В парадную захожу с облегчением, почти дома. Забираюсь, как на гору, на свой третий. У двери на коврике стоит небольшая корзинка – в ней два десятка розовых роз, торчит открытка.

Я смотрю на неё и не понимаю. Вроде, некому мне слать цветы, может, перепутали квартиру? Подхожу, вытаскиваю открытку, открываю – там котёнок и одно слово. Я войти в квартиру не могу, приваливаюсь к двери, упираюсь лбом, не могу больше сдерживать горькие слёзы.

Нет, квартирой не ошиблись. Я – котёнок. Ну, и слово для меня нашлось, но одно только – «Прости».

***

– А, Жанночка! – по лестнице поднимается тётя Нина. – А где же ваш красивый мальчик?

Тётя Нина ступает на площадку, понимает, что что-то неладное происходит.

– Ты чего? Никак, плачешь? – соседка голову мою за подбородок поднимает. – Поссорились, что ли?

Я молчу и трясусь, заливаясь слезами, уже до икоты, шмыгаю носом. Тётя Нина видит моё состояние – клинический случай.

– А ну, пойдём-пойдём, всё расскажешь, – говорит женщина и в свою квартиру меня заводит. А я ничего не хочу говорить, мне прилечь надо.

Мы заходим на кухню, тётя Нина мне чаю наливает. Отматывает сразу три бумажных полотенца.

– О-он не мо-ой… – сквозь слёзы заявляю. Показываю открытку, и неожиданно для себя самой соседке душу изливаю. Кроме сцены с превращением, конечно.

– Бедный ребёнок, – тётя Нина качает рыжей головой. – И поговорить, поделиться не с кем. Только не так всё просто. Я-то уже жизнь прожила и знаю, как это бывает. Видела я вас вместе, такая красивая пара!

Из нас красивый только Макс, а всё равно говорят – «Красивая пара»! Хочу сказать, но тётя Нина продолжает:

– По мужчине это всегда заметно, когда ему не надо. Твой не такой, поверь, со стороны виднее. Да и девочка эта вдруг, так кстати – говоришь, они раньше встречались?

Я киваю, слёзы чуть-чуть подсыхают.

– Так она специально, из зависти, «глаза тебе открывает». Он придёт, вот увидишь, или позвонит.

– У-у него телефона моего не-е-ту, – я всё ещё сотрясаюсь бесслёзными рыданиями.

– А, ну так вот оно – телефона нету. А как сможет, сразу придёт, не сомневайся. Видела я, как он вокруг тебя… Хороший мальчик!

Тётя Нина отвела меня в ванную умыться и в мою квартиру проводила. И корзинку с розами забрала, в кухне набрала воды и поставила цветы в вазу.

– А дурацкую открытку сохрани, ещё посмеёшься, – ласково сказала женщина. – Съешь таблетку и ложись в постель, к бабушке соберёшься утром. Эх, молодёжь!

Выхожу из тёмной парадной во двор, под всё ещё яркое солнце. Уже не радует, и прощальный поцелуй на губах отдаёт горьким. Я ещё не испытывал ни разу таких ярких ощущений от секса. Хотя и до Жанны мне иногда попадались девственницы, и не могу сказать, что я любитель «первого раза». Но эйфория, которая затопила меня после, быстро сменилась тягостным щемящим беспокойством. Ощущение неправильности происходящего отравило всё, что случилось. Всё произошло не так и не там. Я и сам не понимаю, почему и откуда, но чувствую, будто сегодня сделал что-то очень плохое. Я… как будто сжёг лягушачью шкурку. Или сорвал цветок в запретном саду. Интересно, тот нетерпеливый царевич, из детской сказки, чувствовал что-нибудь подобное? Понимал, что наделал?

Сажусь в машину, завожу. Не могу сдержаться, со злости бью руками об руль. Застонать бы в голос! В университете ещё идут занятия, но мне туда не надо. Сосредоточенно гоню машину через весь город, на юг – в пригород, к дому. Вместо того, чтобы чувствовать себя расслабленным и счастливым (я ж этого так хотел, верно?), ощущаю, что внутри собираются рвущим комком совсем другие чувства. Разочарование, злость, горечь, даже страх, наверное – все это внутри меня змеится, сворачивается в удушающие кольца. Тем хуже, что всему причиной только я, на меня обращены эти тягостные переживания. Я к такому не готов, никогда не сомневался в своих решениях и поступках. Не задумывался, не критиковал, не искал оправданий – будто всегда был прав, безусловно.

