К своему удивлению, я стал скучать по привычным спортивным нагрузкам. Но даже то, что совсем недалеко от нашего дома был большой плавательный бассейн на проспекте Ямашева, не соблазнило меня прийти туда и показать свой значок «Кандидат в мастера спорта». Мне исполнилось 12 лет. Я уверен, что выполнение такого норматива в столь юном возрасте привлекло бы ко мне внимание казанских тренеров. Но никакого внутреннего желания снова оказаться на дорожке бассейна у меня не возникло. Тем более что я прекрасно понимал: этот сверхрезультат для меня случаен. Если бы не те синие потрёпанные плавки на вытянутой резинке и голая задница над водой, я бы никогда не проплыл 100 метров «вольным» за 1 минуту и 3 секунды. А чтобы повторить такой результат, из меня вынут всю душу и силы. Это не входило в мои планы. Благо родители не настаивали на продолжении карьеры в бассейне. Но спорт был доступен и звал открытыми дверями во все спортзалы города. Как-то, не помню по какому поводу, мой друган Толик Семёнов предложил мне пойти с ним на тренировку в секцию баскетбола. Вечером мы пришли в зал нашей «двадцатой» школы. Вначале стук мячей и громкое эхо от него заложили мне уши. Тренер Наиль Тизатдетдинович, увидев мой рост, как-то очень спокойно и просто сказал: «Хорошие данные. Хочешь – приходи. Попробуй. Вдруг понравится». Пришёл. Понравилось. И больше всего – то, что это была командная игра. Всегда можно постоять, перевести дыхание, отдохнуть. Не то что индивидуальная «пахота» на плавательной дорожке. Я понял: баскетбол – это моё! Я командный игрок! Отличная физическая подготовка и рост 185 сантиметров позволили мне в очень короткий срок стать полноправным членом школьной команды. Тренировки были три раза в неделю. Игры случались в основном по воскресеньям. Через год, после очередного баскетбольного «сражения», нас с Толяном пригласили тренироваться в Республиканскую детско-юношескую спортивную школу у Юрия Владимировича Второва. В команде играли ребята со всех районов города. Выезжали на соревнования в другие города Советского Союза. И хотя мы представляли Казань, все соперники называли нас просто: «татары». Ничего не поделаешь – пришлось стать татарином. Впоследствии команда стала официально называться «Сборная Татарской АССР». У нас играли представители Нижнекамска и Набережных Челнов, Бугульмы и Чистополя. Вытянувшись к девятому классу до одного метра девяносто двух сантиметров, я стабильно выходил в стартовой пятёрке на позицию крайнего нападающего. Последние два года учёбы прошли у меня в спортивном классе школы № 55 на Декабристов. Но до них ещё далеко.

Не только спорт присутствовал в моей жизни в ту пору. Для моего старшего брата наш переезд в Казань не стал особо радостным событием. Он учился на четвёртом курсе авиационного института. Жил в общежитии. Был уже вполне самостоятельным, продвинутым парнем. Отлично рисовал. Возглавлял редколлегию институтской газеты «Самолёт». Принимал участие во всех студенческих вечеринках. «Женилка» Николая выросла и тянула его на всякие приключения. А тут – бамс! – «предки» нарисовались. Опять отцовский контроль и мамины переживания. Кому в 21 год это понравится? Ладно хоть, родители позволили остаться ему в общаге. Со мной брательник виделся редко, на бегу. Разница в девять лет, именно в том нашем возрасте, сказывалась очень серьёзно. У каждого были абсолютно свои интересы. Но именно Колька, увидев как-то, что я копаюсь с грампластинками, в преддверии встречи Нового 1976 года завёл со мной разговор о музыке. На тот момент мои музыкальные пристрастия только начали как-то оформляться. Во-первых, для меня стало настоящим ударом после приезда в Казань, что наш новый, замечательный «ВЭФ-202» не ловит станции из Польши, Германии, Венгрии и других привычных в Луцке «игралок и говорилок», и я не мог слушать песни на иностранных языках. Во-вторых, мне порядочно поднадоели пластинки из домашней коробки. А в-третьих, мне всё больше нравилась музыка так называемых ВИА – вокально-инструментальных ансамблей. Я уже купил диски-гиганты «Самоцветов» и «Орэро», маленькие пластинки «Цветов» и «Голубых гитар». На почётном месте стояли «Песняры» и «Поющие гитары». Песни Кобзона и Хиля казались мне какими-то скучными и одинаковыми. Не знаю почему, но на моё ухо не ложились звуки труб и скрипок. А вот гитарные переборы и «соляки», чёткий ритм барабанов и проигрыши на электрооргане приводили в восторг. Всё это было на интуитивном уровне: просто нравилось, и всё тут.

Колька, пересмотрев мою коллекцию, спросил:

– Часто слушаешь?

