— Не беспокойтесь, миледи, — бодро объявил он, — я сберегу его для вас.

— Я знаю.

Джессмин знаком велела ему наклониться к ней и внезапно поцеловала его прямо в губы.

Бледное лицо герцога Госнийского стало малиново-алым, и Гэйлон расхохотался, отчего юноша смутился еще больше.

— А где же мой поцелуй?! — возмутился Гэйлон.

— Ваш, милорд, — отвечала со слабой улыбкой Джессмин, — будет ждать вашего возвращения.

— Тогда мне придется поторопиться, — Гэйлон развернул кобылу, чтобы скрыть боль, причиненную ему словами Джессмин.

Выезжая со двора и на дороге к городу, он слышал позади стук копыт обоих лошадей Дэви, но ни разу не обернулся. Шум лагеря и крики мужчин, упражняющихся с оружием, больше не оглашали окрестности замка. Солнце карабкалось все выше над притихшей пустынной землей, и знойный летний день быстро вступал в свои права. В зарослях звенели цикады. Смерть и война казались очень далеко, хотя на самом деле они ждали всего в ста двадцати пяти лигах к югу.

Король и его юный герцог по пути на юг ненадолго остановились в Ривербенде. Проезжая по улицам городка, они видели лишь женщин и детей, даже пожилые мужчины попадались им редко, и Дэви не без тревоги направил гнедого ко двору гостиницы «Веселая Речка». Здесь, в тени древнего раскидистого дуба, росшего у заднего крыльца гостиницы, он остановился. Постоялый двор с его облупившимися стенами и перекошенными ставнями совсем не изменился, и Дэви это казалось тем более странным после всех перемен, которые произошли в его жизни.

Гэйлон остановил свою кобылу рядом с юношей.

— Мы могли бы задержаться здесь на денек, если хочешь.

— Нет, — ответил Дэви после секундного размышления. — Мы даже не будем заходить, просто проедем мимо.

В этот момент дверь распахнулась, и из полутемных сеней показалась какая-то фигура. На секунду Хэбби задержалась на крыльце вглядываясь в лицо сына, а потом в глазах ее сверкнула радость.

— Дэви!

Дэви был поражен. Его мать никогда не была склонна выставлять напоказ свои сильные чувства, и видеть ее столь счастливой было ему непривычно. Справившись с собой, он перегнулся с седла, чтобы обнять ее и подставить щеки для поцелуев.

— Входи же. — Хэбби узнала Гэйлона, и ее радость сразу погасла. — Входите оба…

— Мы торопимся присоединиться к нашей армии в Нижнем Вейлсе, мам, — объяснил Дэви. — Мне очень жаль, но мы не можем…

— Да-да, конечно. Я понимаю, — Хэбби кивнула и с трудом улыбнулась: —

Ты так вырос, Дэви! И одет как настоящий герцог и солдат — я еле узнала тебя. Мне показалось, что в мой двор заехали два знатных господина, вот я и…

Дэви неловко разглядывал зажатые в руке поводья.

— Как ты тут жила, ма? Все ли благополучно?

— Какое может быть благополучие, если родной сын едет на войну? — Хэбби снова посмотрела на Гэйлона, на этот раз со странным вниманием. — Прошу вас, милорд, берегите его. Он еще мальчик.

Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, заставило юного герцога с трудом сглотнуть, однако ответ короля оказался еще более обескураживающим:

— Как бы вы ни думали, мадам, но его жизнью я дорожу куда больше, чем своей собственной. Я потерял его отца и не хочу потерять сына.

Хэбби наклонила голову.

— Когда-то я желала вам зла, Гэйлон Рейссон, да и сейчас не питаю к вам особой любви. Я стану молиться за победу Рыжего Короля только ради Дэви и ради Виннамира.

— Тогда пусть боги Виннамира услышат ваши молитвы. — Король кивнул Дэви: — Я поеду вперед, если тебе нужно немного…

— Нет, — перебил Дэви поспешно. — Времени нет. Прощай, ма.

Хэбби подняла было руки, чтобы обнять сына, но не дотянулась и бессильно уронила их вниз. Дэви развернул своего коня. Выезжая на дорогу, он все еще чувствовал на себе ее взгляд.

