— Да погоди ты! Дай подумать… Пройтись пешком можно даже не предлагать?
— Пешком? Вдвоëм? На виду у всех? — с ужасом переспросил терапевт и нервно оглянулся. — Чтобы снова встретить ваших знакомых? Вот уж увольте!
— М-м… О! А на такси-то ты ездишь?
— Ну, по мере необходимости, — удивлëнно откликнулся доктор. — А что?
— Айн момент! — Матвей выскочил из салона, обошёл машину и по пояс залез в багажник. Что-то заскрежетало, завозилось, а следом послышался звук разорванной ткани. — О! Нашёл! Машинку вызывали? Карета подана!
Чрезвычайно довольный своей находчивостью, Соколов выудил из недр багажника потрëпанные оранжевые шашечки и плюхнул их на крышу.
— Это ещё откуда? Подрабатываете извозом на досуге?
— Док, вот ты прямо сейчас хочешь послушать эту душераздирающую историю? Может всё-таки сядешь в салон?
Александр Юрьевич воровато оглянулся по сторонам и юркнул внутрь. Это же просто такси. Он просто захотел прокатиться.
Но губы сами собой растягивались в довольной улыбке.
🌵🌵🌵
— И что же это за душераздирающая история, позвольте полюбопытствовать? — Полянский с интересом осматривался внутри салона.
На улице, испуганный внезапным появлением машины, он не успел толком её рассмотреть. Заметил только, что она непривычно широкая и имеет строгие черты. А сейчас, оказавшись в салоне, он с любопытством изучал внутренний мир Ласточки.
С первого взгляда было понятно, что машина относится к премиум-классу, но многолетней давности. Потëртые сиденья, царапины, отсутствие пары кнопок на панели и устаревший дизайн говорили о том, что золотой век Ласточки пришёлся на прошлое тысячелетие. Но при этом в салоне царила идеальная чистота, а стильная бомбошка из дутого стекла приятно благоухала чем-то морским. Полянский не удивился бы, узнай он, что Матвей ежедневно натирает свой автомобиль полиролью.
— Какая история? А, ты про шашечки?
— Ну да.
— Да это я так, чтобы ты раскачивался побыстрее. Хотя, нет. Драма тут реально есть.
— И какая?
— Прежний хозяин на этой принцессе раньше таксовал. Прикинь, какой изверг? — в голосе Матвея прозвучало такое оскорблëнное негодование, что терапевт улыбнулся.
— Прикидываю. Стойте! Мы проехали! Нам же налево! Чтобы доехать до моего дома, нужно…
— В этой машине руль иногда клинит. Не поворачивает. Так что только по прямой, — невозмутимо пожал плечами Матвей. — Ну ничего, сейчас город вокруг объедем, а там может и заработает.
— Вы что, ездите на неисправном автомобиле?!
— Док, ну ты совсем шуток не понимаешь? Я просто не хочу тебя так сразу отпускать, вот и всё… Ласточка в идеальном состоянии. Я за этот год её подшаманил. Теперь зверь, а не авто! Правда, пришлось вложить больше изначальной стоимости, но это ничего.
— И за сколько же вы купили свой автомобиль, позвольте полюбопытствовать?
— Недорого. Пятьдесят штук — и я счастливый обладатель мерина.
Александр Юрьевич только крякнул, вспоминая, как заплатил такую же сумму молодому человеку в Тайланде. Красавчик не отходил от Полянского, был готов завалиться в кровать в любое время суток и даже говорил приятные слова, правда, на английском. Но сам факт того, что Александр Юрьевич вынужден был покупать себе партнёра, не приносил радости. Матвей от траты такой же суммы явно получал куда большее удовольствие.
— А вы любите свою машину, — с грустной улыбкой заметил доктор, наблюдая за проплывавшими мимо привычными пейзажами. Следовало признать, что Матвей вёл автомобиль плавно и комфортно.
— Люблю. Я считаю, что машина — это как домашний питомец. Мы в ответе за тех, кого приручили. То есть, если взял транспорт, то будь любезен содержи его в чистоте и хорошем состоянии. Не можешь — продай. Отдай. Подари. Вот знаешь, какая передача, на мой взгляд, самая дурацкая?
— Дом-2?
— Чё? А, не… Эти пусть что хотят делают. Хотя вроде закрыли там всё. Неважно. Самая неприятная для меня лично передача — это «Утилизатор». Смотрел?
