– Поче… му… почему ты поздно узнал о моём брате? – осипшим голосом, спросил я.

– Они сказали, какая она мать в четырнадцать лет.

У меня в груди похолодело, на миг, представляя, что мог бы не встретить своего брата. Андрея. Отец разделял со мной молчание, и немного посмотрев на стены гостиной, уверено продолжил:

– Узнал его, когда приезжал на первый звонок за тобой. Ангелина не посмотрела даже в мою сторону…

– И?

– И-и… когда мы с тобой поругались, я позвонил ей. Узнал номер у Кости. Назначил встречу. Не согласилась. Списала всё на то, что работа.

– Вы нашли друг друга, – попытался я разрядить обстановку и улыбнулся одними губами, отражая ту улыбку, которую всегда встречал после работы у своего отца.

Мы оба устали и хотели, чтобы все трудности были пройдены не зря. А ещё, я почему-то уловил какую-то упавшую стену между нами, позволяя говорить, не задумываясь над словами.

– Обалдеть… – шокировано ответил я, и в мою голову закралась идея: – А что если нам с тобой в гости к ним прийти?

– Что? – потерянно обратился ко мне, вытаращив глаза, и нахмурено ответил: – Нет. Я ведь говорил, что она против была, – и скривился, как обиженный мальчишка.

Я воздержался от порыва смеха подразнить его. Хотя забавно было наблюдать, как сорокапятилетний мужчина начинает перевоплощаться в пятнадцатилетнего мальчика.

– Но ты ведь будешь со мной, – напомнил я. – Думаю, Андрей спокойно воспримет новость о тебе.

– Даже не знаю… Давай попробуем начать с малого.

– Например?

– Я приду в школу и узнаю о твоей успеваемости…

–…а потом напомнишь про звонок о встрече?

– Думаю, да.

Так странно, весь этот разговор заставил меня убедиться в том, что если поговорю с Юлей, я был уверен в том, кому расскажу про эту новость, когда возьму телефон. Ей стоило узнать о моём брате, да и кто как не она выслушает меня? Единственное, что я бы хотел узнать так это об отношении моего отца с той, которая воспитывала меня… неужели он женился на ней из-за того, чтобы быть настоящей семьей? Вернее, полноценной. Я до конца не мог понять решений их жить вместе и потом находиться порознь. Видимо ещё не время, а хотя после всего услышанного об Ангелине Львовне, я обязан был узнать про мать.

– А мать? Вы просто поженились или как?

Отец глубоко вдохнул и выдохнул, рассудительно отвечая:

– Мы просто жили, как соседи, когда ты родился. Это даже гражданским браком назвать невозможно было. Я работал, а она время от времени следила за тобой, но больше с тобой находилась Ритка. А как на учёбу свалила, мамка твоя снова решила жить с нами, мол, не чужие люди. Одно время подумывал взаправду семьёй стали. Но как видишь, ничего не поменялось.

– Лучше бы с Ангелиной Львовной сошелся, – упрекнул я.

– Да приходил же потом, когда позвонил… – отмахивая, говорил мне, хлопая карманы брюк. – Она даже не выходила. Не хочешь и не надо, подумал я.

– Может сейчас захочет.

– Пф-ф, – снова отмахнулся, держа сигарету в зубах. – Я курить. Пойдёшь?

– Да. Пойдём.

Никогда бы не подумал, но я очень хотел, чтобы мой отец был счастлив. Спустя столько времени, он должен и обязан с улыбкой просыпаться, и возвращаться с мыслью домой, что его ждёт не только дети, но и любящая женщина. Если не моя родная мать сможет принять его чувства, так будет другая. А почему бы и нет? В любом случае, я буду рад за него и не искать повода для выяснений. Разве что, возникал один вопрос… кто вправил мозги моему отцу приехать ко мне? Первая мысль была на крёстного. Уж больно ярко видно было его опека к нему. Вторая, дядя Костя. Ну а последняя это тётя с бабушкой. Но если окажется, что Ангелина Львовна, тогда собственноручно сведу их. Сколько можно убегать друг от друга? Ну, не сошлись раньше, значит сейчас можно. Почему бы и нет? Как я уже говорил, всё в жизни происходит не зря. Я ещё с большим желанием хотел пойти в школу и в гости к своему классному руководителю, а точнее к родной матери моего брата. Родного. Андрея.

