— Эй, всё в порядке? — Полянский и так не мог попасть ключами в замочную скважину, а от лёгкого прикосновения Матвея, который стоял сзади, он и вовсе подпрыгнул.

Этажом выше хлопнула дверь, и терапевт судорожно загремел связкой, стараясь как можно скорее попасть в квартиру. Отперев замок, он быстро открыл дверь и втолкнул Соколова в прихожую. И только прикрыв за собой дверь, он нашарил выключатель. Яркий свет залил прихожую, позволив Матвею осмотреться.

— Ого, сколько у тебя замков! Так боишься домушников? — хмыкнул Соколов, наблюдая, как хозяин квартиры запирает три замка, накидывает цепочку и задвигает запор.

— Не домушников, — сдержанно отозвался Полянский, слегка расслабившись.

— А кого? Или ты… просто боишься?

— Снимайте обувь и вместе с ней идите в ванную, — доктор проигнорировал адресованный ему вопрос.

— Как скажешь, — послушно отозвался Матвей и подхватив свои обслюнявленные кроссовки, скрылся в ванной.

Александр Юрьевич тем временем окинул критичным взглядом свою квартиру. Не хватало ещё оставить на видном месте какую-нибудь смазку для анального секса или нечто подобное. Но всё было в порядке, и придраться не к чему.

— Док, а можно ножницы? И пакет. Я отстригу обсосанные лохмотья, но хоть до дома в подобии шорт доеду, — крикнул Матвей из-за двери.

Полянский поспешил принести требуемое и постучал в ванную. Дверь открылась, явив взору терапевта Матвея в футболке и трусах. Пострадавшие джинсы лежали на стиральной машинке, готовые к обрезанию. В маленьком помещении мощный Соколов смотрелся непривычно и даже устрашающе.

— Ножницы, — объявил доктор, стараясь не облизывать жадным взглядом волосатые ноги, которые оказались совсем близко.

— Хорошо, спасибо. Слушай, я руки хотел помыть. А тут мыло э-э… чëрное. Это ничего?

— Обычное мыло. С глиной в качестве абсорбента. Если смущает, воспользуйтесь жидким.

— Док, всё в порядке? — Матвей развернулся к хозяину дома и легко прикоснулся к его плечу.

Полянский скинул его руку, едва почувствовав внутренний трепет. Определённо, приводить Матвея домой было плохой идеей.

— Соколов, я бесспорно благодарен вам за спасение от бродячих собак, но это не даёт вам права распускать руки.

— Прости, я просто хотел… Неважно. Я сейчас выйду, — нахмурился Матвей и потянулся к чëрному мылу.

Пока Соколов приводил себя в порядок, Полянский решил отблагодарить своего спасителя ужином, ведь тот после рабочего дня. Тем более от пережитого стресса терапевт и сам ощущал звериный голод.

Он разогрел приготовленную утром сëмгу и перелил пряный соус в специальный кувшинчик. Открыл белое вино и достал бокалы и два набора столовых приборов. Быстро вскипятив воду, он бросил туда замороженную зелëную фасоль и от души посолил. Осталось добавить приправ, и лёгкий ужин готов.

Настроение почему-то стало прекрасным. Наверное, побочный эффект от чудесного спасения.

— Ого! Красиво, как в ресторане. Только свечей не хватает для полной романтики. Надеюсь, я приглашён на ужин? — Матвей неслышно вышел из ванной в обрезанных выше колена джинсах и прислонился к стене, скрестив руки на груди. Бросив взгляд на стоящую в горшке Блямбу, он улыбнулся, но промолчал. А терапевт поймал себя на мысли, что у него не только ванная крохотная, но и кухня.

— Не обольщайтесь, Соколов. Это просто еда. А что, вы были в ресторане? — машинально спросил хозяин квартиры, перебирая приправы в специальном сундучке. Секундой позже он понял, что вопрос был явно невежливый. Ну какие рестораны в их захолустье?

— В настоящем нет, — подтвердил его мысли Матвей. — В кафешках наших был, конечно, но это не то. А ты был?

— Только в а-ля карт, на курортах.

— Один?

— Что?

— Ты был там один или с кем-то?

— Вот уж не думаю, что эта информация касается вас хоть каким-либо образом, — фыркнул Александр Юрьевич и вытащил пару пакетиков со смесью перцев и пряными травами.

— А можно спросить?

— Вы ведь не отстанете?

— Нет.

— Тогда спросите, но не факт, что я отвечу, — Полянский высыпал в кастрюлю специи и перемешал. Затем подцепил одну фасолину и отправил её в рот, проверяя готовность.

