Теперь совесть неожиданно грызть начала? Впрочем, плевать.

— Извини.

— За что?

— За всё.

Легко сказать, да? Не придавать значения основным промежуткам проблем, сказать так и ожидать улыбки, возврат доверия. Шатен выбрасывает куда-то окурок, наплевав на открытое для любых место, найдут и найдут. А Сакуноске берёт вторую сигарету, не зная уровень предоставленных им проблем. И спорь, что умереть самостоятельно – ужасный вариант.

— Если отец заставил поговорить со мной – ты не обязательно должен был слушаться.

— Он не причём.

– А кто причём, твоя совесть? Её остатки?

— Как тебе угоднее. — обнимает и заставляет пустую голову лечь на плечо.

Нет сил сопротивляться. На выбранную точку смотрит и не отрывается, вроде серьёзные соображения появляются, вроде и добавленные в плейлист песни проигрываются. Кто-нибудь скажет, насколько тонкая ниточка и долго ли она способна держать терпение, не давая упасть в бездну, безвыходную? Дазаю кажется, что оно уже давно летит вниз, страховка такая ненадёжная.. Не доверяет. Боится не так сильно, но не доверяет.

Сакуноске вздыхает громко и горестно, утыкается носом в макушку, тепло становится. Не хватало такого, дышать тяжело начинает из-за ощущения подступающих слёз. И затем сам жмётся, обнимая за шею и пряча лицо. Его обнимают в ответ так же крепко, гладят по спине.

— Не бросай меня.

— А ты прости меня.

***

— Осаму, блять, да куда мы идём?

— Тебе должно понравиться.

Трава, вроде, не мокрая, дожди прошли и не без последствий: за Элис в один день не уследили, выбежала на улицу и играла под ливнем, на следующее утро слегла с простудой. Такой иммунитет слабый.. Хотя, он тоже мог заболеть так просто, но не заболел, кажись. Идёт здоровый по полю и постоянно оглядывается на еле успевающего за ним Чую. Слабость или действительно не хотел выходить из дома, демонстрируя поведением и так понятные факты. Симулянт.

Дазай достаёт пистолет и совсем не вызывает удивления у парня, он приподнимает бровь и хмыкает, просит посмотреть, убирая назад в карман телефон.

— Отцовский?

— Да.

— Я похож на какого-нибудь крутого чела из боевика? — поднимает оружие и направляет на кареглазого, он отшатывается в сторону.

— Я снял предохранитель, идиот.

— А, да? Ты конченный? Сразу бы предупредил, я же хотел нажать.

Закатывает глаза и проверяет наличие пуль в коробке.

— Стрелял раньше?

— Водяной пистолет считается?

Забрав вещь – целится в одну из приготовленных мишеней, попадает с первого раза и теперь сам выпендривается, прислоняясь к столу с ухмылкой. У Накахары глаза размером с бильярдные шары.

— Ахуеть ты.. Дай, я тоже хочу.

— Это не игрушка—

— Хорош выёбываться, ты же для стрельбы меня сюда привёл. — отбирает, тоже в нелепой позе начиная целиться. Пуля летит куда-то совсем не туда. — Блять, это тяжелее, чем кажется.

Вспоминая действия отца – Осаму встаёт позади, помогает держать оружие правильно, выпрямляет его спину, а-то сутулится. Похоже на потерю настроя и концентрации, когда рыжий поворачивает голову и видит чужое лицо близко к своему. Выдыхает так тяжело, вставая плотнее. А потом снова целится, руки младшего страхуют и помогают. Закрывает один глаз.

— Прицелился?

— Да.

Не попал. Но было близко.

— Я не могу сосредоточиться, пока ты так дышишь мне в шею, уйди. — пихает в бедро, вздрагивая от сильного укуса. — Осаму, блять! Псина ёбанная, я что сказал?

— Настрой ствол на нужный лад и продолжай в том же духе. — усмехается, обнимая рукой за талию.

Провоцировать ужасно любит. А Чуя всегда ведётся, ибо игнорирует собственную гордость и опять, словно забывшись, смотрит на него. Сразу ловит губы, затаскивает в поцелуй и чувствует, как пистолет аккуратно забирают из рук. Дазай не даёт развернуться в это время, отстраняясь с недовольным видом.

— Ебало попроще сделай. И отдай пушку.