Я не испытывал к ней ненависти, вообще не возникало подобного чувства, что обычно должно тотчас появиться, при новости об её поступке по отношению к моему отцу и вообще перестать давать знать о своём сыне, а точнее моём брате. Видимо сказывается то, что я давно уже не ребёнок и понимаю, что жизнь штука сложная. Всякое может случиться и всему объяснение есть. Но с кем я поговорю в первую очередь, так это с Юлей.

Интересно, как она чувствует себя? Стоит ли написать сообщение снова или же дождаться ответа от неё самой? Напиши.

Юля

Сладковатый горький привкус со смесью свежести появлялся в моем горле. Каждый вдох отдавался жаром в груди, будто каменные блоки исчезали. Слух притуплен был, напоминающие теплые ладони, и они тотчас пропали, холодя ухо. В темноте век начинала появляться белая полоса, ослепляя взор. В ушах резко и нудно зазвенело, что пришлось жмуриться…

Я распахнула веки, точно до этого плавала долго под водой и замерла от того, как начинаю приходить в себя. Где-то за головой работал мой монитор. Умеренное пиликанье действовало гипнотически, готовя меня вновь погрузить в сон, но было одно но…

Аж на голове волосы зашевелились!

Мои чувства никогда не подводили, и я доверяла им. Пытаться сглотнуть не получилось. Что-то было в моем рту. Такое непонятное и… Трубка? Нет, меня не тошнило, а скорее стало дискомфортно осознавать, что мне эту хрень засунули и благодаря ей я дышала. От своей сосредоточенности, я начала ощущать, каждую клеточку, своего тела и очень пожалела…

Раздражение в горле росло, как огромный колючий ком, образовываясь в тягучую жвачку, ставшую карамелью. И не туда, и сюда!.. Паника охватила, сковывая тело, в самую лютую вьюгу. Я принуждала себя успокоиться, но эта трубка нервировала! Не могла дышать с этой штуковиной! Понимала, что всё нормально после операции, так надо, а рефлексы сказывались. Тошнота подкрадывалась сначала к животу, потом к горлу и обратно.

Мне казалось, я задыхаюсь!

Как не пыталась успокоиться, а паника нарастала! Участился пульс!!! Об этом говорило пиликанье и наперекор поспешным шагам, переходящие на бег.

Ко мне подбежала фигура во всём белом и придержала за плечо, что немного успокоило мой бунт.

– Юлианна, ты меня слышишь?

Я часто мигала и сжимала правую руку в кулак. Левой ощутила повязку. Над головой ещё четче раздавались беспрерывные пиликанья. Да такие противные, что хотелось щуриться и скрутиться калачиком, чтобы только перестало трезвонить!

– Сейчас сниму трубку, задержи дыхание и ложись набок, если тошнить будет, плюй в судно. Договорились? – заботливо говорила мне.

Снова подавая сигналы глазами, женщина в белом что-то начала снимать с моего лица, и я сомкнула веки, слыша отдаленно мужской голос.

Вместо того, чтобы задержать дыхание, глубоко вдохнула и открыла глаза, переставая дышать. Легкость обуяла всё тело, после освобождения. Не мутило, слава богу, после того, как трубку убрали. Мужчина, пришедший после женщины в бело-голубом халате, смотрел на меня, явно поражаясь моей подвижности и стойкости.

– Дизендорф?

Надо же, фамилию правильно произнесли! Как только не говорили и Дизельдорв, и Дизеньдоф, а самое популярное и противное – это Дизендорфа, ё-моё! Наградили фамилией! Можно самого Люцифера вызвать, и он будет учить всех, чтобы запоминали в муках его пыток, как моя фамилия правильно звучит! Честное слово, одолели!!! Особенно Дизельдольф, я, что Адольф Гитлер какой-то или что?! Надо наверно по-немецки научиться ругаться, а то только и могу сказать «фэрштейн» и «шнеля».

Я посмотрела вправо, встречаясь с темными добрыми глазами, выглядывающие между голубой маской и шапочки.

– Юлианна, правильно?

– Да… – хрипло отозвалась я. – Пить хочу.

– Потерпи котёнок, через час можно будет.

– Можно губы намочить, – подсказал мужчина своей подопечной. – Не надо ей маску, она сама дышит.