Свалившиеся на пол, подрагивающие от усталости крысы обреченно переглянулись. Толкать дверь, открывая проход, придется самим.

К великому счастью грызунов, строители свое дело знали туго — толстая дверь оказалась настолько хорошо сбалансирована, что вертелась от малейшего касания. Не желая оказаться внутри случайно запертым, Вантал приказал одному из зверьков что-нибудь подложить в проем. Подпоркой послужил небольшой коврик, лежащий возле входа, ничего более подходящего не нашлось. Впрочем, в свернутом в комок виде сошел и он.

Пока первая крыса оставалась снаружи, вторая залезла внутрь. Проход был узким и длинным, шагов на десять в глубину, зато в конце ждал приз — комната примерно пять на шесть метров, заставленная полками с различного рода магическими предметами. Входить в саму комнату Вантал не решился. Он без всякого мистического зрения видел выжженные на каменном косяке символы и хорошо представлял, чем кончится для крысы попытка переступить порог. Да и не нужно ему — внутреннюю дверь здесь навешивать не стали, поэтому его верный миньон просто забрался почти под самый потолок и с высоты разглядел, что мог. В шкафы, конечно, не заглянул, но и того, что на полках лежало, хватило. Артефакты, изготовленные с применением человеческих жертвоприношений; набор ножей весьма специфического вида; на полу в углу обнаружилась статуэтка Оланны-Осквернительницы, чей культ запретили даже сверхтолерантные правители Цонне. Впрочем, далеко не всё имело отношение к запретным практикам. Хватало просто вещиц, чья стоимость измерялась цифрами с четырьмя нулями, или тех, владеть которыми разрешалось исключительно лицам, принадлежащим к правящей династии.

Короче говоря, дальше можно не искать. Уже найденного хватит самое меньшее на казнь удушением. Крыса, торжествующе пискнув, спрыгнула на пол.

Последняя проблема, которую пришлось решать перед уходом из поместья — закрытие двери. Она, конечно, разворачивалась легко, шарниры тут стояли прекрасные, но замок никак не защелкивался. С трудом оттянув дверь на максимум, крысы дружно надавили и с размаха захлопнули её, наконец-то с облегчением услышав долгожданный щелчок. Всё. Теперь можно убегать. Старший ждет.

Существование во враждебном окружении имеет свои положительные стороны. Отрицательных, безусловно, больше, поэтому всякое разумное (и неразумное тоже) существо стремится обеспечить себя максимумом комфорта. Однако несомненным плюсом постоянной угрозы жизни является очевидная необходимость развития. Вампиров не требовалось убеждать становиться сильнее — они понимали, что иного пути продолжить после-смертное существование нет. Того, кто остановится, застынет в собственном величии, неизбежно когда-нибудь найдут жрецы.

И убьют.

На встречу с обожаемым покровителем уходить не хотелось; как следствие, подавляющее большинство вампиров стремилось развить свои сильные стороны и прикрыть слабые. Верхушка общества во главе с Госпожой подобные намерения приветствовала: учеба поощрялась, обмен знаниями процветал, старшие, занятые воспитанием восставшей молодежи, пользовались высоким статусом и получали ряд льгот. Основание Школы Путей стало естественным развитием процесса.

В документах финансового департамента Школа проходила под аббревиатурой ПВУУ ДН, то есть «первое высшее учебное учреждение детей ночи». Селеста подозревала, что название было своеобразной местью финансистов магам в целом и Вадору в частности, назначенному директором сего ПВУУ. На начальном этапе существования Школа требовала серьёзных денежных вложений — на учебные пособия, на исследования, на создание сети подземных классов и лекториев. Приносимые Вадором сметы госпожа утверждала не глядя, переспорить её питомцы Гардомана не пытались, так что выбрали такой способ выразить своё недовольство.

