Благородные за столом презрительно скривились, крестьяне для них ещё долго не будут людьми, а купцы невесело задумались.

— При этом ваши купцы, — продолжал я. — У них много, дохренища денег! Но потратить их, вложить куда-то, они не могут. А если деньги не запустить в оборот, они начнут давить на цены, и настанет инфляция. Все товары начнут сами собой дорожать, просто так, без видимой причины, так как в системе много денег, которые ничем не обеспечены. И поверьте, вы очень сильно недооцениваете угрозу! Именно она — самое хреновое, что будет происходить в королевстве и мире в ближайшие годы. Именно от грёбанной инфляции погибнет больше всего народа — ни одна война не сравнится с потерями от неё.

Ну, и ваша склока между королём и герцогами — это тоже попытка тушить пожар земляным маслом. Король считает, что собрав власть до кучи, забрав права у лидеров провинций, он сможет что-то сделать. Да ни черта он не сможет, только отсрочит геморрой, сделав его последствия более суровыми! То же и герцоги — они винят в кризисе королевскую власть, и каждый хочет решить свои проблемы сам, и желательно за счёт других. Но если они победят — вот тут как раз всё и посыплется; герцоги маленькие, и накроет кризис их мгновенно.

— И Пуэбло не исключение, — покачал я головой, словно отгоняя наваждение. — Тряхнёт весь мир, и нас зацепит, что бы я тут у себя ни новаторствовал. Я просто хочу сделать так, чтобы, когда всем станет плохо, мне было немножко лучше. Совсем чуть-чуть, чтобы выстоять под ударом нелюди. Вот и всё.

— Рикардо, если ты знаешь, почему королевство и мир катятся к пропасти, — начал Томбо, — ты, возможно, сможешь всем это объяснить. На королевском совете, там… Я, вот, слушаю тебя и понимаю справедливость многих вещей. Мир последние годы сильно изменился, во времена отца и деда так не было. Возможно, объединившись, люди могут многое сделать. Ведь у нас много заинтересованных в этом людей. — Переглядывание с Никодимом. Имелись в виду купцы и купеческие гильдии. Типа, они придут к власти вместо изживших себя рыцарей. Наивные! Ребята, какие ж вы наивные романтики! Это будете НЕ ВЫ. Это будет совсем другой формат купцов.

— Снова мимо, — покачал головой я увереннее. — У каждого в этой клоаке свои интересы. И выбирая между «хорошо прям сегодня, но плохо завтра» и «плохо сегодня, но очень хорошо послезавтра», все выберут сегодня. Не верите мне — подумайте над человеческой природой, как бы вы сами поступили, не зная того, что говорю я? Не выйдет стаду объединиться. Потому, что оно стадо.

И если считаете, что встав во главе всего этого бардака, можно что-то сделать, — впился глазами я в Катюшу, — то снова мимо. Великий Диоклетиан в своё время, осознавая надвигающийся трындец, пытался что-то сделать. Не вышло. С трудом выстроенная им система пошла в разнос с его отставкой. Юлиан пытался — его грохнули свои же солдаты. Они тоже выбрали «сегодня». Пытались Стилихон и Аэций — обоих прикончили их императоры, считавшиеся марионетками на тронах, и сразу после смерти все их титанические усилия пропали втуне.

Последним был Майориан — попытался стать не-марионеточным императором, а настоящим, и попытаться хоть что-то сделать для восстановления империи… Но Рециммер, стоящий за его спиной варварский военачальник, грохнул его открыто, ничего и никого не стесняясь, банально устроив засаду. Даже не озаботился приличиями, там, тихо за углом заколоть, или отравить.

Усилия у всех титанические, а результат — пшик. Когда система идёт вразнос, её не спасти, поймите, уважаемые. Разнос можно только возглавить, не доводя до массового кровопролития. Но мир всё равно не будет прежним. Не будет в новом мире ваших вольностей вне зависимости, удастся мне спасти осколок цивилизации у себя, или нет. Ты говоришь, — повернул голову к Алариху, — что победив, и вырезав зачинщиков бунта, вы решите проблему? Чёрта с два! Вы просто ещё больше уменьшите число тех, кто вас кормит. И когда вы не сможете организоваться, придут те, кто сможет организовать ИХ, — выделил я это слово. — Вы станете нищими и больными, а кто-то, кто превратит вашу систему в иную, с другими базовыми принципами и установками — богатым и здоровым. И всё это только в случае, если вас всех не схарчат орки и не зачистят эльфы. Рулит экономика, сеньоры, а не военная сила, и хоть ты тресни.

