На видном месте, тоже накрытая тонкой кружевной скатертью, стояла вторая чайная тележка. На ней возлежала юная леди, одетая под стать сервизу — в белое парчовое вечернее платье с розовыми цветами. Ее открытая шея была выставлена на всеобщее обозрение, а светлые волосы подобраны высоко и со всем тщанием.

Похоже, у графини были весьма своеобразные представления о чаепитии.

— Прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, — сказала леди Маккон, хотя ее тон был совершенно не извиняющимся, — но у меня сведения исключительной важности.

Она заковыляла вперед, только чтобы обнаружить, что у нее на пути опять стоит лорд Амброуз.

— Моя королева, я вынужден протестовать. Бездушной нечего делать в ваших внутренних покоях. Особенно когда вы за столом!

Графиня Надасди оторвала взгляд от тонкой белой шейки девушки.

— Амброуз, мы это уже обсуждали.

Алексия всегда считала, что королева Вестминстерского улья совершенно не годится на роль вампирессы, хотя не то чтобы ее мнение что-то значило. Если верить слухам, графиня Надасди занимает свое нынешнее положение уже на протяжении тысячи лет. Возможно, двух тысяч. Просто в отличие от лорда Амброуза она совсем не походила на вампира — милая маленькая и несколько пухленькая женщина с розовыми круглыми щечками и большими сияющими голубыми глазами. Сказать по правде, румянец был ртутного происхождения, а глазки сияли благодаря белладонне и расчетливости, а не вследствие веселого нрава, однако сложно ощущать угрозу от женщины, которая выглядит ожившей героиней одной из картин, посвященных соблазнению пастушек (такие во множестве висели на стенах у лорда Акелдамы).

— Но ведь она охотница, — запротестовал лорд Амброуз.

— Она леди. Не правда ли, леди Маккон?

Алексия опустила взгляд на свой выдающийся живот.

— Похоже, все факты указывают на это.

Младенец внутри матери брыкнулся, будто подтверждая ее заявление. «Да, — мысленно сказала ему Алексия, — мне тоже не нравится лорд Амброуз. Но сейчас не время для представлений».

— Ах да, мои поздравления с грядущим событием.

— Давайте будем надеяться, что оно еще не совсем грядет. Кстати, прошу прощения, уважаемые, но до недавнего времени вы вроде бы не приветствовали предстоящее появление у меня потомства.

— Воистину, моя королева, мы не можем…

Леди Маккон прервала лорда Амброуза, просто ткнув ему в ребра парасолем. Она целилась в ту точку грудной клетки, которая особенно чувствительна к щекотке. Хотя, насколько ей было известно, вампиры не боятся щекотки.

— Да-да, знаю, вы по-прежнему стоите за мою смерть, лорд Амброуз, но пока забудьте об этом. Графиня, послушайте меня. Вам надо уйти.

Лорд Амброуз отодвинулся, и леди Маккон двинулась к королеве роя.

Графиня промокнула белым льняным платочком кровь в уголке рта. Алексия едва успела заметить намек на клыки, прежде чем они скрылись за губами в форме лука купидона. Графиня никогда не демонстрировала клыки случайно, делая это только со значением.

— Леди Маккон, дорогая, что это на вас? Неужели платье для визитов?

— Что? Ах да, прошу меня извинить. Я вовсе не намеревалась являться на ваш замечательный званый вечер, иначе бы оделась соответствующим образом. Но, пожалуйста, послушайтесь меня и уходите немедленно!

— Я должна уйти из комнаты? С какой же стати? Она из числа моих самых любимых.

— Нет-нет, уходите из дома.

— Покинуть рой? Ни за что! Не говорите глупостей, дитя.

— Но, графиня, сейчас сюда движется октомат. Он хочет вас убить и знает, где вы находитесь.

— Какая нелепость! Никаких октоматов нет уже целую вечность. И откуда бы ему знать, где меня найти?

— Ах да, насчет этого. Видите ли, ко мне в комнату забрался вор…

Лорд Амброуз рассвирепел:

— Душесоска, что ты наделала!

— Не могу же я помнить о каждом приглашении, которое получила так давно!

Графиня мгновенно замерла, как оса на кусочке дыни.

