— Витя, — прошептала предостерегающе.

Он сжал кулаки до хруста, закусил нижнюю губу, и, судя по всему, взяв себя в руки с большим трудом, отстранился. Я жадно глотала воздух, пытаясь совладать с собой. Провела пальцами по припухшим губам. Что это было? Зачем я позволила ему поцеловать себя? Что со мной не так? Накатило чувство стыда, щеки пылали.

Громов улыбнулся одними уголками губ, развернулся, молча двинулся в сторону дома, а я растерянно смотрела ему вслед. Противоречивые эмоции окутали с ног до головы. Виктор поцеловал меня так, словно знал, что это в последний раз. Я приложила руки к груди, и попыталась успокоиться, вот только ни черта не получалось. Тяжело вздохнула и отправилась в сторону дома. Виктор шел медленно, поэтому я быстро его догнала. Когда оказались в доме, нам навстречу вышла Любовь Ивановна. Заметив меня, она удивленно вскинула брови.

— Ты что здесь делаешь? — с раздражением прорычал Громов, а Люба, заметив его яростный взгляд, поежилась.

— Витюш, я проезжала мимо, хотела узнать как ты… Переживала, все-таки тебе десять швов наложили, рана глубокая…

Я испуганно посмотрела на Виктора, осознав, что оставила ему не царапину, а серьезное увечье. Судорожно сглотнула, испытав сожаление.

— Я же сказал, что со мной все хорошо, — ледяным тоном заявил Громов.

— Витюш, что здесь делает Яна? — строго спросила она. — Я же настоятельно просила Ваню, чтобы он оставил ее в больнице. Витя! Девушке нужна помощь. Зачем ты ее забрал? Ваня знает? Вы не даете Яне пройти нормальное лечение.

У меня округлились глаза. Так Ваня оставил меня в больнице, потому что Коркина ему мозг промыла? Злость волнами расходилась по моему телу.

— Люба, не забывайся! Тебя не касается, что здесь делает Яна. Я не обязан перед тобой отчитываться. Будь добра, покинь мой дом, — обманчиво вежливым тоном сказал Витя, а в глазах Коркиной промелькнула обида.

— Витя, она же играет с тобой. Разве ты этого не видишь? Завтра упорхнет от тебя, а ты будешь страдать, — дрожащим голосом проговорила Любовь Ивановна.

Коркина до безумия любила Громова. Если бы кто-то встал между мной и Ваней, я бы тоже расстроилась, поэтому понимала эту женщину.

— Любовь Ивановна, не знаю, что вы там себе придумали, но мы с Виктором решили построить новые отношения, основанные на дружбе. Вы не однократно призывали меня раскрыть глаза и иначе посмотреть на ситуацию. Можете мною гордиться. Я увидела все под другим углом. Витя мне не враг, вы были правы. Конечно, в нашем прошлом есть неприятные моменты, но в целом Виктор сделал для меня больше хорошего, чем плохого, — уверено сказала я, посмотрев на Громова с теплотой.

В его взгляде искрился фейерверк, а на губах расцвела улыбка.

Коркина скептически усмехнулась, но заметив в глазах Виктора стужу, тяжело вздохнула, поджала губы и, не прощаясь, покинула дом.

— Витя, прости, что из-за меня у тебя проблемы, — искренне проговорила, потупив взгляд.

— Яна, это не проблемы! Забудь. Пойдем обедать, — в интонации сквозила теплота.

Громов приложил широкую ладонь к моим лопаткам и подтолкнул меня в сторону кухни.

Ольга Павловна постаралась на славу. Я в жизни столько не ела овощей и фруктов. После сытного обеда поднялась в свою комнату и села на подоконник, размышляя о том, что делать и как быть. Честно признаться мне до безумия не хватало Катюшки и Веры, их советов и наставлений. Девчонки были моими единственными подругами. Часто вытаскивали меня из дома на прогулку. Вместе бродили по торговому центру, выбирая наряды. А когда мы ездили на отдых, то на нашу компанию все оборачивались, так как мы всегда хохотали и веселились, не замечая никого вокруг. Артем на нас все время рычал, призывал вести себя прилично, а мы радовались каждой минуте, которую проводили вместе. Тот страшный день я никогда не забуду… Тетя Наташа позвонила мне и, рыдая, не могла связать двух слов. Я примчалась в больницу сразу после ее звонка. Там и выяснила, что в машину брата влетел внедорожник, удар был такой сильный, что Катя и Вера скончались мгновенно, они вдвоем находились на заднем сиденье автомобиля. Саша и Артем почти месяц провели в реанимации. У них было множество переломанных костей, сотрясение головного мозга и внутреннее кровотечение. Артем как-то сказал мне, что он бы отдал душу дьяволу за возможность попрощаться со своей любимой.