— А короли там будут? — Катарина. — Ну, этом новом мире? — Поёжилась.

Хороший вопрос. И для неё самый актуальный.

— Да. — Я уверенно кивнул. — Несколько столетий продержатся. На них сделают ставку те, кто станет в новой системе богатым и здоровым. Причём вначале короли пройдут путь до абсолютной власти, когда будут росчерком пера решать в своей стране всё! Но ничто не вечно под луной, и это пройдёт — без королей-самодуров богатым и здоровым править окажется на порядок легче. Но повторюсь, это небыстрый процесс… Был в той стране.

— А дальше? — А это задумчивый Аларих. — Дальше что?

Я пожал плечами.

— Народ, я знаю, как было где-то далеко, в одном месте. И в том месте были совсем другие условия, не как у нас. Природа другая, экономика, население. Даже религия отличалась! Сейчас мир на грани взрыва, и вы все сами это чувствуете. Мир, зашедший в кризис, может решить свои проблемы только одним способом — тотальной войной всех со всеми. Которая у нас на носу, и вы все это знаете, давайте не будем делать вид, что мы тупые и назовём вещи своими именами? И я не знаю, как уладить конфликт между королём и герцогами просто потому, что он системный, это в принципе невозможно. Это лишь следствие, попытка выйти из кризиса за счёт мобилизации экономики для войны. Вот только результат будет обратный — ослабнут все, и начнётся то, о чем мы не можем даже догадываться. И сил потушить пожар не будет ни у кого.

— Всё, чего хочу я, это сохранить боеспособность собственной территории, — воздел я руки кверху в жесте «сдаюсь-сдаюсь». — Чтобы здесь не было того ужаса, какой будет там, у вас, — кивнул рукой в сторону севера. — И легион, и ауксилии вместо рыцарей, и хирды вместо арьербана, и ополчение лимитанеев, построенное по новому принципу… Я просто хочу удержаться, не быть съеденным орками, пока вы будете резать друг другу глотки, а вы будете резать друг другу глотки.

Тяжёлые давящие взгляды, но, кажется, этим случайно возникшим разговором я поднял проблему и повернул её так, что они поняли моё истинное настроение. Ибо, имхо, Аларих ехал сюда как раз для того, чтобы промониторить, что я на самом деле затеваю.

— Я хочу жить! — воскликнул я, доигрывая, и при этом не играл, был искренним. — Довольны? Я сказал это. И потому, Аларих, несмотря на то, что эта сука Карлос уже дважды подложила мне свинью, а один раз даже подписала смертный приговор, я не выступлю против него, можешь так и доложить. Да, он мудак, но он нужен мне, потому, что плохой король лучше семигерцогщины. Только единое государство способно помочь мне устоять тут, — похлопал по столешнице. — Без помощи с севера, даже если объединится весь Юг, мы не выстоим. Вот и все расклады, никаких секретов и тайн, сеньоры. И если у вас есть рычаги, просто донесите до него, что ему я не враг, скорее самый верный союзник.

— Но при этом врагов в собственном тылу не потерплю, как бы он к этому ни относился! — сверкнул я глазами. — Да-да, я про Феррейрос, сеньоры. Он обречён, я уничтожу его, даже если Карлос пришлёт сюда всю свою гвардию. Ибо удар в спину от соседа в нескольких днях пути для меня страшнее всего войска королевского домена, да хоть всего королевства! Я готов сдать кое-что из того, что имею, я могу предложить некоторые штуковины, каких ни у кого нет вроде крепких лат или арбалетов. Могу предложить ведьмин порошок от гнойных ран, могу предложить союз против кого-то, если не придётся далеко уходить из дома, но Феррейрос — мой, и это не обсуждается.

— Я поговорю с братом, — уверенно кивнула Катрин. — Не обещаю, что получится, но попытаюсь донести твою позицию.

— Совершенно точно не получится! — заключил Аларих. — Но как коллега, и как более умудренный жизнью, граф, я понимаю твой настрой и твои чаяния.