— Светлое… — передразнила она. — Флэй, ты же знаешь. Вечной жизни скоро не будет. А без неё не будет неуязвимости. Всё это — временное. Ещё день, два, месяц — и всё. Может, час! Сегодня ты себя изрежешь, развлекаясь, а завтра не сможешь залечить раны! И…

— Ты права.

— Что?..

— О, меня услышали! — он взял её за руки, сжал ладони. Посмотрел в глаза. — Ты права, я как ребёнок. Как заново родился. Мир кажется другим, и я ношусь по нему беспечным ветерком. Не знаю точно, что со мной сделала Кэйсси, но… По-моему, она не просто починила мой позвоночник. Она убила остатки рака, который продолжал меня травить все эти семьсот лет. И я страшный эгоист, да. Но я рад, что Альбаррасину наступает конец. Что нам придётся вывернуть себя наизнанку. Что мне понадобится пластырь или даже визит к врачу, если я поранюсь. И что, может быть, останется шрам.

— Думаешь, будет так просто? Посмотри! — Блэйк вырвалась, махнула на пейзаж за огромным окном. — Идёт дождь, Флэй. Дождь! Да, облака не мешают солнцу, но… Если… когда Альбаррасину наступит конец — мы погибнем. Нам некуда идти. Не у кого просить помощи. Содружества, которое заперло нас здесь, уже тысячелетия как не существует. Пусть у нас получилось пережить их, но они добились главного — мы всё равно погибнем.

— Необязательно. Мы можем вернуться домой.

— Лерида не примет нас.

— Неправда. Нас может не принять Аро, но это всего лишь мегаполис под куполом. Планета пуста. Её солнце даст нам энергию, пока мы ищем решение.

Они не первый раз заговаривали об этом. Флэй, который никогда не считал себя альба, теперь говорил «мы». И от этого Блэйк становилось тепло. Она начинала верить, что всё ещё может получиться, что у них есть выход. И перестала злиться на порезы.

Флэй был с ней в пещере, полной светящихся шаров, когда Блэйк решила туда вернуться на следующий день. Потом она всё ему рассказала. С самого начала. С того, что ещё совсем недавно не помнила.

Она боялась, что правда испугает его, отвернёт. Ведь раньше Блэйк была абстрактно вечной, а теперь бесконечная жизнь превратилась в цифры. Но Флэй сказал, что не имеет значения ни древняя вина, ни старые ошибки. Есть только мир, который рушится, и есть будущее, которое необходимо создать. Есть задача, и она, Блэйк, не одна против упрямых идиотов, которые не хотят верить.

— Высшие никуда не уйдут. Зачем им голые просторы Лериды, когда у них есть уютный замок в Альбаррасине? Мы не сможем их заставить.

— Когда запахнет жареным — побегут. Вот увидишь, Лэй.

— А если нет? Если не успеют? Мы ведь должны покинуть Альбаррасин раньше, чем начнется катастрофа. Но в неё сложно поверить. Почти невозможно, — Блэйк покачала головой. — Когда Кэйсси оживила меня, я не долго верила в собственную смертность. Легко убедила себя, что была без сознания и ничего страшного не случилось. Даже, когда мы нашли Парса мёртвым, я отказывалась верить.

— Но всё-таки поверила. И они рано или поздно поверят. Тебе просто нужно продолжать с ними говорить.

— Я пытаюсь. Но у меня нет слов, которые их убедят, Флэй. Я не лидер, я никогда им не была.

— У тебя есть я.

— Ты тоже не лидер.

— Уверена? — Флэй вскинул брови и серьёзно посмотрел на неё. Блэйк никогда не видела такого выражения у него в глазах. Желание напомнить, что он не из высших и никто не станет его слушать, моментально исчезло. Лёгкий ветер может набрать силы и задавать курс. — А ещё у тебя есть Ренна, где бы она не находилась сейчас.

— Да, но… — Блэйк сглотнула. — Если мне поверят, высшие обвинят её в сегодняшних бедах Альбаррасина. Это ведь она нашла Вейл, привела сюда Кэйсси с Нарой. Из-за неё здесь оказались Тени, убившие Парса и сломавшие печати на пещере.

— Ты права. Им будет нужен крайний. Как всегда. И…

— И крайней объявят Кэйсси, — закончила за него Блэйк. — Думаешь, Ренна в курсе, где девчонка?

— Если кто-то и знает, это Ренна. Наверняка помогает ей прятаться.

— Ты так уверен, что она выжила.

Флэй многозначительно хмыкнул:

— Если бы Кэйсси умерла, мы бы точно уже поняли.

