Ритка закатывает глаза и плюхается на сиденье подъехавшего «Соляриса».

– Черт!

– Что там, Карин? – Олька, наконец, отмирает после маски-шоу.

– Тут кресло детское. Боже, кажется, вся эта малышовая атрибутика меня просто преследует.

– Я его сейчас в багажник кину, – спохватывается водитель.

– Не кипишуй, – даю отмашку, и водила притормаживает. – Третью я сам подброшу. – Поворачиваюсь к Ольке: – Тебе куда? В гостиницу или у кого-то из них остановилась? – киваю в сторону тачки.

– Меня на Ленина. Я там квартиру сняла.

– Понял. Пошли.

– А девочки…

– Сами доедут.

Тяну ее за руку, пока Грицай окончательно не вышла из ступора.

– Прыгай, – открываю дверь «Финика» и подаю Ольке руку.

Она мой жест игнорит. Забирается в салон своими силами. Ну не хочешь, как хочешь. Огибаю капот и сажусь за руль.

На улице пусто. Встречных машин почти нет.

Бросаю взгляд на Ольку. Она уже успела снять туфли и подтянуть колени к груди. Затылком плотно прижалась к подголовнику. Глаза прикрыты.

– Ты там живая? – будто невзначай задеваю ее ногу. Пальцы неожиданно покалывает. Спокойно, лейтенант. Без рук давай.

Грицай же только головой мотает.

– У тебя обезболивающей таблетки, случайно, нет? – растягивает слова, несколько раз легонько вколачиваясь затылком в подголовник.

У меня-то есть, но вряд ли мы с тобой, Оленька, про одни и те же средства говорим. С моими все куда проще. В коечку, а сверху или снизу, разницы уже нет. Но то, что голова враз пройдет, – факт.

Вслух я, конечно, озвучиваю другое:

– Уже похмелье?

– Шутник. Мозг сейчас лопнет, – трет виски. – Сходила, блин, в клуб.

– Таблетки нет, но могу притормозить у аптеки.

– Если не трудно, пожалуйста.

– Да без проблем. Ты чего вообще в город вернулась?

– По родным краям соскучилась, – хмыкает.

– Это бывает.

– А ты чего вообще меня проводить вызвался? С братом своим конфликта не будет?

Спрашивает, а сама глаза отводит. Вот мы и добрались до самой интересной темы. Всплыл Олежа, как дерьмо в проруби.

Грицай почему из города-то пару лет назад сбежала? Потому что Олег женился.

Она с ним семь лет была, а он все это время, еще с половиной города мутил. Девок менял как перчатки. А этой – лапшу на уши вешал. Потом одна из его мадамок залетела, пришлось жениться. У девчонки отец со связями оказался, рыпаться было поздно.

Да и Олег по стопам папы нашего пойти хотел. В адвокаты. Репутацию подмачивать не велено было. Все всех устраивало. И партия более выигрышная и сразу статус серьезного женатого человека. Таким в определенных кругах проще.

– Мы нечасто пересекаемся.

– М-м-м, а такая семья крепкая была.

– У всего есть срок годности, – пожимаю плечами и прижимаюсь к обочине. По правую сторону зеленым мигает вывеска «Аптека». – Взять чего?

– Я сама.

– Да сиди ты уже. Что брать?

Олька диктует пару названий на случай, если чего-то определенного не окажется.

Улыбаюсь симпатичной девчонке-фармацевту и забираю таблы. На улице делаю вдох поглубже. В груди отдает жаром. Ночка, конечно, та еще выдалась. А завтра, между прочим, на сутки.

По-хорошему, давно пора десятый сон видеть, а я тут по аптекам шляюсь. Девочек-припевочек по домам развожу.

– Держи, – всучиваю ей полиэтиленовый пакет.

– Спасибо. Ты настоящий человек.

– Не, человек я так себе, – не без ухмылки. – Что там по адресу-то?

– А, сто пятьдесят седьмой дом.

Минут через пять притормаживаю по знакомому адресу. Я бы даже сказал родному.. Грицай тянется к ручке двери. На автомате дергаю лямку ремня, которым она до сих пор пристегнута. Рукой упираюсь в сиденье между стройных ног, обтянутых черным капроном.

Олька вздрагивает. Глаза округляются. Расстояние между нашими лицами сантиметра три, не больше.

– Ты что делаешь?

– А ты что делаешь, когда к незнакомым в тачки прыгаешь?

– Я тебя знаю.

