— Я не нарочно! Ты сама её на край—
— Хватит! Голос теперь повышать будешь?
Элис вскакивает и убегает вниз по лестнице, какое дело до того, что сказали пару секунд назад, правильно? Волевая, однако, Осаму даже не замечал этого раньше. Ни он, ни Сакуноске в такой ситуации и в таком возрасте не осмелились бы открыть рты, а тут на тебе – современное поколение.
— Это всего лишь ваза, — темноволосый садится на уже свободное место и зевает, щурясь от лучей. Мороз, наверное, сильный, — а она всего лишь ребёнок.
— Семь лет, не такой уж и ребёнок, — выпрямляется и поправляет причёску, потом осматривает пальцы. — Надеюсь, пластыри у нас остались. А ты чего так рано вскочил?
— Вы разбудили, конечно же, — пожимает плечами. — Сколько времени? Я так и не посмотрел.
— Десятый час.
— Ну, не так уж и рано. Отец на работе?
— Да, на работе, — стуча каблуками, женщина удаляется так же вниз по лестнице. — Умойся и спустись тоже, завтрак на столе.
И так будет целых две недели, да? Сегодня двадцать восьмое декабря, и улететь он должен, по сути, сразу после Нового года, но родители решили, что будет не очень страшно, если сын задержится на ещё несколько дней. И откуда такое желание провести с ним больше времени? Всё равно за эти сутки они и с отцом толком не виделись, постоянно в больнице, а с матерью нет никакого удовольствия наслаждаться каникулами.
Элис была уже на кухне, на лице не осталось ни слезинки, и она грызла яблоко, сидя на стул и махая ногами. Увидев его – сразу же слезает и подбегает, по привычке крепко обнимая.
— Тебе снилось что-то плохое? — спрашивает она и наклоняет голову в бок, видя недоумение.
— Я не помню, что мне снилось, а с чего ты взяла?
— Ну, я вышла ночью в туалет и услышала звуки из твоей комнаты, а потом зашла, ты что-то бормотал.
— Правда? — брови от искреннего удивления поднимаются, он не знал до этого, что разговаривает во сне. Ну конечно, кто ему об этом мог сказать. Это же через раз происходит. — Бывает. Сакуноске и Акико ещё не встали?
— Они уже уехали куда-то, Сакуноске сказал, что по магазинам, — отстраняется и берёт со стола обратно своё яблоко, идя до окна. — А они поженятся?
— Я не знаю, — уже и так остывший омлет Осаму ставит в холодильник и идёт к термопоту, чтобы налить чая, аппетита нет на что-то более сытное. — Папе она, вроде, понравилась.
В день приезда они втроём дружно отоспались, а вечером был ужин. Не трудно догадаться, что он чувствовал себя неловко, непонятно от чего так было. Йосано тоже зажатой выглядела, а его брата это совершенно не беспокоило, как и остальных членов семьи, Офелия всё расспрашивала, как там в Бостоне обстоят дела, Огай же редко что-то говорил, иногда выкидывал фразы приличия ради, но в основном именно его отчего-то сверлил взглядом, он боялся отвести свой и чего-то ждал. Чего-то, что не произошло. Лишь которой раз убедился, что брать сюда Монтгомери правда не стоило. Было бы не так плохо, если она от него сбежала, но не по причине того, что его семейка – жуткая. Хоть юноша и сам так считает.
— А Акико сказала, что у тебя тоже есть девушка, она симпатичная?
— Да, она.. Она симпатичная, очень даже. — кратко улыбнувшись ей, Осаму всё-таки садится и прикрывает глаза, так как в сон ещё тянет.
В город выезжать не хотелось, да и было не с кем. Один раз только катались за эти дни вместе с младшей, достаточно далеко. Ему хотелось банально провести с ней время, порадовать ребёнка, потому что родители делают это не так часто, мол, времени нет, хотя вероятно нет желания. А у него было, потому что потом он улетит снова и встретиться они смогут через месяцев семь, больше полугода, светловолосой к тому времени будет уже восемь, жаль, что пропустит день рождения, но потом обязательно что-то привезёт, чтобы увидеть восторг и улыбку.
Ей нравятся куклы в красивых платьях, причём какие-то коллекционные, достаточно интересные и Осаму взял ей сразу три таких, всю радость словами не описать. Конечно на её фразу о том, что можно будет похвастаться перед девочками в школе после каникул старший возмутился, не дело это, нельзя хвалиться. Сам-то никогда не злоупотреблял подобным, деньги не делают человека лучше, не всегда. Хотя в её-то возрасте о таких вещах думать не стоит. Завидовать ведь ей могут не из-за финансов, а из-за самих кукол.
