– Русский что ли?

– Ну конечно! – Александр, аж подпрыгнул, вот где только не встретишь своих, даже на крыше Ватикана, – Ну вот ты-то меня точно поймёшь!

– Понятно, – ватиканский «араб» молча налил Саньку стакан водяры, нарезал лимон и насыпал немного сахара, – пожалуйста, на здоровье, друг. Если что зови, меня Исламбек зовут, я из Ташкента.

Знаток тонкой русской души и отечественных алкогольных пристрастий удалился, а Санёк с удовольствием выпил стакан водки и закусил его сочным лимоном с сахаром на жёлтых пластиковых шпажках. Накатил, что называется, прямо на крыше Собора Святого Петра, с видом на Соборную площадь, откуда папа Римский свои проповеди вещает. Это ли не счастье. Кому расскажешь – не поверят. Вообще конечно много интересного в мире творится, сплошные парадоксы и нестыковки. Римляне распяли Христа по еврейскому наговору, а теперь вот поклоняются, центром Христианства себя считают, на крыше Ватикана водку разливают. Евреи тоже молодцы на казнь привели Царя Иудейского, а тоже вроде как набожные: не убий, Заветы, скрижали, туда-сюда… Эх, как говорил Санёк, люди-люди, куда же вы ко́титесь.

*****

А по поводу того, что своих можно встретить в любой точке мира, Сашка всегда вспоминал, как на привокзальной площади толи в Венеции, толи во Флоренции, он совершенно запутался и не мог понять, как добраться до гостиницы. Единственным ориентиром для него служил супермаркет METRO, внешне точно такой как в России, на который выходили окна его номера в мотеле. На родине пиццы в автобус билет просто так не купишь, приобретать его надо почему-то в табачных лавках или барах, которые как выяснилось работают только до девяти, потому что Италия – мать профсоюзов и дольше «низя». Там собственно и все магазины закрываются тоже не позже 21-00, что для России конечно абсолютная дикость, потому что русская душа просыпается только после одиннадцати и сразу начинает чего-то просить. Ну известно чего. В результате этих античеловечных законов, Санёк каждый раз по пути домой вынужден был постоянно ездить зайцем и трястись от страха, поймают ли его итальянские контролёры в форме от кутюрье, или в этот раз пронесёт. Нет, по началу он по-честному, как и положено, пытался заплатить в автобусе ничего не понимающим и глазеющим на него итальяшкам-аборигенам. Совал евро то водителю, то каким-то очередным арабам, то прочим пассажирам, шарахающимся от него, как чёрт от ладана. Все они категорически отказались продавать ему билет, и всё галдели по-своему, по-птичьи:

– The Cart, cart, – типа по-нашему «карточка», мол.

– Так где эту карточку-то взять, мать вашу ети́? –выходя из себя спрашивал у них Санёк.

Но автобусные аборигены только молча хлопали глазами, а вездесущие арабы показывали в конец салона и поясняли:

– Бар, бар.

– Что, у вас в конце салона бар? Правда? что ли? Прямо в автобусе? И что наливают? – недоумевал наш герой.

В ответ арабы угорали, махали руками и тыкали пальцами в магнитной считыватель транспортных карт, а Санёк так ничего и не понял в их законах. Ну одно слово – нерусские, что с них возьмёшь…

Кроме проблем с оплатой, надо ещё было разобраться в каком автобусе ехать, потому что номера у них за бугром оказались тоже какие-то замысловатые, и систему нумерации наш скиталец первое время хоть убей не мог понять. В связи с этим ему приходилось постоянно спрашивать на улице у прохожих итальяшек:

– Metro-Metro. Вер из Метро? Автобус, нумеро?

– No, Florence no Metro! – открещивались от него спешащие итальянцы, мол нет во Флоренции никакого метро.