— М-м… Не припомню, — вежливо откликнулся Полянский и поëрзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
— Ну, цель проекта: избавить дороги от хлама на колёсах. Хозяин убитой машинки приглашает к себе съемочную группу. Ведущий пытается оживить транспорт. Потом викторина с денежным призом. И в конце выпуска владелец автомобиля должен сделать выбор: или на выигранные деньги ремонтируют его металлолом, или деньги он забирает, а машину в утиль. Правила вроде такие, но могу соврать. Сечëшь?
— Секу. И что?
— Так самое главное: как правило выбирают налик. А машину уничтожают. Взрывают, сминают, сжигают, распиливают. И всё это с каким-то садистским восторгом! Меня аж трясёт каждый раз от такого! — негодующий Матвей буквально подпрыгивал на сиденье от переизбытка эмоций.
— Ну, это же передача. А что именно вас так цепляет, Соколов?
— Блямба, да всё! Во-первых, ну не нужна тебе машина — а она, как правило, на ходу, — ну отдай ты её малоимущим! С руками оторвут и молиться за твоё здоровье станут! Вот у нас соседи, например: родители и трое детей. Денег лишних нет и никогда не будет. Вот им бы любые жигули сгодились! Но нет, пусть лучше сексуальные красотки в бикини старушку бензопилой распилят, соблазнительно оттопыривая попки! Или если уж совсем колымага и восстановлению не подлежит, так отдай на запчасти или на свалку отвези. Но вот издевательство над такой ради потехи? Не понимаю я такого…
— Хм-м… А во-вторых? — фраза о красотках и их позах, которые Матвей считает соблазнительными, неприятно резанула по ушам. Неожиданно для себя Полянский задумался, как у Матвея обстоят дела с девушками. Ведь наверняка кто-то был, несмотря на его заверения в нетрадиционной ориентации.
— А во-вторых, сам факт предательства. Нет, я понимаю, что тачка — это просто тачка. Но ты, блин, выбирал её, покупал, мыл, ремонтировал. Она тебя выручала, помогала, защищала от снега, ветра и дождя, грела в конце концов… А её тупо меняют на деньги. Причём на небольшую сумму. А главное, хозяева знают при этом, что от машины сейчас только рожки да ножки останутся! И режиссёры те ещё продумáны. Они же музыку там такую грустную включают, что слезу вышибает! Вот где настоящая трагедия! Ты со мной согласен?
— Ну, как вам сказать… Все эти передачи — это просто шоу. Зрителям нужны эмоции, а организаторам просмотры. Одно я вижу точно: вы очень преданный и ранимый человек, Соколов, — Александр Юрьевич с нежностью, которую сам не заметил, посмотрел на своего водителя. Где-то на задворках промелькнула мысль, что нужно было вчера уступить своему желанию и…
— Так что я свою Ласточку люблю. Балую, можно сказать.
— Да, я заметил. У вас тут очень чисто.
— Ну да. А ещё я всякие ништяки для неё заказываю. Например, скоро должны новую акустику установить. А ещё, смотри прикол!
Заинтригованный Полянский повернул голову, ожидая какого-то предметного действа, но Матвей лишь коротко нажал на клаксон. Раздался резкий звук, немного отличающийся по тональности от привычных сигналов.
— Это и есть прикол?
— Ну да. Ты что, не понял? Сигнал похож на кошачье мяуканье.
— Хм-м… Разве?
— Ну, вроде да… Нет? — засомневался Матвей и покосился на пассажира.
— Соколов, вам лучше знать, мяукает ваш зверь Ласточка, или издаёт другие звуки животного мира. По-моему, ничего общего с кошками. Тональность необычная, согласен, но всё-таки это гудок. И это хорошо, учитывая, что от данного звука зависит ваша безопасность. Другие участники дорожного движения должны реагировать на сигнал повышенным вниманием, а не умиляться, согласны?
— Ну и ладно! — легко согласился Матвей. — А вообще, я кошек очень люблю. Нет, я всех животных люблю, но кошаков особенно. А ты?
— Я тоже всех люблю. Только на расстоянии. Но в детстве у меня была морская свинка Пафнутий, — с ностальгирующей улыбкой улыбнулся терапевт.
— Зачëтное имя. А почему сейчас на расстоянии? Не хочешь завести кого-нибудь пушистого? Приходишь домой, а тебя уже в прихожей ждут. Хвостом виляют. Разве не здорово?
