Проснувшись за полдень, подумала, что могла бы и сегодня сходить на стажировку на хлебозавод. Хотя вчера и казалось, что ни за какие коврижки там больше не окажусь. Но не зря ведь говорят: «утро вечера мудренее…»
Глава 2. Привыкание
Работа начиналась ровно в 17.00. За полтора часа я вышла из дома и, дыша свежим воздухом, в условленный час оказалась на месте. Вахтер снова не хотел пускать. Пришлось наврать ему что-то с три короба. Ни временного, ни тем более постоянного, пропуска у меня так и не было. Выдали его мне, к слову сказать, месяца через полтора. Поэтому охранник каждый раз просил показать пропуск, и каждый раз пускал без него. Даже не знаю, что этому способствовало: мое обаяние или его разгильдяйство?!
Пройдя в раздевалку – переоделась, надела дурацкую шапочку и направилась в цех. Корпулентная тетя Алена, в смысле, Алена Петровна, как большой маяк, уже стояла на своем посту, вернее за своим столом.
По правилам, во всем цехе все и всегда только стояли, да и стульев-то не было. Хотя иногда мы и сидели, но стульев все равно не было – сидели как птицы на жердочках – белые мышки на перекладинах от столов. Но мне до этого еще далеко. Какой там сидеть? Мне еще нужно было катать научиться, а то Алена Петровна сама готова была в любой момент прокатиться по мне своим могучим авторитетом так, что мало бы не показалось.
Второй день прошел также как и первый – как в тумане. Не помню, разговаривала ли с кем-то, ела ли, единственное, что осталось в памяти – как катала рулеты, вернее пыталась это делать. И у меня не получалось. И на третий день тоже не получалось… Однако мы работали три через три, а потом нас устраивали официально. Хоть у меня ничего путного с этими булками и не выходило, естественно, меня все равно приняли. Потому что желающих было не сказать что много, а точнее сказать – мало. Все же хотят работать в офисе, с бумагами. Наверное, потому что люди очень любят бумаги, особенно с водяными знаками.
На следующий день мне как раз нужно было ехать устраиваться на работу официально. Офис находился в какой-то близлежащей деревне (по крайней мере, городом это было назвать трудно), где-то у черта на рогах. Были там железнодорожные пути, пройдя через которые я вышла к вокзалу. Пока думала, в каком направлении двинуться дальше, чтобы все-таки разыскать офис, навстречу мне вышла дама с собачкой. Особо не надеясь на ее помощь, я все-таки спросила:
– не подскажите, как пройти к хлебозаводу «Пончик»?
Женщина с гордым видом сказала, чтобы я следовала за ней. И я последовала. Заодно спросила, ну чтобы как-то худо-бедно поддержать беседу:
– И часто вас спрашивают туда дорогу?
На что дама ответила:
– Если бы каждый раз, когда меня об этом спрашивали, мне платили хотя бы рубль – я была бы уже богата.
«Хм…видимо текучка у них там немаленькая, – подумала я. – Час от часу не легче».
В офисе пробыла примерно с полчаса, заполнив все анкеты, положения, приложения. Только вышла на улицу, как зазвонил сотовый, звонящий предлагал работу, которую я почти месяц ждала. Пришлось отказаться. Не увольняться же через пятнадцать минут после устройства? Этот был бы рекорд в моей продолжительности рабочего стажа. Не солоно хлебавши, поплелась на автобусную остановку. Села. Еду, слушаю музыку в наушниках. Вдруг понимаю, что автобус остановился, а я в нем одна, не считая водителя, который кричит:
–девушка! – Нет, не так: – «дэвушка», это конечная, пора выходить.
Я не нашла ничего лучшего, чем спросить:
– а где находится метро? Как будто не видела, что мы в глуши и метро здесь нет, от слова совсем. На что водитель ответил:
– так вам в другую сторону надо было. Если хотите, оставайтесь. Через «дэсять» минут поедем обратно.
