— Хэй, привет, ребят, — вдруг мимо по лестнице мазком-ураганом проносится Ороро. Логан, приглядевшись, замечает Курта, что обнимает Шторм руками и ногами, хвостом оплетает: вот они и быстро-быстро телепортируются с места на место, перескакивая через ступеньки. — Простите, опаздываем. Пока!
Джин хихикает, замирая вполоборота и руки изумлённого Логана не выпуская, пока он то моргает, то бровь озадаченно приподнимает. Голоса друзей вновь доносятся, как сквозь толщу воду. Кажется, он так и остался там, погребенный на дне, и ничего этого не было: ни измененного будущего, ни второго шанса, ни-че-го. Лишь боль, кровь и ужас.
— Guten Morgen, meine Freunde{?}[«Добрый день, мои друзья» (с нем.)], — успевает прокартавить Курт прежде, чем они с Ро исчезают в синей дымке. В полутьме коридора напоследок сверкают его желтые глаза. Так же они блестели в последний раз, когда Страж направил на беззащитного чертёнка свой смертоносный луч…
Логан встряхивается. Этого не было. Ничего этого не было. Курт здесь жив, а Ро счастливей всех на свете. Как и он. Как и они все.
— Что-то вы долго сегодня, — массивные шаги Хэнка, от которых вся школа трясется, Логан узнает с первых же секунд. Так же, как и добродушную улыбку-оскал на покрытом синей шерстью лице. Зверь идёт себе с зажатой под мышкой папкой к кабинету, деловито очки поправляет, и по телефону с помощью беспроводного наушника увлеченно с кем-то болтает. — Да-да, Рейвен, пару секунд, я скоро буду. Займи малышей там на биологии немного.
— И… тебе доброго утро, дружище, — Логан лишь спустя пару секунд кивает Хэнку, параллельно проходя с Джин дальше по коридору. Просто осознаёт в один миг, что таращится на приятеля, как дурак, замерев прямо посередине пути.
А ведь в минувшем будущем он так и не выжил. И с Рейвен у него так ничего и не сложилось: она окончательно перешла на темную сторону, но сейчас… Они оба ведут биологию у малышни, и звучит это естественней некуда. Словно так и было всегда. Словно именно так и должно было быть во всех возможных вариантах будущего. Добродушный синий великан оказался единственным, кому Логан в тысяча девятьсот семьдесят третьем смог приоткрыть завесу, сказать о смерти, чтобы… Нет, не напугать, а предупредить, подсказать бороться до конца во что бы то ни стало.
— Логан… Знаю, правила путешествий во времени и все такое, но можно задать один вопрос? В будущем я выживу?
— Нет. Но побороться стоит.
И они поборолись, ух, как поборолись! Потому и живы. Господи, черт возьми, Иисусе, они живы, все, все до единого!
И главное — теперь он всегда будет рядом. Даже если впереди нагрянет новая угроза, выцарапает у судьбы сто тысячный шанс все изменить, исправить, отменить, вытащит из Джин любую дрянь, если она еще в ней осталась.
If the road ahead is not so easy
Если впереди нас ждут испытания,
Our love will lead a way for us
Наша любовь укажет нам путь.
Like a guiding star
Словно путеводная звезда
I’ll be there for you if you should need me
Я всегда буду рядом всякий раз, когда буду нужен тебе…
Совершенно неожиданно одна из боковых дверей распахивается, и Логан едва не влетает в нее. Слишком ошарашенный последними событиями, он совсем забывает о своей животной интуиции, и если бы Джин вовремя не дернула его за руку, рассеченного лба было бы не избежать. Все равно тут же зажило бы, ерунда, но неприятно. А вот увидеть перед собой неловко улыбающуюся Роуг под руку с неизвестным, а потому пока подозрительным брюнетом — совершенно невообразимо… приятно? волнительно? Да все сразу!
Логан моргает. Перед глазами опять все плывет-смазывается, а единственным ориентиром остается знакомый едва уловимый аромат ромашки, исходящий от девочки. Заметив его, Роуг тут же расцветает. Улыбка становится еще шире, зеленые глаза в обрамлении темных пушистых ресниц распахиваются.
— Доброе утро, пап! Ты уже получил…
Договорить не успевает: Логан на инстинктивном порыве сгребает ее в объятия, так что ей остается только удивленно пискнуть.
