— Номер комнаты?

— Но, милорд…

— Я спрашиваю номер комнаты?

— Я вызову стражу! — пытался защититься хозяин.

— Тогда у вас точно будут неприятности, — пообещал Дэви, — и большие!

Номер комнаты?

— Черт вас побери, сир! В конце коридора направо, номер четвертый.

Сандаал снова застонала, и Дэви почувствовал страдание в ее голосе. Не чувствуя под собой ног от усталости, он поднялся по лестнице и остановился перед комнатой в конце коридора. Тейн распахнул перед ним дверь. Пока герцог добрался до кровати и устроил на ней свою драгоценную ношу. Тейн успел отыскать и зажечь лампу. Он вернулся и захлопнул дверь прямо перед багровым от ярости лицом хозяина.

— Ты поможешь ей? — спросил Тейн, не скрывая беспокойства. — Как ты помог мне, когда я разбился?

Дэви чувствовал себя совсем изможденным. Он глубоко вздохнул:

— Я не уверен.

— Тогда, может, я сбегаю за лекарем?

— Дай я сначала попытаюсь.

Дэви склонился над Сандаал и откинул волосы с ее окровавленного лица. В ярком свете лампы раны казались еще более ужасными. При виде подобной жестокости герцог стиснул зубы.

— Пусть твой Камень поможет тебе!

Герцог взглянул на Тейна и увидел надежду в его усталых голубых глазах. Может, Камень действительно сможет помочь? Магия Камня и его талант целителя были разной природы, но одно могло помогать другому. Дэви понял это, когда лечил Тейна после его падения с дворцового купола. Почти тотчас же в ответ на его подсознательное желание Камень на его груди засиял. Дэви высвободил обе руки: одну положил на лицо Сандаал, другую — на ее изуродованную левую руку. Внутренний жар, разгораясь, распространился по всему его телу: герцог закрыл воспаленные от усталости глаза.

Он впал в забытье. Это было, как будто вокруг него плескались ласковые морские волны, унося его все дальше и дальше от скорбных и печальных берегов. Его сон внезапно был прерван, и он резко очнулся.

— Дэви?!

Леди Д'Лелан тоже очнулась. Широко открытыми глазами она смотрела на Дэви. Раны на ее лице все еще кровоточили. Ее лицо было обезображено болью. Она молчала.

— Прости меня, — тихо произнес герцог и снова сомкнул веки.

На сей раз он собрал воедино всю свою энергию, не позволяя себе отдаться ослабляющему его теплому течению. Он представлял себе лицо и руки Сандаал, какими они были до этого — гладкая, шелковистая чистая кожа, и пытался все восстановить. Процесс так утомил его, что в конце концов он обессиленно упал на пол у кровати Сандаал.

Тейн обеспокоено склонился над ним:

— С тобой все в порядке?

— Да, — едва слышно прошептал герцог. — Как Сандаал?

— Лучше, — ответила с кровати девушка.

Дэви заставил себя подняться. В самом деле, Сандаал выглядела намного лучше. Ужасные раны на ее лице и теле закрылись, и даже кончики пальцев зажили, хотя ногтей еще не было. Девушке определенно было лучше, но лучше еще не значило — хорошо. К несчастью, силы Дэви были истощены.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Дэви, глядя на нее.

Сандаал отвела глаза:

— Болит гораздо меньше, благодарю вас.

— Вам нужно немного поспать, миледи. Мы найдем место для вас на корабле, который отплывает в ближайшее время.

— Куда?

— Разве это имеет для вас значение? — герцог отстегнул от пояса кошелек. — Вам хватит этого на некоторое время. Если будет нужно — напишите, я вышлю еще.

Тейн прижался щекой к ее одеялу.

— Я поеду с вами, миледи, вам необходим мужчина, который сможет вас защитить.

— Благодарю вас, ваше высочество, — Сандаал попыталась улыбнуться, — но вы нужны в Ксенаре. В один прекрасный день вы станете ее правителем.

— Я не хочу править Ксенарой. Это отвратительная страна, где живут гадкие подлые люди, — принц покачал головой. — Нет. Я знаю, что делать. Мы уедем с вами вместе. А когда я вырасту, вы станете моей женой.

— Боюсь, я уже не гожусь в жены кому бы то ни было, — Сандаал с опаской прикоснулась к своему лицу.

