Разговор про возвращение на родину на какой-то срок – когда до нового года ещё уйму времени – говорил о том, что в ближайшие недели родной брат снова вряд ли попытается связаться с ним. Может быть было немного грустно от этих мыслей.
Ладить в детстве, когда у вас разница всего-то в пару лет намного легче, детям не свойственно зацикливаться на каких-то взрослых проблемах, они играют друг с другом и единственной бедой может оказаться отсутствие внимания. Винить кого-то, кроме самого Сакуноске – трудно. Он старше, черт его возьми, живёт тут уже не один год, куда опытнее. Будто бы так сложно не то, что бы позвонить – просто написать раз в неделю и спросить, всё ли у него нормально. Настроение упало ниже плинтуса и земной коры после всего этого. Увиделись, но не радует как-то. Послушал бы самого себя, а не.. Да он даже позвать самостоятельно его не осмелился, чисто для вида посидел рядом, поспрашивал о чём-то и, мол, хоть на все четыре стороны иди.
Хотя ладно, расстраиваться ещё. Завтра будет лучше, не видеться с ним до рождества не так плачевно, прекрасно просто. Ад начнётся чуть позже, вероятно. А пока учёба да любимый дом без посторонних.
Одиночество засасывает медленно, самое противное болото из всех существующих. Не прекращает мучения быстро и безболезненно. Но Осаму не жалуется на то, что ему плохо, могло быть хуже.
========== 2. Узел ==========
Тёмные глаза медленно открываются и тут же лениво закрываются обратно, стоит солнечным лучам пройтись аккурат по его лицу. Шелест бумаг на столе от открытых тетрадок заново усыпляет. Субботнее утро – это благодать, оно ощущается, как свежее кофе и беззаботность, как предчувствие хороших выходных и ленивая готовка на большой кухне. В постели ещё тепло, но слабый ветерок из открытого окна всё равно заставляет по горячему после сна телу пробежать табун мурашек, которые исчезают под тонким одеялом.
Да, сегодня готовить было действительно не лень. Обычно он обходится доставкой на дом, меньше пустяков и не нужно мыть кучу грязной посуды, а главное всё вкусно. Ему порой суп тяжело приготовить, что уж говорить о каких-то изысканных блюдах, но сейчас утро, обычный завтрак не затратит много сил. А из окончательного сна его выводит звонок на телефон. Предположить трудно, кому что понадобилось в десять часов утра.
Это была всего лишь Хигучи.
Его семья казалось ему всегда большой, даже когда много времени вместе они не проводили. Отец работал, мать сидела дома и занималась своими делами, продавала что-то, таким же образом зарабатывая. Кажется, что если бы не няня – о нём бы мало кто заботился.
Для этого и нужны в таких ситуациях старшие братья.
Они фактически за руки в далёком две тысячи девятом году пошли в школу. Он – в первый класс, Сакуноске – уже в четвёртый. Это место нарисовалось чем-то более весёлым, чем его дом. Там были его сверстники, забавные мальчики и девочки, некоторые такие же робкие, но в основном шумные ребята. Ему понравилось, не с первых дней, конечно, но со временем привыкаешь к переменам, это неизбежно. Полученные знания крепко-накрепко закреплялись где-то в голове, ведь отвлекаться было не на что. Даже завидно: старший – весь из себя такой взрослый десятилетний парень – мог гулять после школы, убегать с парнями куда-нибудь к озеру и просто развлекаться. Делать то, что делают нормальные дети. А он мог только провожать его взглядом, садясь в машину матери и стуча пальцами по стеклу от скуки. На улице было здорово, всё такое живое и красивое. Дом ощущался по-другому.
Ужин у них всегда проходил молча. Огай без доли интереса бегал глазами по строчкам какой-нибудь старой книги, чья обложка держалась на соплях, ковырял вилкой и на его тарелке обычно всегда оставалось ещё куча еды, он очень мало ел. Мать могла разговаривать с кем-то по телефону или пытаться заговорить с ним, порой начинала психовать и всё заканчивалось скандалами. Вечно она шумела.