— Леди Маккон, кто хочет меня убить?

— А что, желающих так много, что сразу и не сообразить? Вот и я такая же везучая.

— Леди Маккон!

Алексия надеялась, что ей не придется раскрывать личность злоумышленницы. Одно дело — предупредить рой о грядущем нападении, и совсем другое — выдать мадам Лефу, не разобравшись сперва с ее мотивами. «Что ж, — подумала она, — возможно, если бы моя подруга объяснила, что ею движет, я не оказалась бы сейчас в подобной ситуации. В конце концов, я маджах и должна помнить, что мой долг — поддерживать мир между людьми и сверхъестественными. Какие бы ни были резоны у мадам Лефу, нельзя допускать, чтобы она своевольно нападала на рой. Это не только неуместно, это еще и невежливо». В результате леди Маккон глубоко вздохнула и сказала правду:

— Мадам Лефу построила октомат. Она намеревается убить вас с его помощью.

Большие, голубые, как васильки, глаза графини сузились.

— Что?! — это воскликнул лорд Амброуз.

Герцог Гематол направился к своей королеве.

— А я говорил вам, что ничего хорошего не выйдет, если вы возьмете в горничные ту француженку.

Графиня подняла руку.

— Ей нужен мальчишка.

— Конечно, ей нужен мальчишка! — голос герцога был резким, раздраженным. — Вот что происходит, если вмешиваться в дела смертных женщин: к вам на порог является октомат. А я вас предупреждал.

— Твое возражение было своевременно записано хранителем эдикта.

Леди Маккон моргнула.

— Джанел? Он-то здесь при чем? Погодите, — она склонила голову набок и посмотрела на графиню. — Вы похитили сына мадам Лефу?

Алексия часто думала, что вампиры не могут выглядеть виновато, но сейчас графиня изобразила какое-то очень близкое подобие пристыженности.

— Но зачем? Силы небесные, с какой стати? — леди Маккон погрозила королеве роя пальцем, словно древняя вампиресса была нашкодившей школьницей, которая залезла руками в банку с вареньем. — Как вам не стыдно! Вы очень плохо себя ведете!

Графиня прищелкнула языком.

— Ладно, хватит вам. У вас нет повода для такого высокомерия. Этот мальчишка был нам обещан. В своем завещании Анжелика отдала его под опеку роя, а до того мы даже не знали о его существовании. Мадам Лефу, конечно, и слышать об этом не хотела. Но парнишка наш, а мы никогда не отдаем то, что принадлежит нам по праву. Никто его не похищал, мы его просто вернули.

Леди Маккон подумала о собственном ребенке, которого пришлось пообещать лорду Акелдаме, лишь бы и он, и она сама избавились от вампирских клыков и всяческих покушений на их жизни.

— Право, графиня, послушайте, что вы, вампиры, за люди такие, а? Вы хоть когда-нибудь перестаете плести интриги или вообще не расслабляетесь? Неудивительно, что Женевьева хочет вас убить. Похищение ребенка — это просто низость. Самая настоящая низость. Да и зачем вам вообще этот мальчишка? Он тот еще разбойник.

Приятное, круглое лицо графини стало жестким.

— Затем, что он наш. Зачем еще какие-то причины? И закон тут на нашей стороне. У нас есть копия завещания.

Леди Маккон потребовала подробностей:

— Там упоминается рой или вы лично, графиня?

— Насколько мне известно, лично я.

Леди Маккон воздела руки к небесам, хотя там точно никто не стал бы ее слушать. Общепризнанный факт гласил, что у запредельных нет средств духовной защиты, один только прагматизм. Алексия не возражала: этот самый прагматизм нередко помогал ей выпутываться из щекотливых ситуаций, тогда как духовное прибежище казалось крайне ненадежной помощью для человека в безвыходном положении.

— И вот вам результат. Без законных средств воздействия Женевьеве остается только убить вас, чтобы вернуть ребенка. Прибавьте к этому удовольствие от убийства женщины, совратившей ее любовницу.

Вид у графини стал такой, словно подобный взгляд на ситуацию никогда не приходил ей в голову.

— Не может быть, чтобы вы говорили всерьез.

Алексия пожала плечами.

— А вы встаньте на ее точку зрения.