И приготовление пищи не может уничтожить все болезнетворные микробы, которые «трупоед» переносит в свое тело. Задача усвоения мясной пищи является оскорблением для наших органов пищеварения. Наши желудки, кишечник и зубы – это существа, питающиеся фруктами.

«Вам не кажется, что есть что-то предосудительное в сквозняке из окна спальни в нашем изменчивом климате? – туман из Коннектикута спросил Дио Льюиса.

«Это только мое мнение, – сказал шутливый доктор – в девяносто девяти случаях из ста тяга является недостаточно сильной».

И главным возражением против церковных постов является то обстоятельство, что они редко были достаточно стойкими. «Голодание», т. е. воздержание от мяса в пятницу и в течение нескольких недель ранней весной, едва ли может исправить вред двухсот семидесяти пяти плотоядных дней.

Наши дарвиновские родственники, руководствующиеся инстинктами, бережливы в первоначальном смысле этого слова, т. е. питаются в основном плодами деревьев, но не возражают против яиц. Вегетарианцы школы Алкотта, возможно, нанесли ущерб своему делу, запретив яйца, молоко и все виды жира, а также мясо.

Но в середине лета, безусловно, будет хорошим планом придерживаться меню Алкотта в течение нескольких недель. Faire maigre (буквально «похудеть») французы называют голоданием, но принимают свою постную пищу не в то время года. Идея настаивать на трехразовом приеме пищи из жирных, вызывающих апоплептическую жару блюд нелепа в сезон, когда борьба за существование превращается в борьбу с лихорадочно-знойной атмосферой и нет никакой реальной потребности в «что-то теплом» три раза в день. С тем же успехом мы могли бы усугубить недовольство метели искусственными хладагентами или глотать опиаты, умоляя небеса о силе, необходимой для того, чтобы бодрствовать и молиться. Постоянное голодание, дополненное иногда омлетом, не противоречит идеальному комфорту, а сторонники полного воздержания от стимуляторов должны также подписать клятву против потребления чая и кофе, пока они об этом говорят.

Только противоестественные влечения не имеют естественных ограничений и сочетание пищевых ограничений с планом приема пищи один раз в день позволили бы нам обойтись тошнотворной болтовни святых, которые просят нас сделать наши обеды такими же испытаниями для упражнения в самоотречении.

«Это оправдало бы самоубийство – говорит реформатор образования – если бы этот наш мир был бы действительно устроен по дьявольскому плану, делая каждое удовлетворение наших естественных инстинктов вредным занятием».

«Прекращайте есть всякий раз, когда вкус особого блюда соблазняет вас на необычайное снисхождение»…

«Говоря о благодати, добавьте молча обещание доказать свое самообладание», «испытайте превосходство моральных принципов над физическими аппетитами» и подобные изречения напоминают о временах, когда моралисты пытались заслужить небо, вытаптывая участки земли, покрытые земляникой и получить прощение за то, что вообще едят, смешивая свою пищу с отваром полыни. С таким же успехом мы могли бы сказать ищущему здоровья воздерживаться от сна, когда он чувствует особую сонливость.

«Регулируйте качество своей еды и позвольте количеству позаботиться о себе» – гораздо более разумное правило. Здоровая пища редко соблазняет нас предаваться излишествам.

«Не ешьте, пока у вас не будет свободного времени для переваривания», но после дня воздержания от приема пищи и всей ночи для переваривания и усвоения не оскорбляйте Природу, боясь наесться досыта здоровой пищей. Если сочетание исключительных обстоятельств должно, тем не менее, приведет к перееданию, не спешите в магазин торговца синей таблеткой, а попробуйте эффект от более длительного голодания.

Каждая болезнь, от которой страдает человечество, есть конституциональная возможность, развившаяся в болезнь в результате более или менее привычного употребления в пищу избыточного количества желудочного сока!

