Сильно сказано. А главное, открыто прозвучало слово «император». Пока не в контексте «повелитель всех земель людей», но уже достаточно опасное звучание. Я непроизвольно вжал голову в плечи, как и некоторые магистраты. А вот кто был не в теме, бароны, например, и лекарка, те наоборот вылупили глаза.

— Вольдемар? — продолжил я опрос.

— Мы не готовы к штурму и оккупации Феррейроса, — покачал наставник головой. — У нас пока нет пехоты, нет легиона. Но они у нас будут. Коня нельзя съесть за раз, Рикардо. Его надо резать и съедать по частям. Давай СЕЙЧАС оставим Феррейрос в покое, как и короля, но ничего-ничего им не забудем и не простим. И как только в стране что-то начнётся, а мы будем готовы к штурму стен, мы первым делом туда прогуляемся. Ибо чувствую, наш легион спокойно сможет противостоять королевской гвардии. ЗАВТРА мы отобьёмся и от короля, и от герцогов, и от самого дьявола! — На последней фразе он повысил голос до восторженного — проникся идеей баталий, понял их будущую эффективность. — Но СЕГОДНЯ мы ещё не готовы к тотальной войне.

— Логично, — закивал я. — Со всех сторон логично. Кроме того, что повода напасть на купчишек может не быть десятилетия. И всё это время придётся терпеть в тылу, в двух-трёх днях пути от замка, нашего промышленного центра с кучей передовых производств, мощный враждебный город с сильной армией и неподконтрольной тебе экономикой. Город, способный навербовать за пределами графства армию и ударить с тыла во время большого шухера с юга. Но я твою позицию понял, — кивнул я Вольдемару. — Рохелео? Ансельмо? Что скажет наш экономический блок?

— Граф, любая война стоит денег. А у нас их мало. — А это, кто б сомневался, мой главный скупердяй. — Но также истинно, что любая война — это военная добыча, война сама себя кормит. Я не открою секрет, сеньоры, если скажу, что мы — банкроты, — пристально оглядел он всех присутствующих. — Нам дают деньги только благодаря тому, что его сиятельство показал себя, как талантливый полководец. Но одного ореола мало, армии нужно ПЛАТИТЬ! А у наёмников с собой серебро, зерно, овёс, кони, телеги, доспехи и оружие. Это всё стоит немало. Я ни к чему не призываю, я вообще не военный, но своё слово сказал.

Я аж закашлялся от такого красивого спитча и картинно захлопал.

— Сеньоры, вот вам пример человека, занимающегося тем, на что господь дал таланта. Представляю вам Ансельмо, лучшего квестора королевства!

Мой помощник зарделся, а некоторые из собравшихся на полном серьёзе уважительно захлопали вместе со мной.

— Рохелео? — продолжил я перекличку.

— Я не военный, сеньор, — прижал второй квестор ладонь к груди. — И исповедую принцип не будить зло, пока оно спит. Я за мирное развитие событий. Графству так выгоднее.

— Но твой коллега упирает на добычу, — с улыбкой парировал я.

— Добыча берётся раз, — уверенно возразил сеньор Кавальо. — Война же после взятия добычи может продолжиться. И принести гораздо бОльшие убытки, чем стоимость того, что мы захватим разово. Я стараюсь думать чуть дальше, ваше сиятельство. Любая система должна кормить себя сама, а не зависеть от военной удачи.

— Мудро сказано! — уважительно покачал я головой. — Я услышал твою позицию и приму её в расчёт в своих планах. — Повернул голову к следующему магистрату. — Клавдий. А ты что скажешь, морда ментовская?

— На свою посмотри! — фыркнул претор, но не зло. Клавдий из древнего патрицианского рода, ему одному за этим столом можно со мной так перешучиваться. — Рикардо, давай я воздержусь? Этот вопрос выше моей компетентности, а личные хотелки озвучивать не привык.

— А с точки зрения оперативной работы если посмотреть? — нахмурился я, беря на слабо. Блин, человечище! Единственный из всех имеет силы сказать: «Я в этом не разбираюсь, сеньоры, думайте сами». Монстр!

Претор пожал плечами.

— Людей легче завербовать, когда они считают своего господина слабым. Слабого добивают все, граф. А вот предать сильного, когда велик риск, что тебе за это «прилетит»… — закачал головой, делая философскую паузу на «додумать». — Но это решаемый вопрос. Со временем решается всё. Так что относительно военного похода я по-прежнему воздерживаюсь.