— Ты не умеешь ею владеть, маленький ещё. — вместо выполнения просьбы – сам стреляет, без промаха.

Но дальше темноволосый превращается в жертву: прямо к столу прижимают сильные руки, заставляя упасть на него и в последний момент удержаться ладонями, избегая удара лбом.

— Я этот пистолет засуну в твою задницу, если ещё раз так скажешь. — шепчет, присваивая названный предмет обратно и ведя по спине дулом, глядя на красные щёки снизу. Щипает за бедро, усмехаясь на тихий и возмущённый писк.

Дома срываются, не успев и дверь закрыть в комнате: кусают губы, ударяются зубами от напора и оказываются на кровати без верхней одежды, нервно стянув её друг с друга во время поцелуев. И каково название подобному зверству? Судя по ухмылке Чуи, который хватает за горло и вырывает неровный вздох – это силы той самой провокации, работающей на практике. Но положение не даёт соображать и сделать полный вдох грудью, перед глазами летают звёздочки. Прижат к своей же кровати и держится за плечи, медленно моргая. Грубая хватка постепенно становится иной до момента полного исчезновения пальцев с тела. Упирается в постель, по обе стороны от головы.

— Знаешь, Осаму..

— Что?

— Я ужасен в наших отношениях.

Лукавая улыбка у Дазай исчезает, а у Накахары становится лишь шире.

— Смеёшься?

— Нет. — шепчет, качая головой.

Он говорит глупые вещи.

— Ты не ужасен, эй, и должен знать это.

— Скажи честно: ты пожалел меня и согласился на всё из-за моего приезда?

— Да что ты несёшь? — приподнимается, но в грудь толкают, не давая встать. — Тебе недостаточно моих слов? Нужно ещё?

— У меня такое чувство, будто ты что-то не договариваешь, — ложится сверху, выдыхая. — И меня это очень расстраивает.

Нет-нет, он не хочет расстраивать, только делать счастливым, как это донести?

— Чуя..

— Впрочем, знаешь.. Ты не обязан мне рассказывать всё подряд, верно?

— Вообще-то—

— Сделаешь, когда будешь готов.

Справедливо, тогда отчего тон юноши грустный и недовольный? Пытается скрывать истинные эмоции, предотвращает бури. Должен довольствоваться, но как-то не по-человечески – обесценивать чувства. Старший накопит до полного схождения с ума, и кто вновь виноватым окажется?

Дальше поцелуев не зашли, настрой пропал. Парень вообще уснуть умудрился.

Вечером за столом глава семьи рассказывает об очередном ужине с коллегами. Ненавидит. Опять везде лезущие взрослые и пожилые, их осуждающие взгляды, даже будь ты сыном Огая. Плюсы тоже есть, восторг его парня, например. Заявил в комнате отдельно от остальных о несерьёзной, но мечте: побывать на светском вечере. Дазай спешит объяснить отличие реальной жизни от кино, в первом случае красок намного меньше, скучное дело. Настрой того не погас. Ладно, так интереснее, Чуе к лицу вся эта роскошь, посреди которой приходится жить этот период. Ещё ни разу не выпадал шанс увидеть юношу в смокинге.. Крышесносное зрелище, уверен.

И всё же особой роли играть не получится. Они так, помощники, прислуга. Или будут сидеть за столом, на сей раз Офелия так легко не выпустит, в оба глядеть станет. Не затянулась бы вся церемония – жить стало легче.

— Угадай, у кого плохое предчувствие? — с невесёлой улыбкой Накахара большими пальцами указывает на себя, а потом обвивает руками шею, фактически виснет на нём.

— На будущий вечер? У меня тоже каждый раз плохое предчувствие, но всё проходит не так плохо. — улыбается куда искреннее, утыкаясь носом в чужой.

Настораживает как-то.

— Чуя, Осаму! — к ним в комнату залетает Элис и, не растерявшись, обнимает сразу двоих, заставляя встать к парню ещё плотнее. — А папа купил мороженое, такую большу-у-ую порцию, пойдёмте кушать со мной?

— Хоть у кого-то в жизни нет проблем.

— Ты же болеешь, какое тебе мороженое? — жалеет о вопросе: сестра хмурится и складывает руки на груди. — Я не прав?

— Я почти выздоровела, так что пойдём, ну пожалуйста!

Их буквально силой тащат на кухню. Не сопротивляются, посидят за компанию, коль девочке так принципиально.