Джессмин судорожно вздохнула. Хитрая улыбка молодого Д'Гулара могла означать слишком многое. Между ней и Гэйлоном всегда были открытые, честные отношения, даже в самые тяжелые времена. Раф мог просто неправильно интерпретировать то, что он видел и слышал, и только Гэйлон мог расставить вещи по местам.
Катина нашла Гэйлона в дальнем углу зала. Это было довольно легко, так как его светло-рыжая шевелюра на полголовы возвышалась над всеми присутствующими. Слегка покачиваясь, Гэйлон приблизился к тронному возвышению. Катина следовала за ним, но по дороге ее остановил кто-то из родственников.
Гэйлон не без труда одолел несколько ступенек и остановился, держась за спинку трона.
— Мой господин, — негромко сказала Джессмин, незамедлительно обратив внимание на то, что, хотя Гэйлон глядел в ее сторону, взгляд его ореховых глаз был направлен на что-то за ее плечом. — Я как раз собиралась уйти. Мне кажется, я достаточно много времени провела с гостями. Не хотите ли пойти отдохнуть вместе со мной?
Гэйлон кивнул:
— Конечно, моя госпожа.
Его голос, его поза, каждое его движение выглядели неловкими, фальшивыми. Значит, Раф не солгал и не ошибся. Гэйлон, каким бы могучим волшебником он ни был, совсем не умел притворяться.
— Значит, это правда, — спокойно сказала Джессмин, стараясь изгнать из своего голоса холодность и горечь.
— Что именно? — Гэйлон быстро взглянул на нее, но сразу отвел глаза.
— То, что я слышала о тебе и леди Д'Лелан.
Король побледнел.
— С каких это пор ты питаешься слухами, Джесс?
— С тех пор, как твои действия начали соответствовать тому, что о тебе говорят.
— И какую же сказку тебе рассказали на этот раз? — с напускной небрежностью спросил Гэйлон.
— Сказку о поцелуях украдкой в безлюдных коридорах.
— Там было не так уж безлюдно. Это Дэви сказал тебе? — Гэйлон сжал в кулак правую руку, и его Колдовской Камень угрожающе мигнул синим светом.
— Все годы, что мы женаты, я ни разу не изменил тебе. Почему же ты сомневаешься во мне теперь?
— Потому что мне кажется, что твоя любовь ко мне иссякла, Гэйлон
Рейссон! — королева вспыхнула, а затем услышала, как ее губы произносят непростительно резкие слова упрека: — Ты любишь меня недостаточно сильно, раз не согласился вернуть мне Робина.
Лицо Гэйлона исказилось, но не от гнева, а от раскаянья и муки.
— Гэйлон, погоди! — воскликнула Джессмин, но Гэйлон уже спустился по ступеням и быстро шагал через зал, грубо расталкивая плечом собравшихся.
Жестокость собственного поступка причинила самой Джессмин страшную боль. Нельзя было винить Гэйлона в том, в чем он был бессилен, в чем виновата была сама природа магического искусства. Она уже пришла к этой мысли и думала, что теперь ей станет легче, однако оказалось, что внутри нее еще продолжали жить надежда и горькая обида. Слезы снова полились из глаз Джессмин, а все эмоции и чувства, которые она с таким трудом подчинила своей воле, вдруг вырвались из-под ее контроля. Ее душераздирающие вопли разнеслись так далеко, что Нильс Хэлдрик бегом примчался в зал. В следующую секунду рядом с королевой оказались Катина и Великий посланник, однако Джессмин не видела и не слышала их.
Лекарь легко поднял ее на руки и понес прочь из зала.
Дэви сказал Джессмин. Его предали со всех сторон. С этими мыслями король шагал среди апельсиновых деревьев, высаженных возле северной стены дворца. Над самой его головой проносились в воздухе летучие мыши — черные силуэты на фоне черного неба. Город за дворцовыми стенами потихоньку возвращался к своей шумной ночной жизни. По ксенарским обычаям траур по покойнику должен был продолжаться две недели, но Занкос был торговым городом и портом, переполненным чужестранцами и моряками, жаждущими отдыха и развлечений в перерывах между рейсами.