А сейчас осознаю, понимаю – блядь, как же я так, сука, облажался. Сказать, что о таком варианте событий вообще не думал – нет, неправда, наверное, мысли всё же были. Но это случилось слишком рано. И с ней нельзя было так! Надо было… по-другому. Я же, как безмозглое животное – завалил, разложил, отымел. И где – на улице, практически на земле! Не остановился, даже когда увидел её слезы. Эти слёзы… Не удивлюсь, если она после такого первого раза снова начнёт от меня бегать.

Когда дотронулся до неё, потом уже не смог остановиться. Не смог отказаться, а ведь в планы сегодня не входило. Я совсем от неё дурею – почти не могу контролировать тело, мозг вообще вырубает. Пьянею, похуже, чем от любого алкоголя. А ещё этот запах! Её возбуждение так пахнет – чем-то свежим и одновременно сладким. Не конфетный, наверное, скорее фруктовый запах – есть что-то такое… да, на дынный аромат похоже…

И она всю обратную дорогу молчала, личико потухло, глаза не искрились. Вспоминаю её, когда мы только шли на эту долбанную поляну. Это я, сука, все испортил! Между нами ещё все слишком тонко, так легко все потерять, разрушить, и сейчас я к этому очень близок. Тонко все – доверие и чувства. Между нами доверие? Вот это для меня новость! Думаю об этом и понимаю, что да – ей доверяю, как никому больше. Доверял ли я вообще кому-нибудь и так, не знаю.

И ещё есть одно чувство, в нём мне странно самому себе признаваться. Это зависть… Тонкий коготок её царапает и скребёт по сердцу. Её зверь, эта необыкновенная кошка, так прекрасен! Совершенен, от золотых глаз и до кончиков чёрных крыльев. Она обрела и приняла свою сущность – в этом я ей не ровня. Мне уже за сотню лет, но я ещё ни разу не перевоплотился. Честно говоря, привык все это относить к категории сказок. Кроме меча в кабинете, ничего чудесного в своей жизни не знаю. Даже отца в истинной сущности не пришлось увидеть.

Подъезжаю к дому, ставлю машину. Открываю дверь с гулким эхом – в доме пусто. Я один, как всегда. Что ж, так даже лучше.

В комнате скидываю одежду, надеваю шорты. На кухне набираю бутылку воды, иду в Зал, хлопая дверями. Да, там самое лучшее место для меня сегодня, выплеснуть зло на себя на бездушной груше.

Разогреваюсь, долго молочу по снаряду. Следующий тренажёр, здесь нужна концентрация и точность. Тело выкладывается на полный ресурс, с максимальной нагрузкой, и всё равно мысли голову не покидают. Она же маленькая такая, я, по сравнению с ней, как дикий варвар. Огромная, грубая, бесчувственная скотина!

«А ещё ты не остался», – шепнул внутри тихий голос. – «Ушёл, бросил, сбежал, как нашкодивший мальчишка! Оставил девчонку одну разбираться с последствиями твоего поступка».

Ну, нет, вот в том, что правильно ушёл – я полностью уверен. Ей сейчас не я, ей отдых и покой нужен. Несмотря на то, что быть с ней рядом хотелось. Просто рядом, просто быть. Мне так это нужно. Но и здесь я в себе не уверен, «просто рядом, просто быть» – а вдруг не смогу я «просто»? Теперь, когда всё случилось, мне точно будет мало. А ей сейчас нельзя, ей и так сегодня досталось. Какое животное, все же! На заботу и сочувствие я, видимо, не способен.

И я понял, что не знаю, как любить. Я ведь до этого никогда… да, не любил никогда. Как это всё у нормальных людей происходит? Что это? Вторгаться в личное пространство любимого человека, когда у меня возникает в этом потребность, невзирая на её чувства? Или, может, смиренно ждать, когда она даст мне знать, что я ей нужен. Приходить на помощь, быть «плечом», поддерживать, когда она попросит? Или быть везде вместе, держать друг друга за руки, всегда, постоянно? Быть с ней рядом, не зная, хочет ли она этого, пока не погонит? А вообще, она-то чего хочет? Где мне взять ответы на такие важные для меня сейчас вопросы?

Мысли вымотали. Да, тупик, я застрял, ничего не придумал. Осознал только, что нужно непременно всё исправить. Я смогу, перепишем всё, ещё есть время. Скажем, завтра, да, утром я её увижу. Мне нужно знать, это тоже совершенно ясно. Нужно знать, что у неё ко мне. Думаю об этом и трусливо беспокоюсь, как бы не пришлось для этого самому признаваться.