— Как-то противоречиво, Чуя, не находишь? — руку нервно отбрасывают, снова пытаются оттолкнуть, в итоге врезаясь в края мебели и шипя ругательства. Брыкается, как всегда. — Целоваться лезешь?

— Отпусти, гандонище, я тебе врежу.

— Я даже соскучился по этому.

Чуя всё-таки добивается своего, встаёт на носочки и обвивает холодную шею такими же холодными руками, чтобы подтянуться повыше самостоятельно и впиться в губы ещё одним поцелуем. Он теперь хотя бы похож на нормальный, оба выполняют свою роль, прижимаются сильнее к друг другу, дабы ощутить близость на максимум, отдаваясь этим ощущениям с головой. Было бы глупо начать сравнивать, кто целуется из двух рыжих лучше, учитывая обстоятельства, но Дазай знает, что он просто в восторге. Ласкает предоставленные губы вдоль и поперёк, старший случайно смахивает с тумбочки фотографию в рамке от того, что его вдавливают сильнее. Он кусается, беспомощно и тихо мычит. Если бы Поль застал эту картину – вероятно, застрелился. Не скажешь в обычный день по ним, что может произойти что-то вроде того, что происходит сейчас, когда шатен обхватывает руками талию, успевая глотнуть воздух в перерывах, равных миллисекундам. Зверство какое-то.

— Ты.. — кое-кто с красными щеками не выдерживает первый, отстраняется и прячет лицо в груди, стараясь обнять покрепче, — значит, ты сначала сваливаешь посреди дня со словами о том, что тебе на меня поебать и нужно лететь в Японию..

— Но я не говорил, что—

— Блять, лучше бы съебался. — ударяет по спине и затихает.

Темноволосый кладёт голову прямиком на чужую и старается отдышаться, не сопротивляясь на этот раз, так нельзя. Куда лучше ответить такими же объятиями, слушать, но упускать каждое сказанное слово, они не прекращаются, как он не устаёт так долго ругаться?

— Ну всё, прекращай, — понижает голос и улыбается, обратно опустив веки. — Я тут.

— Ты потом опять уйдёшь.

— Не уйду.

— Ромео недоёбанный, чтоб ты в подъезде пизданулся. — всхлипывает со смешком.

— Сказал же, что не уйду.

— И надеюсь, тебя сожрёт соседская собака.

— Мне достаточно одной, рыжей такой.

— Ахуевший..

========== 14. Прятки ==========

— Это круто, что ты остаёшься ради меня, но слишком сопливо, тошнит.

— Не только ради тебя. И я ещё не знаю точно.

В парне не закладывалось свойство идти наперекор родителям, они выдвигали себя, как главными в любой из промежутков времени жизни Осаму. Ослушаться их – значило унизиться в глазах всего мира, конечно не буквально, но суть являлась таковой. Будучи чуть младше – они с Сакуноске были одинаково правильно настроены, а со временем стало ясно, кто уважает свои желания и принципы сильнее второго и готов бороться за это, отодвигая поставленные в юности стены ещё дальше, скоро пространства будет достаточно, чтобы вдохнуть полной грудью и притвориться, что таким образом вся ответственность исчезнет вместе с невидимыми оковами. Сейчас не захотел уезжать – значит не уедет, придумает тысячи и одно оправдание, если они потребуются в незамедлительном времени, а далее его ждёт изготовленное самостоятельно удовольствие, вполне подходит нынешнему, весьма странному и неожиданному моменту.

В самом ли деле уже – вероятно – бывшая девушка и Чуя могли на пустом месте развести такой глупый спор, принимая окончательное решение в виде неплохой суммы? Просто, если да – что нужно делать и испытывать? Изначально возникает желание обидеться, но на что? В любом случае, по телефону всё прозвучало очень тяжело для почти моментального “догона”. Радует, что появилось объяснение поведению двух подозрительно часто огрызающихся друг на друга подростков, один из которых около двух часов не планировал отпускать шатена даже на секунду, придавливал к кровати собственным весом и медленно зацеловывал всё, что было можно, каждый участок лица, в конце концов доходя до мягких губ, слегка опухших от частых прикосновений, но их по-прежнему было мало. Проводить так странно досуг вместе с таким же парнем, как и он сам – без всяких сомнений непривычно и по ощущениям особо не понятно, считается ли в голове это нормой. Не той нормой, выставленной отцом или матерью, а своей личной, она отвечает за любой порядок и беспорядок в голове, как раз со вторым так туго от путаницы. Существуют много клубков по всей планете, которым так и не суждено распутаться, несмотря на множество прошедших лет. Не противно, не тянет отвернуться и прекратить. Пусть общество далеко не всеми руками за то, чтобы считать это адекватным, но Дазай считает, что всем вокруг должно быть плевать, кто и кого держит за руку во время прогулки. Почему-то не всем даётся убедить себя, что у людей разные понятия о счастье.

