Литмир - Электронная Библиотека

Поэтому не было человека счастливее меня, когда в октябре 1974 года родители сообщили, что мы переезжаем в город Казань. Отец уволился из Вооружённых сил. Сослуживцы вручили ему на память один из лучших радиоприёмников того времени – «ВЭФ-202». Радости моей не было предела: закончились муки в бассейне, и у нас есть такой классный транзистор. Другие чувства испытывали близкие мне люди. Владимир Фёдорович Петров почернел от горя. Он умолял родителей оставить меня в Луцке и готов был даже усыновить меня. Бесплатно. Его можно было понять: он вложил в меня столько сил и нервов, что чувствовал себя просто обворованным и несчастным. Страдала и Маринка Воронина. Бедная, она заламывала руки, уговаривая своих родителей отпустить её в Казань. Выла в школьном коридоре и билась головой о парту, узнав о моём отъезде. Я утешал её как мог. Напоследок попросил на долгую память железную линейку.

Глава четвёртая

Для нашей семьи Казань была далеко не чужим городом. Вся родня со стороны мамы проживала в столице Татарской АССР. Там ждали меня бабушка и тётушки, там уже давно учился в авиационном институте старший брат Николай. Мы начали собирать вещи. И тут случился эпизод, который стал знаковым в моей будущей творческой жизни. Как всегда, при пожаре, ремонте или переезде выкидывается старый и, как кажется, ненужный хлам. Оказывается, была у нас в доме вещь, на которую до этого я никогда не обращал внимания. Маленький красный чемоданчик. Да, я, конечно, видел его по праздникам, но так, мельком, не заморачиваясь. А тут вдруг зашёл разговор между родителями, что, может быть, надо выкинуть какие-то древние граммофонные пластинки и оставить только новые. Короче, они достали этот чемоданчик, который оказался проигрывателем «Юбилейный», и большую кипу самых разных грампластинок. Точно не помню, что там было по репертуару, но я сразу определил, что все пластинки разные: по весу, по размеру, по ощущению в руке. Одни были тяжёлые, как стальные. Крутились на барабане быстро. Шипели змеиным звуком, да ещё вмещали в себя всего по одной песне с каждой стороны. Действительно, древность какая-то. Эти – точно на помойку. Эх, если бы я знал тогда, что в руках у меня было настоящее сокровище! Но я не догадывался об этом, а отец не подсказал.

Большие пластинки, на которых помещались целые концерты, влюбили в себя сразу и, как оказалось впоследствии, на всю жизнь. Долгоиграющие. Я с интересом рассматривал конверты с фотографиями артистов. Читал названия незнакомых мне песен. На всех обложках был одинаковый знак – Всесоюзная фирма грампластинок «Мелодия». Родители уложили в коробку пластинки популярных тогда исполнителей – Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона, Вадима Мулермана, Марии Пахоменко, Майи Кристалинской и ещё кого-то. Остальные с нами в Казань не поехали. Со временем прослушивание грампластинок стало одним из любимых моих занятий, а посещение секции ЦУМа, где их продавали, приравнивалось к просмотру нового фильма про Фантомаса или индейцев.

В конце ноября, в разгар учёбы, я стал «новеньким» в 5-В классе средней школы № 20 города Казани на улице Короленко. Кто хоть раз был в этом амплуа, знает, как сложно, особенно в первое время, ужиться в новом коллективе. После маленького уютного Луцка и нашего двора у забора воинской части огромная Казань казалась мне серой и неприветливой. И в классе все были чужими. Многие со странными, как мне казалось, именами – Ринат, Айдар, Гульнара, Альбина… Меня посадили рядом с каким-то пацаном, который упорно не хотел со мной разговаривать. Позже я узнал, что это был самый главный хулиган в классе – Женька Сватеев. Но после того, как я угостил его жевательной резинкой, захваченной мной в школу для подхалимажа и наведения мостов, спросил:

– Ты откуда?

– Из Луцка.

– Чё за район такой в Казани?

– Это город такой. На Украине.

– Охренеть! Чё, там жвачка, что ли, есть?

– Бывает. Из Польши привозят.

– Охренеть! Ты чё, из-за границы, что ли?

– Нет. Из Луцка.