Каждый сантиметр тёмных тонов стен пропитывало каким-то ледяным кошмаром, не отличить от жизни в темнице. Старший брат однажды прочитал ему сказку о прекрасной принцессе и злом драконе, который охранял её и можно было легко всё сопоставить. Только в сказках всё куда проще, это улучшенные версии неизбежной реальности, где всегда найдётся главный герой. Отважный, которого не волнует страх, он смотрит ему в глаза и мчится в неравный бой и всё равно выигрывает. Конечно, это же всего-то лишь сказка, фольклор.
Сакуноске был по праву лучшим другом вместе с плюшевым лисёнком, который как раз был подарком от него. В школе с этим пришлось туго. Осаму вроде и пытался завести разговор, показывал новые игрушки или хотел влиться в компанию мальчишек. И даже получалось, дети интересовались им, но, видимо, идеальным другом для кого стать так и не получилось. Может пытался недостаточно хорошо, может цепи слишком короткие были и не давали протянуть руку, вырваться и показать себя. И всё же, родители ведь не могут сделать тебе плохо или больно? Ты же ребёнок, несмышлёныш, весьма хрупкое создание до поры до времени. Но уже на подсознательном уровне чувствуешь одиночество. А потом появляется кто-то, кто был тебе так близок всё это время и чьего имени ты не знал.
— В следующую субботу ты свободен?
— Думаю, что да, смогу прийти.
— Она будет очень рада, — слышно, как Ичиё улыбается. — Сам знаешь.
— А что ей дарить? Типо, что ты ей обычно даришь? — в календаре зачёркивается ещё одна клеточка, неосознанно вырывается громкий зевок.
— Я – это я, могу подарить ей хоть упаковку жвачки и она будет счастлива.
— Она носит украшения?
— Ну, у неё куча серебряных колец. — задумчиво тянет подруга и, кажется, тоже зевает. Этот разговор был настолько необходим или она настолько занята в эти дни, что это был единственный момент, когда можно было позвонить?
— Ладно, может, она любит читать? Сладкое? Платья?
— Почему я знаю её лучше тебя?
Наверное, потому что отец не считал нужным знакомить его с родным дядей и двоюродной сестрой, и они очень много чего упустили, за что огромное спасибо мужчине. Как и за всё остальное, что он преподнёс.
— Наручные часы – неплохой вариант? — шатен вспоминает, что видел нечто подходящее пару недель назад в магазине. Люси тоже положила на них глаз и когда-нибудь от её намёков Дазай устанет.
— Да, идеально.
***
Идеально.
Это когда ты создаёшь что-то своими руками и не можешь прекратить смотреть, показываешь каждому второму и всё равно этого недостаточно.
Или когда фотографируешь с утра пораньше дивный, растекающийся по небу нежными красками рассвет. Каждый такой – разный, и иногда они очень красивы.
Ну или, например, когда в отношениях с кем-то настолько восторгаешься человеком, что хвалишь его везде и всегда, и все просят и просят заткнуться, а ты не перестаёшь слюни пускать. Он ведь идеальный.
Идеальной девушки, о которой обычно мечтают парни, у Дазая нет. Не знает, что ему может понравиться или не понравиться, они все хорошенькие, просто кто-то смешной и красивый, а кто-то Люси. Так-то нет, Монтгомери определённо можно назвать красивой, даже очень красивой. Снаружи. Внутри она и близко не ангел, таких обычно лицемерками называют, ну или просто суками. И нет в ней какой-то такой изюминки, которая его зацепила, не-а. Они просто встречаются, потому что кто ещё будет с этой капризной стервой церемониться и выполнять её прихоти?
Да никто.
А нужен ли ему кто-то ещё, чтобы тратить нервы?
Нет.
Ему сейчас не до отношений и всей этой ерунды, и если до этого одногруппницы или просто знакомые из университета пытались подкатить – теперь Люси не подпускает к нему никого ближе, чем на метр. А он даёт ей денег на кино или кафе, чтобы веселилась с подругами. Не та забота, о которой мечтал когда-то, но зато все довольны.
— Классные часы, спасибо, — Гин приподнимает руку с улыбкой, глядя на своё запястье, а потом целует его в щёку. — Мог бы и не тратиться так, конечно, но—
