— Выходит, все это совершенно бесполезно? И никакой связи между прошлым и нынешним покушением нет? А то, что отравительница, которую вы, профессор, собирались использовать, умерла, будучи на службе ОМО, и возможно, стала призраком, который умудрился меня предупредить, — чистой воды совпадение?

— Судя по всему, так оно и есть, миледи.

— Я не люблю совпадений.

— Тут, миледи, я ничем не могу вам помочь.

Алексия вздохнула и встала, используя парасоль в качестве подпорки.

— Полагаю, ничего не поделаешь, придется вернуться к началу. Нужно отдать эти бумаги мадам Лефу, — от одной этой мысли ребенок внутри у нее сильно взбрыкнул. — Наверно, завтра вечером. Вначале нужно поспать.

— Весьма разумная идея, миледи.

— Вот только не надо этого, профессор, спасибо вам большое. Я все еще вне себя. Мне понятно, почему вы сделали то, что сделали, но я все равно злюсь, — и Алексия медленно двинулась к двери, готовясь карабкаться по лестнице и переходить по мостику между балконами туда, где ее ждала спальня в гардеробной.

Ни один из оборотней не попытался ей помочь. Определенно, она была не в том настроении, чтобы позволить с собой нянчиться. Когда Алексия проходила мимо Лайалла, тот коснулся ее руки. Это на мгновение превратило его в обычного человека. Раньше у леди Маккон никогда не было возможности увидеть его смертным. Он выглядел при этом почти так же, как всегда — разве что прибавилось морщинок в уголках глаз и вокруг рта, однако оставался все тем же бледным, смахивающим на лисицу человеком с рыжеватыми волосами, совершенно непримечательным.

— Вы намереваетесь рассказать Коналлу?

Алексия медленно обернулась и смерила его лишенным колебаний сердитым взглядом.

— Нет, я ему не скажу, прах вас побери.

А потом со всем возможным в ее положении достоинством захромала прочь из комнаты, похожая на перегруженный галеон под всеми парусами…

…Лишь для того, чтобы набрести в коридоре на Фелисити. Это было все равно что вляпаться на полном ходу в патоку: разговор, скорее всего, выйдет таким же липким; а личность сестры могла показаться привлекательной лишь каким-нибудь капустным слизням. Готовой к подобным встречам Алексия никогда себя не чувствовала, тем более что в этакий час ночи сестрице следовало видеть десятый сон. Словом, происходящее совершенно не лезло ни в какие ворота.

Фелисити могла похвастаться сонным взглядом и пышно декорированной ночной рубашкой, которая служила ей единственным одеянием. Излишек ткани она стиснула в кулаках, прижав артистично дрожавшие руки к груди. Буйные золотистые локоны каскадом ниспадали на одно плечо, дурацкий розовый чепец ненадежно сидел на макушке. Фон ночной рубашки с красновато-лиловыми цветами тоже был розовым, а фасон изобиловал рюшечками, оборочками, кружавчиками и внушительным воланом вокруг шеи. Алексия подумала, что Фелисити смахивает на большую розовую елку, которую нарядили к Рождеству.

— Сестрица, — проговорила эта елка, — в винном погребе кто-то ужасно расшумелся.

— Фелисити, возвращайся-ка ты в кровать. Это всего-навсего оборотни. Честное слово, можно подумать, ты никогда не слышала о чудовищах в подвалах.

Фелисити сморгнула. За спиной Алексии возник Чаннинг.

— Леди Маккон, могу я поговорить с вами наедине, пока вы не ушли отдыхать?

Глаза у Фелисити широко раскрылись, а дыхание перехватило. Алексия повернулась к гамме.

— Да, майор Чаннинг, если вы настаиваете.

Во внушительный живот Алексии врезался острый локоток.

— Представь нас друг другу, — прошипела Фелисити. Ее глаза устремились на гамму с тем же выражением, с каким Айви Танстелл порой смотрит на особенно омерзительную шляпку, вследствие чего в ее глазах можно прочесть лишь вожделение и полнейшее отсутствие здравого смысла.

Алексия оказалась основательно захвачена врасплох.

— Но ведь ты в ночной одежде!

Фелисити лишь помотала головой, глядя все такими же распахнутыми глазами.

— Ладно, как хочешь, Фелисити. Это майор Чаннинг Чаннинг из честерфилдских Чаннингов, оборотень, гамма моего мужа. Майор Чаннинг, позвольте представить вам мою сестру Фелисити Лунтвилл. Она человек, хотя вы, возможно, и не поверите в это после десятиминутного разговора.