Обрадовавшись, что не надо пересаживаться и искать другой автобус, я продолжила сидеть и слушать свою музыку. Без дальнейших казусов добралась до дома. На следующий день прошла медкомиссию и со справкой, как второгодница в школе, отправилась на работу. Но оказалось, что вышла я не в свою смену…
Глава 3. Новый бригадир
Это я позднее узнала, что в цех нужно приходить минимум за десять минут до начала работы. А тогда я была жутко пунктуальной – появлялась ровно в 17.00. Без десяти пять пробегала через проходную. А вы помните, что нужно было еще договориться с вахтером, чтобы пропустил без пропуска. Охранники, кстати, как я потом поняла, были разные. Без семи минут залетала в раздевалку. За четыре минуты переодевалась. Надо было видеть эту картину: штаны, кофты и носки летали в воздухе, демонстрируя удивительное мастерство эквилибристики. Как-то раз, торопясь, я даже надела тенниску шиворот-навыворот. И только на рабочем месте Алена Петровна, подозвав меня, на ушко, на весь цех, шепнула об этом.
Таким образом, без трех минут, надев злополучную шапочку, забегала в туалет (простите, дело же происходило в Петербурге – в уборную), и ровно в ровно: штык, как говорится, в штык, в семнадцать ноль ноль, как лист перед травою, была перед Ален Петровной. Но в обозначенный день что-то пошло не так. Видимо, немного больше чем обычно опаздывала, и как Крошечка-Хаврошечка забыла про третий глаз трехглазки, я забыла надеть шапочку. Забегаю в цех без столько важного элемента одежды, а там… нет Алены Петровны. Вместо нее стоит какой-то молоденький паренек и говорит:
– сюда нельзя без шапочки.
Покраснев с головы до ног и обратно и пробормотав что-то несвязное, побежала надевать злополучный «головной убор». Мой бег потом мне тоже выйдет боком, но это впереди. А пока я вернулась в цех. Немного успокоившись, в шапочке. Сразу поняла, что с этим молодым бригадиром нам будет намного проще и вольготнее, чем с Аленой, и пошла к своему столу.
С вашего позволения пропущу несколько месяцев, но потом вернусь обратно.
Сегодня бригадиром у нас снова молодой человек, звали его, кстати, Виктор. Вернее так его никто не звал – все называли просто Витя. Был он высокий и худой. Из примечательного в его внешности был длинный нос и татуировки на руке. Шестое чувство меня не подвело: с Витей было действительно намного проще и вольготнее. Но в то же время и труднее. И вот почему.
Прошло уже пара месяцев, как я работала на хлебозаводе и уже, естественно, худо-бедно научилась и катать, и лепить, и закручивать, и много чего еще. Но все-таки не так хорошо как бы мне того хотелось. Иногда рулеты получались неплохими, а, порой, они были похожи на удава, только что проглотившего кролика. И, как вы понимаете, булочки из этого получались ни то ни се.
В описываемый день я, видимо, была не в рулетном духе, и выходило все из рук вон плохо. Пока работницы – мои коллеги – не начали шептаться. Ну как сказать шептаться? Ничего не стесняясь, стоя бок о бок со мной, стали обсуждать и осуждать мою работу. Мне сделалось страшно обидно, потому что, на самом деле, все было не так уж и плохо с моими булками, как я сказала. Но женщины все сплетничали и сплетничали, пока у меня не начали наворачиваться слезы. Я старательно пыталась не разреветься, но ничего не выходило – предательские капли, со все возрастающей силой, накатывали на глаза до тех пор, пока удержать их там уже не представлялось возможным.
Пока оставим меня с накатывающимися слезами. Расскажу про мою боевую подругу – Веру Палну. Вообще-то она была Сергеевна, но Пална мне казалось ей больше подходит – поэтому я звала ее Вер Палной, другие звали – просто Вера. Ну, в смысле, они не говорили так: «просто Вера, иди сюда». Это только «просто Марий» так зовут.
Вер Пална пришла примерно на месяц позже меня, была несколько старше меня – ей было немного за сорок, ростом сильно ниже среднего. Вообще она была такой миниатюрной, что рядом с ней я, со своим метр семьдесят, казалась просто великаном. Вер Пална была страшная хохотушка и страшная любительница справедливости. Кстати, за это свое чувство справедливости потом и пострадала.