От Робина ничего не осталось, кроме воспоминаний да черных траурных повязок на головах его ближайших родственников и их приверженцев. Когда Гэйлон зашел в детскую, чтобы пожелать Тейну спокойной ночи, он тщательно спрятал свой гнев после разговора с Джессмин, однако вид пустой лежанки рядом с двумя другими поразил его в самое сердце.
Еще хуже были сомнения, которые пришли вместе с горем и гневом. Может быть, в этот раз ему удалось бы вернуть Робина и избежать страшной расплаты? Вот только о том, как это можно сделать, у него до сих пор не было ни малейшего представления. Слишком уж хрупким и неустойчивым было равновесие между жизнью и смертью. Ценой жизни могла быть только другая жизнь — жизнь столь же близкого и дорогого человека. Гэйлон готов был дорого заплатить, лишь бы снова не оказаться перед выбором.
И вот он шагал между деревьев с их спутанными ветвями и блестящими глянцевитыми листочками. Теплый воздух был пропитан ароматом цветущего жасмина. Он никогда не любил Джессмин сильнее, чем сейчас, но как убедить ее в этом, особенно после свидания с Сандаал Д'Лелан, каким бы нечаянным и нежеланным оно ни было? Милостивые боги, как же он ненавидел эту землю! Он ничего от нее не хотел, и ничто не держало его здесь, кроме семьи, вернее, того, что от нее осталось.
Детей он мог бы отослать обратно в Виннамир, но даже там они не были в безопасности. Заговор богатых и могущественных ксенарцев с одинаковым успехом мог настигнуть их и там и тут. Эти люди, нет — эти твари — стремились сбросить Джессмин с трона и посадить на него кого-то из своих. Должно быть, именно теперь Джессмин должна особенно ясно увидеть тщетность своих попыток управлять этой трижды проклятой страной. Стоит только позволить им посадить на трон своего короля, и Тейн будет свободен от всех обязательств, которые взвалили на него еще его деды.
Но нет. Кровь Роффо всегда будет стремиться править этим королевством и, что хуже всего — будет иметь на это законное право, а стало быть — будет представлять угрозу для тех, кто взойдет на трон Ксенары благодаря интригам и подтасовкам. Гэйлон в бессильной ярости ударил кулаком по ближайшей ветке, и острые шипы немедленно впились в мякоть ладони. Он обрадовался этой боли, хотя это было слишком легкое наказание за то, что он подвел Джессмин как раз в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась. Их раны сможет до конца залечить только время, если оно у них будет. Сейчас же, расколотая непониманием, свалившейся на них бедой и внутренним смятением, королевская семья была слаба как никогда. Враги могут попытаться этим воспользоваться, и Гэйлону необходимо быть начеку каждый час и каждую минуту.
Утомившись, он остановился и оперся спиной на высокую стену дворца, которая окружала сад и постройки, заперев их всех, словно в ловушке. Сегодня король будет спать в своих покоях. Лучше всего оставить Джессмин одну, чтобы у нее было время оправиться, подумать, вспомнить ту любовь, которую они питали друг к другу с раннего детства. Потом он должен объяснить ей, что же на самом деле произошло между ним и леди Д'Лелан.
Но сначала ему необходимо найти Дэви. Должно быть, его мир тоже рушится в эти минуты. Хотя на самом деле ничего страшного не случилось, Сандаал хотела этого. Она намеренно отвергала любовь Дэви на каждом шагу, и этой жестокости Гэйлон не мог ей простить. В глазах герцога он, должно быть, будет выглядеть после этого как бесчувственный болван. О боги, как же все безнадежно запуталось и усложнилось!
У северных дверей дворца его окликнули стражники. Узнав короля, они отсалютовали ему и пропустили его внутрь. В зале Совета остались только слуги и рабы, которые убирали посуду и протирали влажными тряпками затоптанный кафельный пол. В коридорах ему то и дело попадались отряды гвардейцев, которые дозором обходили дворец. В королевских покоях он столкнулся с Катиной, которая сидела в кресле у дверей спальни Джессмин.
— Как госпожа? — отрывисто бросил Гэйлон.
Глаза фрейлины припухли и покраснели от слез.
— Ее величество отдыхает. Мастер Хэлдрик дал ей сильное снотворное снадобье… она будет спать всю ночь и весь день. Что… — она не договорила и потупилась.