Блэйк тяжело вздохнула, мысленно соглашаясь. Они бы действительно поняли. Последняя серьёзная утрата Ренны стоила жизни целому миру.

— Ты хотя бы говорил с ней?

Флэй едва заметно качнул головой.

— Ты должен постараться найти с Ренной общий язык.

— Должен. — Он отвернулся к окну. Тихо произнёс, не глядя на Блэйк: — Кэйсси заявила мне, что я никогда не любил Ренну. Не прямо так, но посыл был такой. Ты же знаешь, что она ошиблась?

Блэйк нашла его руку, сжала ладонь. Она знала. Ренна тоже.

— Можно я тебя испачкаю? — неожиданно спросил Флэй, оборачиваясь.

— Что?..

— Вымажу в собственной крови, — он засмеялся, ничего больше не объясняя. Не дожидаясь ответа, привлёк Блэйк к себе, крепко обнял. — Вот так, — прижался щекой к её волосам. — Теперь они тебя испугаются и наконец-то очнуться от спячки.

— Они?..

— Высшие. Те, к кому ты сейчас пойдёшь. Ты же пойдёшь?

— Откуда ты…

— Я всё всегда знаю, это у Ренны от меня.

Блэйк улыбнулась. Её действительно ждали те, с кем она решилась поговорить наедине, и, если надо — за шкирку отволочь в пещеру и ткнуть носом в капсулы. Пусть вспомнят. Пусть поверят. Ведь завтра уже может быть поздно. Если Альбаррасин накроет огненным морем, возвращая ему прежний облик, кто знает, удастся ли добраться до воспоминаний тогда? Пещера герметична, но как поведёт себя надпространство после всего?

Капсулы слушались только тех, кто их оставил. Каждому — своя. Это было объяснимо: память вставала туда, где раньше была неощущаемая пустота. Мать Блэйк откуда-то знала, что ей не пережить вторых метаморфоз, и завещала капсулу дочери. Поэтому она получила доступ и к её воспоминаниям тоже. Додумался ли кто-нибудь из тех, кто погиб, до такого?.. Или их память навсегда останется в капсулах?

Последние дни всё время болела голова. Чужая память тяжело приживалась, затуманивая то, что когда-то случилось с самой Блэйк уже в этой жизни. Оставляла лишь опыт, умения, знания. Свои и теперь — чужие. И даже их было недостаточно, чтобы легко найти выход. Приходилось надеяться, что кто-то другой из высших, кто был намного ближе к Парсу, чем её мать, в курсе, что именно тот сделал с миром. Не может же быть, чтобы Парс контролировал весь процесс в одиночку и никому не раскрыл деталей. Но чтобы понять, надо привести всех высших в пещеру и заставить каждого коснуться капсулы.

Она обязана найти способ их уговорить.

— Тогда пачкай сильнее, чтобы уж наверняка страху навести, — Блэйк запрокинула голову, встретилась с Флэем взглядом.

Он обхватил её лицо ладонями, мягко поцеловал.

Она не знала, как так получилось, но когда несколько дней назад всё завертелось с новой силой, как-то само собой вышло — то, что давно считалось сломанным, угасшим, вновь будоражило кровь. Нет, она никогда не переставала любить Флэя, но со временем чувство переросло в какую-то невероятную глубокую близость, почти родство, растеряв страсть и пыл, и даже просто желание прикасаться. Теперь же…

Впрочем, теперь Блэйк было абсолютно плевать, почему и как. Она нехотя отстранилась.

— Вот, так ещё лучше. Красавица, — Флэй щёлкнул её по носу.

— Пойду вселять страх.

— Ага.

— Иду.

— Иди.

— Отпусти, и сразу пойду.

Он выпустил её левую руку, чтобы тут же перехватить за правую.

— Так?

— Обе.

— Иди уже. — Когда она отошла на несколько шагов, снова окликнул: — Лэй!

Блэйк остановилась, обернулась, вопросительно смотрела на него.

— Хочешь, я схожу в Аро?

— Зачем?

Флэй улыбнулся.

— Найду Нару, расспрошу её.

— О чём? — напряглась Блэйк.

— О грандиозном возвращении её предков в Лериду.

— Не стоит. Нара наверняка пытается вернуться к прошлой жизни. В ней она адвокат, а не спасительница древней цивилизации. — После исчезновения Ренны и Кэйсси они так толком и не поговорили. Сначала это мешало Блэйк, потом стало не до того. Она с грустью покачала головой. — Мы там никому не нужны, Флэй. И уж если альба придётся возвращаться, то, как ты верно сказал — на голые скалы, чтобы никому в Аро не мешать.