— У тебя кто-то есть?

— Вот как раз на этот вопрос я и не желаю отвечать, — снова фыркнул терапевт.

— Тогда можно ещё один?

— Рискните.

— Если у тебя никого нет, значит…

— Я этого не говорил, — перебил Александр Юрьевич и бросил на своего гостя недовольный взгляд. Слишком уж проницательный спаситель ему достался. Терапевт достал тарелки и потянулся к сундучку, чтобы убрать приправы, а Матвей тем временем продолжил:

— А я так услышал, и откуда-то знаю, что не ошибся. Так вот… Если у тебя никого нет, то это значит, что то чёрное кружевное бельё, которое сохнет на батарее в ванной, твоё?

Полянский выронил пакетики и на пол. Разноцветные горошины перца весело поскакали по плитке, но на них никто не обратил внимания.

— Вы… Вы что, рылись в моём белье? — задохнулся от возмущения терапевт и почувствовал, как жгучий стыд заливает краской лицо.

Перед глазами предстали события вчерашнего вечера, когда обычной дрочки было явно мало. Поколебавшись, Александр Юрьевич позволил себе чуть больше, чем обычно. Одевшись в тонкое кружево и наслаждаясь ощущением собственной привлекательности, он сгорал, представляя себя на той самой полуторке в частном доме на Полевой. Под фальшивым пациентом.

—Я и пальцем его не тронул! — отрезал Матвей. — Но когда висит перед самым носом, не заметить невозможно. Ты же сам меня в ванную отправил.

— Так. Это просто невозможно! Мало того, что вы наглец, так ещё и хитрый! Это гремучая смесь… В любом случае, я отказываюсь отвечать на ваш вопрос!

— Да и не надо, — отмахнулся Матвей с улыбкой. — Ты и так всё сказал.

— В смысле? Ничего я не говорил!

— Ты спросил, не рылся ли я В ТВОЁМ белье. Я слышал.

Полянский мысленно застонал. Да что же за день-то такой?

— Я имел в виду, что…

— Док. Всё в порядке. Расслабься, — Матвей подошёл ближе и остановился в каком-то шаге. — Чисто для сведения: мне нравится. Я бы хотел, чтобы… хотя неважно. А теперь давай закроем тему, иначе я за себя не ручаюсь. Кхм… Ты, вроде, меня покормить хотел?

— Хотел. Но ещё слово, Соколов, и я насыплю вам яда. Ваша смерть будет долгой и мучительной, — буркнул Полянский и принялся раскладывать гарнир по тарелкам. Руки ощутимо дрожали.

🌵🌵🌵

Спустя пару минут и полбокала вина, выпитого на нервной почве почти залпом, хозяин дома слегка расслабился. В отличии от хмурого Матвея, который неловко тыкал в рыбу вилкой.

— Не вкусно?

— Вкусно. Очень.

— Тогда почему вы не едите?

— В рыбе косточки.

— Не знал, что в двадцать шесть лет кости являются непреодолимой преградой, — Полянский отпил ещё вина. С каждым глотком настроение становилось всё лучше.

— Дело не в этом. Забей, — буркнул его гость и неуклюже попытался отодвинуть кость на край тарелки. Неприятный звук чиркнул по ушам. Нож так и остался лежать нетронутым.

— Соколов, вы что, не умеете есть с помощью ножа и вилки? — осенила терапевта внезапная догадка. Матвей молчал, уткнувшись в свою тарелку, но Александр Юрьевич отчëтливо видел ставший бордовым лоб. Надо же, до чего этот болван милый, когда смущается. — Да бросьте! Мне абсолютно без разницы, как вы едите. Можете даже тарелку облизать, я вам слова не скажу.

Матвей молчал. С каждой секундой выражение его лица становилось всё угрюмее.

— Ну же, Соколов? Как вы там говорили? Расслабься! Это же просто этикет. А давайте я тоже отложу приборы? Или вообще можно есть руками! Хотите? Держу пари, так будет даже удобнее.

— Да не хочу я так! Как же тебе… Я хочу быть не хуже, понимаешь? Хочу, чтобы наравне. Ты образованный, начитанный, уважаемый человек. Мыло, вон, необычное, дома ремонт, фарфор, еда дорогая и красивая. Сам тоже… Блямба! А я рос с бабусей. На завтрак гречка, на ужин картошка, в бане мыло «Детское» и ботинки носил, пока каши не запросят. Меня некому было научить всем этим премудростям с этикетом, но это не значит, что я тупой.