— Но шрамы едва заметны, — произнес Тейн, придвигаясь ближе. — И я все равно люблю вас, несмотря ни на что. — Его глаза засверкали. — Вы пытались убить моего отца. Это, конечно, было глупо, но, кажется, я знаю, почему вы это сделали. Но это не имеет для меня значения. Я полюбил вас с самой первой нашей встречи. Дэви тоже, и я не могу обидеть его и увезти вас с собой.

Леди Д'Лелан снова улыбнулась:

— Ты — замечательный мальчик, Тейн. И слишком мудр для своего возраста.

— Если бы вы только подождали, пока я вырасту. Я знаю, я буду хорошим мужем.

— Я не сомневаюсь в этом, — Сандаал перевела взгляд на Дэви, — но…

Тейн тяжело вздохнул:

— Но вы любите другого. Я понимаю.

— Нет, — возразила Сандаал, — не из-за этого. С тех пор как погиб мой брат, с тех пор как погибла моя семья, я больше не способна любить. И не знаю, смогу ли когда-нибудь. Я благодарю вас обоих за то, что вы спасли мне жизнь, но вам пора уходить. Я не возьму ваших денег, лорд Госни. — Дэви открыл рот, чтобы возразить, но она продолжала: — Передайте, пожалуйста, от меня записку Рафу Д'Гулару. Он управляет зарубежными торговыми операциями своего отца, и у него есть связи по всему свету. У меня отложены собственные деньги.

— В самом деле? — Герцога опять пронзило ощущение, что его предали, и злость вспыхнула в нем с новой силой. — Вы зря рассчитываете на золото, которое было найдено в вашей комнате.

Леди Д'Лелан нахмурилась:

— О чем вы?

— Хэррен Д'Гулар — злейший враг королевы. То, что вы в минуту несчастья обращаетесь к члену дома Гуларов, кажется мне подозрительным.

— Мы с Рафом знакомы с детства, — отвечала Сандаал. — И всю жизнь, сколько я могу помнить, он враждует со своим отцом. — Она в упор посмотрела на герцога: — Я не понимаю тебя, Дэви. Ты спас мне жизнь, рискуя навлечь на себя гнев короля, и в то же время осуждаешь меня, как и все остальные. Почему?

— Я передам вашу просьбу Рафу Д'Гулару. — Дэви направился к двери. — Идемте, мой принц.

Тейн заартачился:

— Мы не должны оставлять Сандаал одну.

— Ваше высочество, — вмешалась Сандаал, — я ценю вашу заботу обо мне и благодарю за то, что вы с риском для себя спасли мне жизнь. Но ваш отец до сих пор уверен, что я — убийца и предатель. Если вы сейчас не вернетесь во дворец, отец подумает худшее. И тогда он приложит все усилия, чтобы найти меня.

Принц обреченно кивнул. Он подошел к кровати и прижал ее здоровую руку к губам:

— Если я понадоблюсь вам…

Глаза его были полны слез. Он вышел в зал через дверь, которую Дэви оставил открытой.

Дэви вышел из комнаты не оглянувшись, уверенный, что Тейн идет следом. Утреннее солнце ослепило его утомленные глаза, и ему понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к свету. Горожане уже сновали по тротуарам, делая утренние покупки. Дэви повернулся к Тейну, чтобы поторопить его. Его горькие размышления о Сандаал были сметены мгновенно поразившей его мозг мыслью: он предал своего короля. Худшее было впереди.

Раф только что вернулся с ночной попойки.

Он был навеселе. В этот ранний час дом еще спал, и стук его модных каблуков по лестнице казался преувеличенно громким. Солнечные лучи уже проникали в восточные окна верхнего этажа, обещая жаркий летний полдень. Но пока утренний воздух был прохладен, и Раф мечтал о той минуте, когда он доберется до постели.

Внезапно он услышал тихие рыдания, которые доносились из его спальни. Раф с трудом дотащился до двери и открыл ее. На стуле у кровати, съежившись и опустив голову, сидел Кил. Его широкие плечи вздрагивали от рыданий.

— Кил? — удивленно произнес Раф.

Будущий король Ксенары поднял голову, при виде младшего брата его рыдания усилились. На круглом детском лице бросалась в глаза багровая, вспухшая щека. Раф заскрипел зубами. Это был метод воспитания папаши Хэррена. Но Кил плакал не столько из-за боли, сколько из-за страшных ругательств, которыми Хэррен обычно сопровождал свои побои.