга. Дазай, причём, по-прежнему переживает о лишних словах от Элис, разболтает о самом первом дне и что тогда придумать?

Собственно, Осаму не был бы Осаму, если бы начал паниковать из-за серьёзных проблем, верно? Море по колено.

Но что-то подсказывает о нужде в старшем брате сейчас. Нашлись слова, и рыжий подождёт, прежде чем они будут вместе, а Сакуноске не так часто ловится. Где он там? Перед выходом видел, тоже деловой, в тёмном костюме и с неплохой причёской. Не знает, с чем связано, но вспоминает Акико. На самом деле, соскучился по ней. А ещё по Гин, Хигучи и в какой-то степени по Люси. Вернётся в Бостон как можно быстрее и увидится с ними, так много сказать придётся.

Офелия смеётся рядом с неизвестным мужчиной, попивая шампанское, тот придерживает за талию, как свою собственность, а Дазая блевать тянет, или кулаки в ход пустить. Не его дело, но реально тошнит от матери, которая ведёт себя не лучшим образом, а отец стоит совсем недалеко, рядом с ним крутится Элис. Надо бы уложить её спать. Девочка сама бежит навстречу, как только видит, и берёт за руки.

— Давай поиграем в прятки! И Чую позовём!

— Эй, нет, тут гости. Тебе пора спать и мы с Чуей тоже, вообще-то, безумно хотим—

— Ну Осаму! Пожалуйста! По одному разу поищем и всё, обещаю, потом я лягу!

Ох, младшие манипуляторы – горе в семье. Такими глазами смотрит..

— Ладно, пойду предупрежу Чую и заодно начну считать.

— Ура!

Рыжеволосый занимался непонятно чем: до сих пор в костюме, будто пытается разобраться с причёской, собирает хвост.. Это замечательно и не терпится зарыться в пряди рукой, притянуть тело ближе к себе, а перед этим выполнит долг, как брат.

Искать выходит скоро, избегает сталкиваться взглядами с незнакомыми, прислушивается. У людей и разговоры интересные, “позитивные”: кто-то залетел, кого-то с работы выгнали, от кого-то жена ушла.. Жизнь не бывает не дерьмовой, да?

Светловолосая сидела за шкафом, обнаружилась через две минуты из-за своей же ошибки: не сиделось спокойно, начала выглядывать. Когда-нибудь приобретёт очки, а так и уверен не был в том, галлюцинации ли это или Элис действительно нашлась.

Пришла его очередь прятаться. Накахара, видимо, успешно проигнорировал просьбу поиграть из-за усталости, на это и внимания особого не обратили. Младшая с первых секунд считает быстро, он плетётся к заваленной старьём кладовке. Чем быстрее догадается, тем быстрее закончится игра и лягут спать. Или не спать.

Дверь открывается и в нос ударяет неприятный запах, на полу виднеются разводы и небольшие пятна.. Ладонь вслепую ищет включатель и жаль, что электричество работает корректно.

Делает несколько шагов назад, закрыв рот ладонью. Хочет кричать, но в горле и заодно в груди застревают очередные собранные в огромную кучу комки, они не дают вздохнуть, глаза безвозвратно намокли. Начался буквальный мандраж.

— Осаму! Я тебя.. — Элис выбегает, и реакция у девочки работает куда быстрее.

Шатен так забывается, что слишком поздно подходит ближе. Та заметила заметное ему, широко распахивает глаза, утыкается в пиджак и её визг наглухо режет уши. Огай появляется незамедлительно, кровь к тому времени начинает вытекать за пределы кладовки. Прибегает и Чуя тоже.

— Срань господня..

Он берёт всё ещё кричащую сестру на руки и уходит туда, где нет толпы, голова кружится. Гости подходят, возятся, громко пугаются, некоторые тоже не сдерживают вскриков.

Почему Сакуноске убили? Зачем отняли его?

========== 21. Побочные эффекты ==========

— У тебя что-нибудь болит сейчас?

— Голова и.. Рука, левая, совсем немного.

Исходящие звуки от стоящего рядом аппарата давят на нервы и уши, невыносимо слушать подобное над головой. Шум не стал привычнее спустя пару часов, такой же надоедливый.