— Ясно. Сеньоры бароны? Диего?

Барон Алонсо покачал головой, словно отгоняя наваждение.

— Сеньор граф, можно я тоже воздержусь? Будет приказ — пойдём на врага. Нет — пойдём на юг.

Разумная позиция. С учётом имён, что прозвучали за столом, перечислением сил, у нас тут шторм. Огромный политический шторм с кучей последствий. А у него всего лишь жалкий замок и сотня шлемов (воинов) под ружьём.

— Сигурд? — Это второму барону, брутальному Рохасу.

— Я, твоё сиятельство, — уверенно произнёс тот, — за то, чтобы драться. С врагами. А вот кто они, эти враги, какие они — это дело графское. Не моё.

«Вы рассуждаете о материях и людях очень сильно выше моего понимания. А мечом махать — это я с удовольствием. Особенно если надо ограбить трёхсотенное войско наёмников» — читалось на его лице. Усложняющий всё фактор — любой из моих баронов с удовольствием бы оказался под Феррейросом, ибо если получится его «поставить на счётчик» — выгодно будет всем, кто участвовал. Но послал туда я только тех, кто заслужил, кто присоединился ко мне перед безнадёжной со всех точек зрения операции в Магдалене. И пример Мериды — наука для всех; Хлодвиг, хорёк прохаваный, САМ пришёл ко мне с войском, добровольно. А они не пришли. Теперь кусают локти. И конкретно эти трое баронов с удовольствием возьмут то, что даёт судьба — казна и оружие наёмников. Хоть что-то, всё ж приятнее, чем ничего.

— Понятно. Серхио? — продолжил опрос.

Муж моей Хелены (Рикардо, назад! Фу!) скривился — его раздирали смешанные чувства. Желание грабить, как у Рохаса и Алонсо, было, но благоразумие также имело сильные позиции в голове сеньора.

— Я бы не спешил, граф. Мудрость владетеля не в его вспыльчивом норове. Мудрость в том, что ты сохраняешь жизни союзников, уменьшая число врагов. Если есть возможность победить не сражаясь — лучше не сражаться. Знаю, меня многие осудят, но это так. И твой отец многого добился, именно заключая союзы. Без войны. Мой отец был в восторге от старого графа, я знаю не понаслышке о его делах.

— Но верно и то, Серхио, что показавшего слабину бьют все! — парировал я. — И я пока в глазах большинства — выпендристый глупый и слабый, пусть и везучий щенок. Меня травили в Аквилее. Меня пытались поднять на вилы в Магдалене. В Луз-де-ла-Луне стража вписалась в нашу дуэль с татями, считая силой их, а не нас. А приехавший разбираться туда герцогский племянник в лицо смеялся, как сильно меня вертел. Герцог же Картагены, его дядюшка, тот вообще решил прихлопнуть нас в своём городе без веской обоснованной причины.

Нет, сеньор Рамос, я согласен с тем, что нужно воевать не воюя. Но чтобы к тебе прислушались и ценили твои предложения, сначала надо себя поставить. Как сказал царь Соломон, время кидать камни — время собирать камни. И пока время их кидать.

Присутствующие снова дружно вздохнули и нашли глазами столешницы. Хотя сия мудрость не запредельная, и даже не иномировая. Я же продолжил:

— А потому, сеньоры, слушайте, как мы поступим.

— Его милости барону Доминику Алькатрасу, главнокомандующему первым ударным корпусом вооружённых сил графства Пуэбло, — начал диктовать я Вермунду письмо. Пока на черновик, потом перепишут.

— Эк, намудрил! — А это весело усмехнулся Рохас. — «Первому ударному»… «Вооружённых сил»…

— Каждое войско должно иметь номер или название, — парировал я со всей серьёзностью. — И не надо называть армию по полководцу — полководец в ходе кампании может измениться. Надо так, чтобы до конца боевых действий в этом сезоне, или даже всей войны, каждый конкретный корпус был идентифицирован. Это важно для учёта и планирования численности войска и его снабжения. Чтоб путаницы не было.

— Умно! Весьма умно! — выдал хитрый Алонсо. Я в его глазах всего за два дня сильно набрал в авторитете. И он был молод, в отличие от Рохаса, возмущающегося часто больше потому, что «не дело пасовать перед юнцом». Тут, конечно, общество сословное, статус важнее возраста, но всё же и возрастной момент есть. Сам же Вермунд, привыкший от меня ко всему, лишь старательно записал и кивнул. Я продолжил: