— Здорово.

— Тогда я готов предложить свою кандидатуру.

— Будете ждать меня в прихожей и вилять хвостом?

— Я могу, — хохотнул Соколов, плавно переползая из одной дорожной ямы в другую. — А вообще, я серьёзно. И про себя, и про животину.

Александр Юрьевич поморщился, раздосадованный тем, что Матвей не понимает простых истин. Особенно в отношении себя.

— С животным нужно гулять. Поить, кормить, играть. Это как с машиной в вашем восприятии: нужна большая ответственность. А у меня совсем нет времени. Любой питомец заскучает с таким хозяином, как я.

Матвей напряженно о чем-то думал, не отводя задумчивого взгляда от разбитой дороги. Пытаясь отвлечь его от новых идей пропаганды заботы о ближнем, терапевт задал вопрос, который давно не давал ему покоя.

— Кхм… Соколов, знаете, я не могу сдержать любопытства. У нас же небольшой город. Но я вас, кажется, раньше не видел. Хотя многих жителей знаю в лицо.

— Ничего странного. Я же вначале с тёткой жил. Сюда только на каникулы приезжал, к бабусе. Потом тётка вышла замуж и в Болгарию уехала. Я им с мужем мешать не захотел и приехал сюда. Хотя меня и не звали с собой, если честно… Потом в армии был. А вернувшись, не захотел в центре оставаться. Что мне одному в большом городе делать? Тут хотя бы бабуся есть и знакомые.

— Все равно странно. Я, кхм… встречал многих молодых людей вашего возраста. Но вас среди них не помню. Надо признать, что меня это радует.

— Ну чего странного, док? Меня-подростка ты, может, и видел, да не запомнил. Я же раньше совсем дрыщом был. А когда стал старше, всё хотел бабусе помочь, денег заработать. Мы с пацанами то железо собирали, то мусор какой-то разбирали. Даже цветы сажали и клумбы пололи. В общем, зарабатывали, как могли. А после армии я заочно учился и тоже работал. Особо по городу шарахаться некогда было, — Матвей плавно свернул на улицу, где жил доктор. — А если ты имеешь в виду под «встречал» тех упырей, что тебе жизни не давали, так не все такие. Есть и нормальные. Просто тебе не везло.

— Хотите сказать, что в вашей компании не было мерзких слухов? Верится с трудом.

— Ну, когда-то давно ходили разговоры. Но мы же ещё подростками были. А потом, уж прости, но мы просто про тебя забыли. Так что не парься, док! — Матвей плавно остановился возле торца дома и повернулся всем корпусом к доктору.

— Понятно. Спасибо за то, что довезли. Сколько с меня?

— Прикалываешься?

— Нет.

— Не обижай меня. Я же просто увидеться хотел. Хотя, если в качестве оплаты пригласишь на чай, то я буду не против, — Матвей с надеждой посмотрел на терапевта и даже взялся за ручку двери, демонстрируя готовность.

— Когда вы говорите «чай», вы имеете в виду…? — с неудовольствием начал Полянский, настраиваясь на отповедь, но его перебили.

— Я имею в виду чай. Горячий и хорошо бы с шоколадом. Но я согласен и на пустой. Или на стакан воды.

— Понятно. Мне на какую-то секунду показалось, что вы вкладывали некий другой смысл в это слово, — со смущением признался Полянский, сам не зная, хотел бы оказаться правым или нет.

— И на это я согласен. Ты же знаешь.

— Нет. Соколов, не поднимайте, пожалуйста, больше эту тему. Я вас прошу. Мы же всё выяснили.

— Блямба, какой же ты… — Матвей, расстроенный такой просьбой, отвёл глаза и побарабанил пальцами по рулю. Губы сжались в тонкую упрямую линию. — Тогда пока?

— Да. До свидания. Спасибо, что подвезли, — попрощался Александр Юрьевич, и уже хотел выйти из машины, как Матвей впервые подал ему руку.

Поколебавшись секунду, Полянский ответил на рукопожатие, не ожидая сюрпризов, но его водитель вдруг накрыл их руки другой и несильно сжал ладонь доктора. Александр Юрьевич дëрнулся от неожиданности и попытался освободиться, но Матвей не отпустил.

— Вот так. Тише. Не нервничай. Я просто хочу, чтобы ты посидел так минутку. Это просто руки. Я ничего тебе не сделаю, — успокаивающим тоном произнёс Матвей и большим пальцем погладил мягкую кожу. Как будто приручал испуганного зверька и показывал, что от него можно ждать только нежность. Что не ударит и не оттолкнëт.

— Соколов, что… Зачем вы… Это всё очень странно, — пробормотал Полянский, расслабляясь и млея от такой нехитрой ласки.

Чувствовать грубые ладони на своей коже оказалось очень приятно. Жëсткие пальцы осторожно рисовали круги и зигзаги, заставляя нервные окончания почувствовать себя живыми. Удовольствие от прикосновения к другому человеку потекло через соединëнные ладони. Почувствовав, что от всплеска эмоций руки начинают потеть, доктор хотел разорвать прикосновение, но посмотрел в серые глаза и на какое-то время потерялся в светлых тенях.

— Всё хорошо, док. Всё в порядке, — едва слышно пробормотал Соколов, переплетая их пальцы.

Полянский рвано выдохнул. Кончики пальцев едва заметно дрогнули в ответном жесте.

Неожиданно резкий звук хлопка по капоту заставил их подпрыгнуть на месте.

— Пидары ебучие! — донеслось снаружи, и трое субтильных парней с улюлюканьем убежали в сторону парка.

— Суки! Да я вас… — прорычал Матвей, мгновенно преображаясь в разъярённого психа, и хотел было выскочить из Ласточки, но на нём повис Полянский.

— Стойте! Не надо! Всё равно они уже убежали!

— Догоню и ноги поотрываю, — мрачно предложил Матвей и добавил ещё пару цветастых вариантов, но терапевт только покачал головой. — Придурки.

— Добро пожаловать в мой мир, Соколов, — горько заметил Александр Юрьевич, отводя взгляд в сторону. — Я про это и говорил. Именно из-за таких эпизодов вам и нельзя появляться в моей компании. Вас могут не понять. А лишние проблемы никому не нужны. Так что выкиньте глупости из головы и уезжайте. Желательно навсегда.

========== Часть 6. И на шее бантик ==========

Через пару дней, на протяжении которых Александр Юрьевич пытался убедить себя, что совсем не скучает, раздался вечерний телефонный звонок. Терапевт долго смотрел на знакомую комбинацию цифр, пытаясь понять, почему принципиально не желает сохранять номер Матвея. Может потому, что не хочет протягивать между ними очередную связующую нить? И без того все уже существующие лучше всего было бы совсем обрубить.

Экран телефона потух, но тут же загорелся снова. Соколов, как всегда, проявлял настойчивость. Полянский прокашлялся и глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду.

— Алло?

— Док? Привет! До тебя как до Кремля! Ты дома?

— Дома, — машинально подтвердил терапевт, и только после этого спохватился. — А что?

— Мы сейчас будем! Минут за десять домчим! Может раньше, — предупредил Матвей и отключился.

Полянский недоумëнно уставился на уснувший аппарат, а потом заметался по квартире. Соколов сказал «мы»? Кого он имел в виду? Кто бы там ни был, гостей Александр Юрьевич не ждал. Не любил и справедливо опасался. Да и не готов он к приходу Матвея! После работы натянул вчерашнюю футболку. И грязная тарелка после ужина одиноко стоит в мойке. И…

Резкая трель звонка прекратила бесполезные метания. Доктор замер посередине комнаты, решив вообще не открывать, но наглый Соколов продолжал мучать кнопку, и Александр Юрьевич сдался.

— Док! Ты чем вообще занимаешься? То трубку не берёшь, то дверь не отпираешь… Как дела?

— Благодарю, всë хорошо. Что вам угодно? — осторожно отозвался Полянский. К его огромному облегчению Матвей пришёл один. Только прятал что-то в руках за широкой спиной. Из-за такого положения плеч майка туго облегала тело, подчëркивая накачанную грудь. Терапевт поспешно отвëл взгляд.

— Зайти-то пригласишь? — поинтересовался мимоходом Матвей, тесня хозяина квартиры вглубь квартиры без возможности сопротивления.

— Не заметно, чтобы вам сильно требовалось моё приглашение. Что вы хотели, Соколов? Говорите и уходите. У меня на этот вечер планы, и мне не хотелось бы их менять ради вашей очередной взбалмошной идеи.

— Ты не один? — насторожился Матвей, привычно проигнорировав язвительные замечания. Он бросил цепкий взгляд в сторону комнаты, стараясь рассмотреть возможных посетителей и даже, кажется, принюхался. — У тебя кто-то есть?