Таким образом, как вы понимаете, чувство вкуса, как вы еще не вполне осознавали, существует для двоякой цели:

(1) чтобы указать конкретную пищу, необходимую для восполнения потерь мышечной энергии, и

(2) чтобы не было допущено ошибок, необходимая пища должна быть наиболее полно усвоена.

«Теперь, когда вы будете руководствоваться этим, вам не нужно будет изучать науку анализа пищи, если вы позволите своему аппетиту развиться настолько, что Природа может вслух заказать счет за проезд с самым ясным произношением», – писал доктор медицины Э. Х. Дьюи,

Самым сильным аргументом в пользу воздержания, который я когда-либо слышал, было случайное замечание лектора-натуралиста о том, что «было бы легко назвать тысячу различных животных, которые питаются тысячей различных видов пищи, но все они пьют воду».

Вопрос о наиболее эффективном и наиболее естественном средстве может быть решен с такой же убедительностью. Время от времени можно увидеть упитанных собак, поедающих траву, а после пресыщения зеленым кормом жвачные животные проявляют тягу к соли. Но тяжелая болезнь побуждает всех животных воздерживаться от приема пищи. Раненый олень уединится в какой-нибудь укромной долине и будет голодать неделями. В горах Южные Аллеганы, где минеральные отложения, смешиваясь со стоячей водой, вызывают расстройство, известное как «молочная болезнь», животные, пораженные таким образом, «отстают от корма» и благодаря покою и полному воздержанию обычно ухитряются выздоравливать без медицинской помощи в течение недели или двух.

Двухнедельное голодание не исключает надежды на выживание. В период линьки некоторые клеточные птицы предпочитают в течение месяца обходиться минимумом пищи, чтобы компенсировать отсутствие условий для активного образа жизни и я помню случай с маленькой таксой (разновидность кривоногого терьера), которая выжила после падение с чердака высотного здания с помощью трех недель почти полного голодания. Во время посещения манежа кавалерийского полка я передал маленькую ковыляющую таксу сержанту, который посадил ее в сарай и, обнаружил, что она может пролезть под ворота и может погибнуть, если попадет под копыта лошади. Наконец, он посадил собаку в мешок и приказал одному из мужчин запереть ее на сеновале в верхней части здания. Это остановило неугомонность собаки на время, но, выйдя часом позже на улицу, я услышал свист из облаков и, подняв глаза, увидел мою таксу, притаившуюся на краю открытой жалюзи и визжащую крещендо, чтобы привлечь мое внимание к своему затруднительному положению. В следующий момент она потеряла равновесие и после серии кувырков в воздухе приземлился на твердую мостовую с таким треском, что, казалось, сломались все кости в ее теле. Когда таксу подняли, изо рта и ноздрей у нее струилась кровь и солдаты посоветовали мне «избавить ее от страданий» Но такса была любимчиком моего младшего брата и, немного поколебавшись, я решил отвезти ее домой в корзине и дать шанс собаке все-таки излечиться. Обследование показало, что у нее сломаны две ноги и три ребра и судя по тому, как она то и дело поднимала голову и задыхалась, казалось вероятным, что ее легкие также были повреждены.

Уже было выбрано место ее могилы, но на следующее утро она была еще жива и выпила пинту (примечание переводчика: 0,47 килограмма) воды. В течение двадцати дней и двадцати ночей маленькая такса цеплялась за жизнь и свою обитую ватой корзинку, не притрагиваясь ни к крошке твердой пищи, но всегда готовая слизнуть несколько капель холодной воды, предпочитая даже молоко или суп. В конце третьей недели она сделала усилие, чтобы покинуть свою лежанку, а через несколько дней ухитрилась шататься по полу, чтобы воспользоваться преимуществом места у очага. Она прервала свое голодание блюдечком сладкого молока, но только к вечеру двадцать шестого дня начала проявлять личный интерес к содержимому полной тарелки с мясными объедками, которую каждое утро ставили возле ее корзины.