— Хорошо, предположим – ты всё-таки улетишь, – старший ужасно тактильный и придётся привыкать. Что-то подсказывает, что он частенько будет вот так сверху лежать, поглаживая щёки, смотреть в глаза и при этом говорить обо всём. — Когда ты, в таком случае, вернёшься?

— Я, вроде, говорил, что улетаю насовсем.

— Но ты ведь этого не сделаешь?

Так поступить теперь кажется ненормальным. Не протянет и пару дней – появятся сожаления в полной мере, самообвинения, поиск выхода, а уехать никто не даст. Конечно, на цепи посадить не смогут, дабы и шага не сделал, но кто их знает. Сорвал себе куш в виде проблем за проблемой, не представляя, как их решать. Главное, что он тут, у Накахары дома, пока что остальное не столь важно.

— Не сделаю.

Несмотря на характер, временами грубую манеру общения и прочее – Чуя целует очень нежно, сминает губы так аккуратно, словно Осаму – одуванчик, подобно ему может разлететься на ветру и исчезнуть. Тот приподнимается и вплетает пальцы в уже и так лохматые, нерасчёсанные волосы, наклоняется ниже, удобнее устраиваясь и стараясь не отдавить все органы внутри. Он не особо тяжёлый, просто младшему нужно пристраститься к нескольким изменениям сразу, они нравятся так, что готов хвалиться всему свету о везении в виде любящего парня. Хотя..

— Погоди, — Дазай отстраняет от себя, приоткрывая глаза, облизывая губы, — мы будем встречаться или..

— Можно попробовать, да, — пожимает плечами и усмехается. Наверное, он догадывается, о чём думает старший с такой-то ухмылкой на лице. — Если уж так хочешь.

— Люси до сих пор ни о чём не—

Теперь у Чуи есть множество привилегий и более приятный способ затыкать, что он и делает, когда частое дыхание снова опаляет губы, вызывает мурашки по коже под бинтами. Всё, что хочется сделать – закрыть глаза и наслаждаться, целовать в ответ и ощущать руки на груди, которые хаотично и медленно перемещаются, будто бы не могут найти для себя место. Надо же, и этого он чуть не лишился? Ему здорово достанется от брата, обещал же сидеть тихо и не искать приключения вне номера, но и там не могло быть на сто процентов безопасно, откуда старший точно знает? Даже тут чувствует себя под защитой больше, чем там. Тот, кто прямо в этот момент выражает свою симпатию через бесконечные прикосновения – непременно не даст его в обиду, такая уверенность возникает от знания характера Накахары. То, что он по праву начинает считать своим собственным – не попадёт в чужие руки и Осаму хочет стать ценным, самым первым в мыслях, при разных обстоятельствах. Слишком много просит? Скорее всего, но может быть не откажут в подобной нужде.

Думать перестаёт в определённый момент: уже тёплые пальцы лезут под верхнюю одежду, и он останавливает руку, хоть и было приятно, голубоглазый успел лишь обвести рёбра, и наверняка того опять посещают мысли о том, что кое-кто худой, почаще бы не пропускать приёмы пищи, как часто бывает, должно же что-то после этого измениться? Но Чуя сведёт с ума раньше, чем юноша начнёт нормально кушать. Тем более, и так делает это нормально, просто вес, отчего-то, не набирается, есть же такие люди.

— Кто-то засмущался? — сверху улыбаются, освобождают руку и снова проникают под водолазку, утыкаясь носом в плечо. Очередной рваный выдох с его стороны. — Тебе холодно? Живот ледяной.