— Открой глаза.

Веки медленно раскрываются. Встречается с равнодушным взглядом, но в двух голубых озёрах словно играют солнечные блики, быстро исчезающие от движения головы. Неработающая рука зафиксирована, в гипсе.

— Знаешь, всё не так плохо, твои показатели не критичны. — мужчина выпрямляется и садится за рабочий стол, поправляя очки.

— Сколько дней я.. Спал?

— Мало. Меньше, чем мог. Поверхностная кома отличается наиболее безопасным состоянием для человека в таких ситуациях. Ты везучий парень.

Он везучий парень?

Осаму желает избавиться от белизны вокруг, и мир снова погружается во временную темноту, ресницы опускаются непроизвольно, но спать не хочется. Тело отвратительно и навязчиво ноет, будто болит каждая мышца. Как же неприятно..

— Какое последнее воспоминание можешь назвать?

Сложный вопрос. Помнит особняк, мало воздуха из-за количества званых его отцом гостей, как плачет младшая сестра, и застывший на потолке взгляд старшего брата. Помнит, как ищет кого-то в толпе с начала настоящей паники, выкрикивает имя, следом резко всё затихает, и он падает. С огромной скоростью летит вниз и не представляет последствия.

Но при этом так же помнит нечто совсем другое: сильный удар об асфальт, опять толпа вокруг, слишком много голосов, сливающихся воедино. А потом моргает и перед ним всего одно лицо, губы приоткрытые, неразборчиво шепчут. По щекам, затылку течёт алая, горячая жидкость, нос забит и всё, дальше очередное “ничего”.

— Вы, — вздыхает, поворачивая голову в сторону травматолога, — я видел вас.

— Очень хорошо, — на искусанных губах появляется улыбка, и Дазай видит лёгкий кивок. — А как всё произошло – ты помнишь?

Что произошло?

— Нет..

— Совсем?

— Верно, совсем нет.

Это же не сильно страшно, да?

— Ничего, временные последствия. Когда тебе станет лучше – на посещение придёт психолог, а я—

— Чуя..

Рыжеволосый поднимает взгляд с блокнота и шумно выдыхает, снимая очки, оставляя их висеть на краю халата. Медленно кивает.

— Верно, Накахара Чуя, это я, — с явной не искренностью в голосе тыкает в свою грудь. Шатен ощущает себя пятилетним ребёнком, которого знакомят с миром. — Ты же помнишь своё имя?

— Осаму Дазай.

— Чудно.

Грудь начинает колоть из-за частых вздохов, вызванных слезами.

«Ты, небось, нечто другое употребляешь, раз улыбаешься, как ненормальный.»

— Ты не помнишь меня? — шепчет, протягивая слегка подрагивающую от резкой, но совсем лёгкой нагрузки руку, когда парень сжимает чужой локоть, сразу чувствуя, как ладонь убирает. — Чуя, это же я..

— Всё будет в порядке, ладно?

Прекрасно видит подготовку к уколу, жмурится и поджимает губы.

Не боится боли, точно нет. Его волнует полное незнание промежутка времени, где он вынужден находиться. Он не помнит свой дом, ждёт ли там кто-то и, тем не менее, ужасно хочет туда.

Для мужчины перед ним Дазай – просто обычный пациент, таких, как он, у него было много, очень много. А младший чувствует связь, длинною в целую вечность между ними. Недоступную, непрочную.

Помнит этого человека другим, какие тёплые могут быть у него руки, каким ласковым вдруг может обратиться холодный взгляд. И помимо всего остального, невольно всплывающего в памяти – это самое важное.

***

Временные события до аварии постепенно начали восстанавливаться, память работает удовлетворительно, заставляя вспоминать кучу нежеланных вещей. Жизнь – один сплошной, запутанный бред. Сухим или довольным на все сто процентов не выйти, обыденность в порядке вещей.

Происходящее с ним теперь не похоже на жизнь, но и сном здесь не пахнет. Часы идут еле-еле, стрелка издевается, передвигается медленнее некуда, а к нему никто не приходит.

Уже прошли сутки.

Кто-нибудь из обязанных сообщил о состояние его, как пациента?