Громким шёпотом мой сосед по парте сообщил всему классу:

– «Длинный» из-за границы приехал. У него жвачка есть.

После его слов все стали смотреть на меня с живым интересом, а некоторые девчонки, можно сказать, с симпатией. Ворона моя поубивала бы их на месте! Но её не было, и я позволил себе спокойно рассмотреть одноклассниц, не ожидая получить по башке линейкой. На перемене меня окружили новые товарищи. Стали расспрашивать: кто я и откуда? Слава Богу, большинство знали, где находится Украина и что Польша – не район в Татарии. Они искренне удивлялись моим объяснениям, доброжелательно рассказывали о своём классе. Но всё же подозреваю, что такой живой интерес был вызван наличием у меня наидефицитнейшего лакомства тех лет – жевательной резинкой. Я раздал всё, что имел. На всех, конечно, не хватило. Но я сразу понял, что попал в дружный класс, – многие, пожевав немного, передавали жвачку своим друзьям или подругам. Короче, первый контакт более-менее состоялся.

Но я даже предположить не мог, что моим «звёздным часом» станет урок английского языка! Оказывается, этот предмет здесь вошёл в программу изучения только в пятом классе. Так же, как и в большинстве школ Советского Союза. Но я-то этого не знал. Я-то учил английский с первого класса и имел твёрдую пятёрку в табеле. Сначала вытянулось лицо у меня, когда снова услышал знакомую до боли «у обезьянки a monkey» и чей-то ответ по знанию английского алфавита. А потом настал черёд изумляться, как на выступлении фокусника, учительнице и моим одноклассникам. На вопрос «сколько букв уже прижились в моей голове?» я бодро представился и рассказал, откуда приехал в Казань. На английском языке. С «манчестерским» акцентом. Джалиля Айтугановна с криком: «Вот радость-то какая!» побежала к директору сообщить, что появился новый участник всех городских олимпиад по английскому языку. Одноклассники подавленно молчали. И только Женька Сватеев, хлопнув меня по плечу, изрёк:

– Я ж говорил: «длинный» из-за границы приехал!

Насладившись неожиданно свалившимся успехом, я стал ждать урока украинского языка или литературы, чтобы до конца добить своих новых товарищей глубокими лингвистическими познаниями. К моему большому разочарованию, таких уроков в расписании не было. Не изучали почему-то в Казани «украиньску мову». Хотя, слава Богу или уже Аллаху, не было уроков и татарского.

Глава пятая

И всё же, я так думаю, моё появление в обычном пятом классе обычной средней школы пусть большого, но обычного волжского города Советского Союза стало событием. Во-первых, потому, что я снова оказался выше всех по росту. К радости девочек. А во-вторых, потому, что никто в этом классе не выезжал дальше Ижевска или Йошкар-Олы. Пацан из какой-то там Западной Украины, с жвачкой из Польши и набором фотографий артистов фильма «Четыре танкиста и собака» не мог остаться без внимания. Наверное, в то время только семьи дипломатов и военных имели возможность так «путешествовать» по стране и миру. В первые пару месяцев я, как знаменитый Кеша из мультфильма «Возвращение блудного попугая», был в центре общего восторга и интереса. Стоя в кругу слушателей, вспоминал: «Вот у нас на Гаити (в Луцке)…» Со временем, когда всё что можно рассказал и раздал, «народная любовь» угасла. К окончанию учебного года я стал самым обыкновенным учеником 5-В класса. Отношения с одноклассниками были ровными, как североамериканские прерии. Подружился с То-ляном Семёновым. С непонятной для меня периодичностью останавливал свой взгляд на девочке из параллельного класса. Нэля Шайгадарова заставляла меня смущаться своим присутствием на перемене или в школьной столовой. Учитывая, что Маринка «Ворона» в последнем письме обозвала меня бесчувственным голозадым пловцом, я почувствовал себя абсолютно свободным. Это состояние внутреннего освобождения от обязательств и страха перед железной линейкой дало мне храбрости пару раз постоять рядом с Нэлей у окна на втором этаже. Её ответный взгляд «притормаживал» дыхание. Сердце же билось, напротив, учащённо. Короче, просыпались мужские гормоны. Со всеми вытекающими из сего пробуждения признаками.

4
{"b":"791718","o":1}