— Девочка!
В висках стучит-долбит. Это Роуг. Его малышка. Живая-живая-живая, до чертиков реальная, хрупкая и теплая, с той же светлой кожей, предательской белой прядью в черно-угольных волосах. Логан слишком хорошо помнил её смерть, слишком отчётливо в память врезался ее последний крик и — сразу же за ним! — звук обрушившихся обломков здания. Когда же в прошлом он вдруг услышал ее родное «Здравствуй, Логан», долетевшее сквозь время и пространство и заставившее подскочить на кровати, когда почувствовал фантомное прикосновение её ладоней у висков, — подумал, что бредит. Потому что так не бывает. Чудеса не случаются. Только не с ним.
А теперь вот Роуг обнимает его, лепечет что-то, улыбается.
Так, стоп… Немного пришедший в себя мозг вдруг наконец фокусируется на информации, которую в первый раз бесстыдно упустил.
«Доброе утро, пап».
Она. Сказала. Доброе утро. Пап.
И в голове на повторе мгновенно звучит последнее слово:
Пап.
Пап.
Пап.
«Я тебе не отец, я твой друг» — сказал он как-то ей несколько лет назад.
«Вы отец?» — спросил его Хэнк, первые увидев в тысяча девятьсот семьдесят третьем.
«Господи, черт возьми, Иисусе, ну почему каждый второй пытается сделать меня отцом?» — подумал Логан тогда.
В голову мысленный образ врезается: Канада, он сидит в припаркованной около школы машине и видит, как отец забирает с занятий забавного вихрастого мальчишку лет семи. Тот смеется, практически виснет на отце, пока он усаживает пацана на заднее сидение, что-то весело кричит, размахивая портфелем. А Логан сейчас будто со стороны наблюдает за собой. Кажется, он никогда еще не замечал у себя взгляда, полного такой тоски и невысказанной боли.
Когда-то он мечтал, что у него и Кайлы мог бы быть ребенок, могла бы быть нормальная жизнь, да только все разбилось о ее предательство, эксперименты, кровь и смерть. И о то, что, не передайся малышу исцеляющий фактор по наследству, вместе им долго не пробыть. Логан будет вынужден смотреть, как его любимая и ребенок медленно стареют и умирают, пока он остается чертовой неизменной константой в убийственной бесконечности вселенной. Тогда он еще не знал, что скоро все изменится. С девчонкой, впитавшей его силы. С женщиной, скрывающей в себе огненные силы бессмертного космоса. С теми, ради кого не нужно было противиться своей истинной природе и считать вечность проклятием.
I might have been in love before
Я, возможно, влюблялся и раньше,
But it never felt this strong
Но никогда еще мое чувство не было таким сильным.
Our dreams are young and we both know
Наши мечты еще такие несмелые, но мы оба знаем,
They’ll take us where we want to go
Что они приведут нас туда, куда мы хотим попасть.
You don’t have to change a thing
Тебе ничего не нужно менять в себе:
I love you just the way you are
Я люблю тебя такой, какая ты есть.
So come with me and share the view
Соглашайся же и идем со мной,
I’ll help you see forever too
Я помогу тебе увидеть вечность
«Я тебе не отец, я твой друг».
«Ну что, будешь продолжать и дальше себя обманывать?» — вкрадчиво мурлыкает подсознание, а Логан лишь сильнее прижимает к себе малышку Роуг.
А, к дьяволу! Отец он для нее, и точка.
— Пап? — Логан почти не слышит ее вопросительно звенящий голосок. Очухивается только тогда, когда она легонько протестующе бьет его по плечу. — Пап, ты меня сейчас задушишь, я серьезно. У тебя же скелет металлический.
Оторваться от нее почти так же сложно, как и от Джин, но все-таки приходится это сделать. И аккуратно провести пальцами по белой пряди, по-отечески улыбнувшись: какая же Роуг у него смелая, даже и не скажешь, что не бессмертная.
— Прости, девочка. Соскучился. Сон плохой приснился, но вы, ребята, лечите от всех кошмаров.
Он вдруг принюхивается. Ромашка ромашкой, но что-то изменилось, сильно изменилось… От Роуг исходил очень странный аромат. Краска. Это был определенно химический запах краски для волос.