Виннамирская армия пришла в Нижний Вейлс чуть позже запланированного времени, что объяснялось в основном частыми поломками фургонов. Несколько беспорядочно, зато без всякого промедления солдаты разбивали палатки и обустраивали свои стоянки. Зреющий урожай почти везде погиб под ногами и копытами, однако этого и следовало ожидать. Фермеры, от чьих полей ничего не осталось, вливались в ряды солдат, и численность маленькой армии увеличилась до четырех тысяч человек.

Мартен, выйдя из палатки и оглядывая поля, решил, что их шансы, пожалуй, увеличились. Над головой нависало тяжелое серое небо, а в низинах и балках скапливался туман. На таком расстоянии от морского побережья ранний утренний туман был одновременно и благословением, и проклятьем. Уже сейчас морская влага превратила жирную плодородную почву долины в вязкую тяжелую грязь, которая липла к башмакам солдат и копытам коней, а фургоны и повозки то и дело соскальзывали в ирригационные канавы или вязли в колеях.

В палатке за спиной Мартена продолжал спать Арлин. В последнее время молодой южанин отчего-то быстро утомлялся, а его аппетит ухудшился. Впрочем, напряжение последних дней могло воздействовать на различных людей по-разному. Сам Мартен почти не мог спать и поэтому немного завидовал своему спящему другу.

Вдали на трехглавом холме высилась усадьба Мартена. Она была пуста. Леди Вайла с детьми, так же как и семьи фермеров, уехали на север, в Ривербенд и другие поселки. Скоро прибудет король, и тогда начнутся военные действия. За горами, на широкой южной равнине ждал их могучий враг.

Мартен мрачно улыбнулся. Накануне он послал Ринна и Керила вместе с двумя лучниками из числа здешних жителей к водоводам, надеясь что им удастся доставить врагу небольшое неудобство. Если счастье будет на их стороне, то вместо мелких неудобств армию противника ждет крупная неприятность.

— Пригнись! — громко предостерег Керила Ринн, когда кузен короля безрассудно выпрямился, чтобы посмотреть вперед поверх зарослей кизила, в которых укрывались разведчики.

Ветки этого кустарника были усыпаны мелкими белыми цветами, и от движения Керила от потревоженных растений поплыл сладкий аромат пыльцы. Редкие листья этого кустарника почти не скрывали маленький отряд, однако лежать в любом случае было безопасней.

Керил послушно упал на влажную мягкую землю, едва не задев свой арбалет.

— Чего от нас хочет Мартен? Что мы должны сделать?

Им не было нужды говорить тихо. Скрежет и стук ветряных насосов способен был заглушить и более громкие звуки. Шум водяного потока и завывание ветра, который почти постоянно дул в этом ущелье, приводили к тому, что человек почти немедленно получал здесь сильную головную боль, от которой потом было нелегко избавиться.

Сын портного с любопытством разглядывал ветряки Роффо. Четыре огромные постройки были выше, чем самые высокие дома, которые Ринн когда-либо видел. Широкие лопасти, сделанные из парусины, натянутой на деревянные рамы, действовали как паруса, улавливая ветер и вращая механизм, который качал воду почти вертикально вверх по сложенным из камня колодцам, диаметр которых был больше человеческого роста. Отец как-то рассказывал Ринну, что тысячи ксенарских рабов трудились здесь больше десятка лет, возводя эти колодцы и прорубая тоннели в скалах. Теперь драгоценная виннамирская вода поднималась насосами до этих тоннелей и под давлением шла сквозь гору, выходя на поверхность лишь на южных склонах Серых гор. Оттуда она текла по акведукам в Занкос и Катай.

— Чего от нас хочет Мартен? — снова спросил Керил. Он тоже повысил голос, очевидно полагая, что Ринн не расслышал его.

— Я думаю, — печально сказал Ринн, — что Мартен был бы доволен, если бы мы сломали эти чудесные машины.

— Но как? Ты только посмотри, какие они огромные.

Ринн теребил себя за подбородок, заросший соломенного цвета щетиной. Затем он обернулся на двух молодых фермеров, которые залегли в кустарнике чуть позади.

— Мне кажется, что конструкция этих насосов мало чем отличается от мельниц, на которых мелют муку, или от тех, что приводят в движение пильные станки на лесопилках.