Учебный процесс был организован просто. Постоянно преподавали следующие пути: магию крови, ритуалистику, анимализм, укрепление, менталистику, причем существовали как начинающие, так и продвинутые группы. Если появлялись желающие изучить что-то ещё, например, часто спрашивали о лекарском деле или изменении тела, то дирекция собирала заявки и, когда набиралось более трех потенциальных студентов, организовывала курсы. Учителя для курсов находились всегда, хотя бы по той причине, что Селеста не гнушалась надавить на сородичей, без уважительной причины избегавших делиться знаниями. Она сама вела менталистику для тех, кто превзошел уровень продвинутой группы, и ситуацию вокруг Школы отслеживала.

Случались казусы. Бывало, что наставники по личным причинам отказывались обучать конкретных желающих. Иногда студенты из старших разбирались в предмете не хуже преподавателя, тогда уроки превращались в своеобразные семинары по обмену опытом. Дирекция получала заявки, тематикой связанные с образом после-жизни вампиров чуть больше, чем никак. Зачем сразу трое глав общин в Ланаке пожелали выучить утраченный вариант иероглифического письма исчезнувшего племени на краю ойкумены? А вот понадобилось, и выучили. Разведчики специально для этих троих нашли старенького специалиста из числа людей, долго его обрабатывали, искали подход, уговаривали… Убедили.

Самые новички в Школу не поступали. Молодых восставших продолжали прикреплять к личным наставникам, воспитание птенцов ложилось на плечи их родителей. Студентами становились вампиры старые, в большинстве — старшие, перешедшие на вторую ступень. Личности это занятые, опытные, четко знающие, чего хотят, личное время они ценят высоко, поэтому приезжают в Талею ненадолго. Причем не только и не столько ради учебы, хотя, разумеется, она являлась весомым фактором. Скажем, если вампир из небольшого городка в пограничье с Синевой отправлялся в столицу, в Школу, глава общины попутно поручал ему обговорить условия заказов для подконтрольных фирм, уболтать мэтра Хастина выдать артефакты вне очереди или прислать кого поопытнее в местное отделение Темной Гильдии, попросить у разведчиков компромат на недавно назначенных из столицы чиновников и всё в таком духе. В общем, приезжавшие в Талею вампиры обычно задерживались в ней надолго.

Контингент в провинциальных общинах подбирался самый разный, от откровенного шлака до вампиров талантливых, неординарных, только неспособных жить в установленных Селестой жестких рамках. До тех пор, пока действия местных глав не влияли на общее дело, Госпожа закрывала глаза на мелкие нарушения закона, мудро позволяя подданным тешиться иллюзией самостоятельности. Зато в тех случаях, когда чья-то глупость оборачивалась бедой, с помощью им тоже не спешили: сам нагадил — сам и исправляй. Сложившиеся правила игры всех устраивали, менять их никто не стремился.

Валкерий, глава общины Рассегая, правил своим городом давно и успешно. Старый восставший, он мог бы войти в число старейшин, если бы не два качества, мешавших успешному карьерному росту. Валкерий был лентяй и мизантроп, причем последнее относилось не только к смертным, но и к сородичам тоже. В остальном — практически идеальный глава. Сильный, законопослушный, интеллект у него работал прекрасно. Маленькая община Рассегая нарадоваться не могла на своего господина, тщательно сводившего к минимуму любые попытки общения с ним.

Что касается лени, то перебороть её изредка удавалось только Селесте, нащупавшей верную манеру общения. Когда ей что-то требовалось от Валкерия, она вызывала того к себе и, придравшись к какому-нибудь пустяку, тотально его запугивала. Затем шло предложение, оно же «последний шанс» реабилитироваться в глазах начальства. Напуганный перспективой покинуть тихий уютный город, где всё давно шло по накатанной и где его никто не беспокоил, Валкерий мобилизовывался, с блеском выполнял возложенную на него миссию, после чего с глубоким облегчением удирал подальше от жестокой Госпожи, заставлявшей его работать. Следующие лет двадцать его не трогали.

На сей раз Валкерий приехал сам. Накопилось слишком много вопросов, вынудивших его стронуться с места.