Я утвердительно кивнул головой.

– А хочешь, я тебе пару пластов послушать принесу?

Ещё бы не хотел! Я снова качнул башкой:

– Какие?

Брат заговорщицки подмигнул:

– Узнаешь.

Выслушав мои страдания по поводу нежелания нашего радиоприёмника ловить зарубежные музыкальные станции, Колян «утешил»: «Слушай татарские». Потом взял в руки транзистор и начал инструктировать меня:

– Смотри, Юрка! – Я придвинулся ближе. – Вечером по пятницам, в 21:00, переключай диапазон на «Короткие волны». Находишь волну 19 метров, – брат проделывал все манипуляции перед моим носом, – И слушай! Только негромко. Лучше, чтобы отец не усёк.

Я удивлённо спросил:

– Почему?

– Ну… – Колька замялся, – думаю, это ему не понравится, если услышит.

– Да почему? – Мой интерес нарастал. Жаль, что в тот день был вторник.

– Отец такую музыку не слушает и вряд ли будет. Это «Голос Америки». – Брательник хитро посмотрел на меня, ожидая реакцию.

Никакой ответной реакции не последовало, ибо в тот момент я вообще не знал, что это за «Голос», чей он и откуда. Нет, Америку-то я, конечно, знал. Но она никак не ассоциировалась у меня с музыкой. Только с жестокими бледнолицыми и обиженными краснокожими, ну ещё с вечно угнетёнными неграми. Поэтому я переключил своё внимание на Колькино обещание принести пластинки:

– Коль, а Коль, когда принесёшь пластинки?

– После Нового года. На каникулах.

В праздничной суете зимних каникул я совсем забыл про обещание брата. Тем более что, получив от родителей пять рублей за хорошую учёбу, я помчался в свой любимый магазин грампластинок. Долго перебирал большие диски-гиганты и наконец, остановил свой выбор на сборнике «Как прекрасен этот мир» какого-то Давида Тухманова. Причин было несколько. Первое – на пластинке было много исполнителей, в том числе ансамбль «Весёлые ребята» и Юрий Антонов. Второе – стоила она два рубля пятнадцать копеек, а не «два пятьдесят». За те же тридцать пять копеек можно было сходить в кино, тем более что в кинотеатрах шёл «Белый клык».

Дома я внимательно изучил конверт. Прочитал аннотацию про композитора Тухманова. Он был автором музыки всех песен. Ещё раз отметил про себя, что знаю такой ВИА, как «Весёлые ребята». Слышал и Антонова. Его песню «Для меня нет тебя прекрасней» пели пацаны в нашем дворе под гитару. Наконец, включил саму пластинку. Не знаю, как это получилось, но и тогда, и сегодня, когда я начинаю слушать песню, буквально несколько первых тактов мелодии, аранжировки, вокала дают мне чёткое понимание, нравится или нет. Это далеко не всегда хорошо и правильно. Но что есть, то есть. Пластинка, если честно, мне не очень понравилась. Слишком много там было «меди» и скрипок. От музыки замечательного Давида Тухманова я был ещё очень далёк. Хорошую поэзию не понимал. Но вот припев «Как прекрасен этот мир – посмотри!» запал мне в душу, а в сочетании с мягким голосом Юрия Антонова – прямо скажем, зацепил. Только вот слишком длинное вступление песни, опять же на «струнных», утомило. И тут я в первый раз пожалел, что не умею играть на гитаре. Там не надо рассусоливать – заиграл, запел и порядок. Так что я благодарен именно той пластинке за моё первое желание соприкоснуться вплотную с гитарой. Вечером я попросил отца достать инструмент со шкафа, настроить его и показать мне пару аккордов. Папаня с удовольствием выполнил мою просьбу. Во время первого урока я, увидев, как легко батя перебирает струны и что-то там зажимает на грифе, самонадеянно решил, что вскорости дам свой сольный концерт перед одноклассниками. Глубокое двойное разочарование ждало меня впереди. Во-первых, когда я попытался что-то изобразить, струны отказались звенеть, а пальцы никак не могли сложиться в аккорд. Я понял, что всё не так просто и будущий концерт состоится ещё нескоро. Во-вторых, я-то не знал, что пацаны на улице играют на шестиструнных гитарах. Мой папаня лихо бацал на семиструнке. А там совершенно другой строй и совсем другие аккорды. Короче, я начал учиться играть так, как показал отец. Все зимние каникулы я сидел на кухне и мучил: себя, инструмент и маму. Ужасно болели пальцы. Слава Богу, что моё желание музицировать не подвигло родителей отдать меня в музыкальную школу! Видимо, им хватило баяна старшего брата. Это уже потом, будучи глубоко взрослым, я очень жалел и жалею, что не получил хотя бы начальное музыкальное образование.