А ещё она любит рисовать, очень часто можно застать девочку за этим делом. У себя в комнате за столом или на полу, иногда на кухне, так что теперь у неё ещё и куча новых фломастеров, карандашей разных и красок тоже разных. Потом сказал, что мольберт купит, когда подрастёт. Мало ли, может начинающая художница в семье появилась.
У Осаму вот нет каких-то особых талантов. Учится хорошо, потому этого требовали всю жизнь, да и всё, больше ничего выделяющегося. Раньше ходил в музыкальную школу, но хватило пару месяцев, чтобы понять, что это не то. Самое обидное, что всё в кои-то веки было по его желанию и пришлось долго и аккуратно уговаривать мать, и та разозлилась, когда после сын начал просить об обратном – уйти. А когда снова захотел куда-то ходить, а именно в театральный кружок – получил чёткий отказ, мол, потом опять будешь ныть, что надоело. Да-а, не лучшие воспоминания, наверстать упущенное тоже уже вряд ли получится, не до этого как-то.
С Гин они не виделись с тех пор, как прилетели сюда, как Эйс её встретил – не видели тоже. Вероятно, у неё сейчас всё куда лучше, она должна была соскучиться по своему отцу, это и так видно. Во время праздника они приедут, скорее всего, Огай точный ответ не дал, когда Сакуноске спросил за одним из ужинов. И чего спрашивал-то, интересно? Будто бы его волнует хоть кто-то из этих двоих.
— Осаму, Осаму, смотри, как снег красиво падает! — уже на следующий день студент проснулся чуть позже и на данный момент спокойно читал на диване книгу, даже не думая до криков сестры поднимать голову на окно, хоть и заметил боковым зрением, что крупные снежинки спускаются на и так белую землю. Элис крутится возле него с плюшевым медведем в руках и всё скачет, вызывая лёгкую усмешку. — А пошли снеговика слепим! Такого огро-о-омного!
— Снег совсем свежий, у нас не получится, как бы сильно не захотелось. — головой качает и откладывает книгу.
— И снежки лепить, чтобы играться, тоже, значит, не получится?
— Да, именно так, но это не значит, что мы не можем просто выйти и поиграть, правильно? — азартно улыбаясь, Дазай поднимается и складывает руки на груди. — Спорим, что ты не сможешь повалить меня в снег?
— Ещё как смогу! — выпрямляет руки вверх и подпрыгивает, сразу же после разворачиваясь, чтобы убежать в комнату, скорее всего одеваться. — Я сейчас!
И конечно же Осаму поддавался, поэтому уже через десять минут лежал на снегу, тяжело дыша и всё равно улыбаясь. Холод морозил щёки, футболка под курткой, как ощущается, была насквозь мокрой, потому что младшая беспощадна. И снежинки падают прямо на лицо, ресницы тоже будут белыми, когда домой придёт. Но глаза старается держать открытыми, потому что очень красиво. Безумно тихо и красиво, снегопад – просто потрясающее явление.
— Я же говорила, что выиграю, — Элис выдохлась и легла ему прямо на грудь, стряхивая с чужих волос снег. — У тебя щёчки красные, и уши заболят, почему ты без шапки?
— Не знаю, — шепчет и шумно сглатывает, очень хочется пить. — Мне дышать тяжело, сейчас раздавишь меня.
— Прости, — хихикает и намеренно подпрыгивает на нём, вызывая ещё один прерывистый вздох. — Ну всё, всё, больше не буду.
Горячий душ после игр в снегу ощущался кипятком и щипал кожу, зато вот на кровати лежать было самое то, в одиночестве и без раздражающих факторов. Сестра в них, конечно же, не входит, просто матери удалось всё испортить, особенно отличное настроение девочки. Видите ли, нельзя в снегу купаться, колготки под штанами мокрые, куртка мокрая, может это и не есть хорошо, но один раз выйти и порезвиться – нормально. А Офелия реагирует на такие вещи так, словно они не гулять вышли, а взяли и закопали в этом снегу труп человека, которого нарочно убили. Не знает Осаму точно, насколько сильный иммунитет у Элис, но вот он и впрямь словно готов заболеть даже от невинной прогулки и от того, что уши, горло были открыты.