Я достала телефон и повертела его в руках.

Позвонить брату или нет? Решила набрать ему попозже, чтобы не отвлекать от работы. Спрыгнула с подоконника и отправилась на первый этаж попить воды. До кухни не дошла, так как затормозила напротив другой двери, той, что раньше вела в гостевую комнату. Теперь это был мини-спортивный зал. Так как дверь была не плотно закрыта, я отлично видела Виктора в боксерских перчатках. Он с неистовой яростью избивал висящую на цепях грушу. Зверь… Дикий и необузданный… Я понимала, что Виктор специально выпускал пар, чтобы ненароком не сорвать на мне свой гнев. Заметив меня, Громов остановился, рукой смахнул со лба пот. Дышал прерывисто, а на шее вена билась в бешеном ритме.

— Я сейчас приму душ и поедем к гинекологу, — ошарашил он меня своим заявлением.

Хотела возразить, но слова застряли в горле. Громов прошел мимо меня уверенной, твердой походкой, как царь. Виктор, выйдя из ванной, отправился в свою комнату, а я поплелась следом. Без разрешения вошла к нему в спальню, а он замер и резко обернулся. Первое, что я заметила — шрам на его груди. Кожа была припухшей и красной, местами кровила. Скорее всего, Виктор снял повязку, когда купался.

Громов наблюдал за мной, не моргая. Я спокойно прошла мимо него, открыла шкаф, в котором хранились его вещи, и достала с верхней полки аптечку. Все на своих местах… Перевязки я делать умела. Это Громов меня научил. Раньше он часто возвращался домой с травмами. С кем он дрался и что не мог поделить, он естественно не рассказывал мне, зато ставил передо мной аптечку и всегда просил обработать раны. Поэтому я действовала на интуитивном уровне. Достала перекись, пластырь, бинты, зеленку, все разложила на столе под пристальным взглядом Виктора.

— Что ты делаешь? — нарушил он тишину, а я вздрогнула.

Его голос осипший, напряженный, пробирающий до костей.

— Я не знала, что так сильно тебя ранила… Хочу помочь наложить повязку, рану надо обработать, чтобы быстрее зажила, — спокойно ответила, подхватив со стола перекись.

Виктор нахмурился, а потом перехватил мою руку и отнял пузырек.

— Я в состоянии позаботиться о себе сам, — прорычал, отодвинув меня в сторону.

— Не психуй, я всего лишь хотела помочь, — с раздражением проговорила я, бросив на него сердитый взгляд.

— Иди, собирайся, а то к врачу опоздаем, — вроде голос прозвучал мягко, однако я уловила стальные нотки.

— Зачем? Я не хочу! Со мной все хорошо, — запротестовала я, скрестив руки на груди.

Вот кем он себя возомнил? С какой стати я должна его слушаться?

— Как зачем? Врач мне сказал, что необходимо показаться гинекологу и сделать УЗИ. Сейчас быстро сдашь все анализы, и вернемся домой.

Моему возмущению не было предела, однако спорить с Витей не стала. Себе дороже. Громов в любом случае доставил бы меня в клинику, по доброй воле, или же притащил бы силой.

Я молча вышла из спальни. Ощущала на спине тяжелый, сканирующий взгляд. Невольно мурашки поползли по позвоночнику. Вошла в комнату и, покопавшись в шкафу, нашла джинсы и свитер. Переодевшись, вышла на улицу, где около машины меня уже ждал Виктор. Он выпустил дым из легких, затушил сигарету и открыл передо мной пассажирскую дверь.

Я села с недовольным, надутым видом, потому что меня бесило и раздражало, когда моей жизнью распоряжались другие, не давая мне ничего решать самой. Скинула туфли и вытянула ноги на переднюю панель. Громов прищурился, грозно посмотрел на меня, но ни слова не сказал. Ваня и Артем все время психовали из-за моей привычки вытягивать ноги, только Виктор терпел мои выходки, но, судя по его напряженному виду, спокойствие ему давалось с трудом.