Фелисити издала смешок, который, вероятно, представлялся ей музыкальным.

— Ах, Алексия, вечно ты со своими шуточками, — она протянула руку стоявшему перед ней красавцу. — Прошу простить меня за неподобающий вид, майор.

Майор Чаннинг взял ее руку в обе свои, с явным интересом отдал поклон и даже осмелился мазнуть губами по запястью.

— Вы просто как с картины, мисс Лунтвилл. Как с картины.

Фелисити покраснела и забрала свою руку несколько медленнее, чем подобало.

— Никогда бы не подумала, майор, что вы оборотень.

— Ах, мисс Лунтвилл, я пошел на это ради бесконечной жизни в качестве бравого воина.

Ресницы Фелисити затрепетали.

— Значит, вы во всех отношениях настоящий солдат, сэр? Как романтично!

— До мозга костей, мисс Лунтвилл.

Алексии показалось, что ее вот-вот стошнит, причем это не имело никакого отношения к беременности.

— Право же, Фелисити, на дворе глубокая ночь. Разве завтра тебе не нужно будет на одно из этих твоих собраний?

— Конечно, нужно, Алексия, но не годится вести себя невежливо в хорошем обществе.

Майор Чаннинг только что каблуками не щелкнул.

— Мисс Лунтвилл, мне не следует и дальше лишать вас сна, так необходимого для поддержания красоты. Хотя для вас он кажется вовсе необязательным. Ваша прелесть уже и без того так близка к совершенству, что не нуждается ни в каких дополнительных средствах.

Алексия потупилась, пытаясь понять, не скрыто ли в этих цветистых фразах какое-нибудь оскорбление. Фелисити снова хихикнула.

— Ну что вы, майор Чаннинг, ведь мы едва знакомы.

— Твое собрание, Фелисити. Отдыхать, — и Алексия многозначительно пристукнула парасолем.

— Да-да, пожалуй, мне все-таки надо вздремнуть.

Леди Маккон устала и была не в духе. Она решила, что при подобных обстоятельствах вправе повести себя несколько неприятно.

— Моя сестра — активная участница Национального союза борьбы за избирательные права женщин, — сладким тоном объяснила она майору Чаннингу.

Тот явно оторопел от такого сообщения. Несомненно, за долгие годы гамма ни разу не встречал барышень того типа, к которому принадлежала Фелисити — а что это за тип, становилось ясно с первых же секунд знакомства, — хоть каким-то боком вовлеченных в политику.

— Неужели, мисс Лунтвилл? Вы должны побольше рассказать мне об этом вашем маленьком клубе. С трудом верится, что леди вашей элегантности нуждается в подобной безделице. Лучше вам выйти за какого-нибудь приятного господина, и он сможет взять на себя всю эту суетную возню вроде голосования.

Алексия совершенно неожиданно ощутила, что и сама не прочь присоединиться к борьбе за избирательные права. Это же уму непостижимо, что такой человек, как майор Чаннинг, считает, будто имеет хоть малейшее представление о том, чего может хотеть женщина! Невероятная заносчивость.

Ресницы Фелисити задрожали будто под особенно свирепым порывом ветра.

— Никто пока не сделал мне предложения.

Леди Маккон обуздала свое неудовольствие.

— Фелисити, в постель, и немедленно. Мне нет никакого дела до твоих высоких чувств, но я нуждаюсь в отдыхе. Чаннинг, помогите мне подняться по лестнице, заодно мы сможем поговорить.

Фелисити неохотно подчинилась распоряжению сестры. Майор Чаннинг еще более неохотно взял Алексию под руку.

— Миледи, я хотел…

— Нет, майор, дождемся, пока она будет достаточно далеко, — предостерегла леди Маккон.

Они в молчании медленно поднялись на следующий этаж. Наконец Алексия сочла расстояние безопасным, но все равно заговорила очень тихо:

— Итак?

— Я хотел сказать кое-что относительно той истории с нашим бетой. Вы ведь понимаете, что Рэндольф отличается от остальных оборотней? Ваш отец был любовью всей его жизни, а мы, бессмертные, такими словами не разбрасываемся. Нет, он любил и до Сэнди — и в основном, доложу я вам, женщин, — кажется, Чаннинг был из числа немногих сверхъестественных, которые придавали большое значение подобным вещам. — Но Сэнди стал у него последним. Я волнуюсь. С тех пор прошло четверть века.