– И не видела пять лет. Я мог измениться.

– Ты же мент… – Видимо, вспоминает слова Макаровой.

– С чего вдруг?

– Но…

Тушуется. Глаза бегают. Губы чуть приоткрыты. Манят. Однозначно манят.

– Не смешно, Кирилл, – дергает ручку и отталкивает дверь. Салон наполняется прохладным воздухом и запахом скошенной травы. Последние августовские ночи.

– Пригласишь? – красноречиво смотрю на подъезд.

– Обойдешься, Бушманов.

– Злая ты, Олька, недобрая. Я ее полночи катаю, а она даже чаю не предложила.

– Что-то я сильно сомневаюсь, что ты на чай напрашиваешься.

– Или на кофе, – подмигиваю.

– Ой, иди ты! – смеется. – Спасибо, что подвез. Но мне уже пора.

Отталкивает меня, упираясь ладонями в плечи. Отщелкивает ремень безопасности.

– А как же поцелуй за спасение принцессы?

Грицай прищуривается, касается губами кончиков своих пальцев и заряжает ими мне в лоб.

– Спасибо, Кирюша.

– Номерок-то хоть оставишь?

– Не-а.

«Я себя последние пару лет по частям собирала. Какие мне отношения?»

Пока ищу в сумке ключи, спиной чувствую, что Бушманов на меня смотрит. Надоедливый брелок цепляется за цепочку на внешнем карманчике кросс-боди и летит на асфальт. Ключи брякают где-то внизу, плашмя ложась на неровное покрытие.

– Далеко собралась?

Раздается совсем близко. Неожиданно, даже дернуться хочется. Но я стою с выпрямленной спиной. Только пиджак поправляю. Запахиваю на груди, чтобы не светить треугольным декольте шифоновой майки.

Оборачиваюсь, и брови, весело подпрыгнув, сходятся на переносице от удивления. А еще от близости. Кирилл прямо передо мной. Пара сантиметров между нами. Пусть отойдет. Пусть сделает шаг назад.

– Босиком, – он смотрит на мои ноги с ярко-розовым гель-лаком на пальцах.

Да, действительно, я без обуви.

– Держи, – протягивает босоножки, которые я мгновенно прижимаю к груди как что-то очень ценное.

Они ведь так и остались на коврике в его машине, когда я выбежала.

Так эпично хотела уйти. По носу практически его щелкнула. А теперь…

– Спасибо.

Черт! Насколько нелепо я сейчас выгляжу? Так торопиться, что выбежать на улицу босиком и даже этого не почувствовать.

Этот город сводит меня с ума.

– Будешь должна.

И снова эта ухмылка. Подбираюсь. Нужно поднять ключи. Да.

Правда, даже в этом он меня опережает, наклоняется и сжимает в кулак брелок.

Легкий ветерок подхватывает мои волосы, а еще приносит с собой запах мужской туалетной воды. Что-то свежее. Очень приятное.

Волоски на руках встают дыбом.

– Кажется, это тоже твое, – Кирилл вытягивает указательный палец, на котором висят мои ключи.

– Спасибо, – выставляю руку, чтобы забрать.

Бушманов поднимает руку выше. Дразнит?

Хочется ругнуться, правда, сделать этого не успеваю. Меня отвлекает подмигнувшая габаритами машина. Бушманов пикает сигнализацией. Это движение настораживает. Не то чтобы я чувствую угрозу…

– Ты закрыл машину?

Кивает.

– Я тебя не приглашаю, – в подтверждение своих слов верчу головой. Отрицаю. Да. Я не приглашала и не приглашу.

– Я живу в соседнем доме. Вообще-то.

А вот это удивительно. Я думала, что его отец давно подсуетился и приобрел Кириллу квартиру в каком-нибудь приличном районе.

– Что? Ты серьезно?

– Серьезно. Даже удивительно, что ни разу тебя не видел. Ты давно приехала?

– Неделю назад.

Конечно, не видел, я все эти дни с утра пораньше к родителям за город моталась, а возвращалась за полночь.

Магнитный замок срабатывает моментально. Кирилл открывает мне дверь, упираясь ребром ладони в металлическое покрытие.

Вроде и внутрь зайти приглашает, а вроде и дорогу перегораживает своим жестом. Отчасти.

– Спокойной ночи?! – чуть прищуривается и наконец отдает ключи. Вкладывает в ладошку, слегка надавливая на пальцы, чтобы сжать те в кулак.