Ну понятно, город-то ещё не миллионник, как сказали бы в СССР. Все ж знают, что метро строится, когда город достигает численности населения в один миллион человек. Но это по православным законам, у басурманов-католиков вероятно всё с ног на голову. Прохожие спешили поскорее пройти мимо, не изъявляя никакого желания помочь бедному страннику, и только две сердобольные женщины остановились и внимательно выслушали Саньковский англо-немецко-французский фольклор и вскрики «Метро, метро». Матроны внимательно осмотрели Санька и его друзей, ещё меньше ориентирующихся в иностранных языках.

– Хгаля, чехго они от нас хо́чут? – наконец произнесла одна из них, самая дородная, оказавшаяся в последствии потомственной ростовской хохлушкой.

Бывает же такое, в самом центре итальянской культуры, в древнем городе Флоренции, где творили Микеланджело и Леонардо да Винчи, а нарвались опять же на своих. Ну точнее почти своих, но всё-таки наших, русскоговорящих.

В любой части света, куда бы Санька не кидала судьба, он всегда знал на 100%, что даже в самом отдалённом уголке вселенной, везде, начиная от Версальского дворца и Небоскрёбов Гонконга, заканчивая самыми непроходимыми джунглями и дикими племенами пигмеев, папуасов и каннибалов на Огненной земле, всегда есть три незыблемые вещи, на которых, как на трёх китах, и стоит весь этот непрочный мир. Эти три кита – «наши», водка и… наглость. Потому что чтобы достать в самых непредназначенных для того условиях водку, нужны эти самые «наши» и бесстрашие, граничащее с наглостью. Это закон мироздания, который не подвластен ни времени, ни одну государственному режиму, ни каким прочим факторам. Это априорная аксиома. Ели есть место, значит на нем будут «наши», а если есть «наши», значит они знают где взять бухла, только надо сделать вид понаглее.

Гуляя по извилистым улочкам Рима и глазея на местные памятники архитектуры, культуры и искусства, поздним, но на редкость тёплым вечером, несмотря на раннюю европейскую весну, Санёк натолкнулся на очень-очень грустного музыканта с гитарой и такой же очень-очень грустной и худой собакой. Музыкант пел какую-то заунывную балладу из цикла «же не манж па сис жур» или «подайте люди на пропитание». Шурик гулял допоздна не потому, что ему так уж прямо было невыносимо благолепно любоваться красотами древних цивилизаций Рима, всеми этими развалинами, Ромулами, Колизеями, и, кстати, лупанариями. К слову сказать, они, эти самые лупанарии, как выяснилось, были древними публичными домами, а не местами, где можно «лупануть», как считали тёмные Н-ские алкаши. Шатался на ночь глядя Александр по столице родины макарон, пиццы и мафии, потому что возвращаться в гостиницу было невыносимо, и была тому вполне обоснованная и весьма объяснимая причина.

Всё дело было в том, что когда очередная Санькова туристическая компашка, состоявшая в этот раз исключительно из мужчин пожилого возраста, к которым он примкнул больше по ошибке нежели осознано, выбирала по интернету гостиницу в этом самом Риме, она жестоко ошиблась. К их всеобщему сожалению и даже стыду, выяснилось, что Рим – это огромный перенаселённый муравейник, с жуткими ценами на жилье, где люди существуют в каких-то невообразимых собачьих конурах за баснословные деньги, коими по понятной причине ни один из членов их благородного общества, увы, не обладал. И только одна гостиница во всём городе, расположенная на площади толи Восстания, толи Сопротивления, уж сколько за столько веков в Риме восставали и сопротивлялись, наверное, счету не поддаётся, так вот только в одной этой гостинице за умеренную и по крайней мере доступную плату, они нашли, судя по картинкам, весьма приличные апартаменты с большими светлыми комнатами и двумя двуспальными кроватями.

Вообще, на рекламных фотографиях с сайта отеля, номера выглядели на редкость нарядно, в отличии от всей остальной дорогостоящей технологии римского барыжного гостеприимства. Первым звоночком, что что-то здесь не так по приезду, стало шокирующее открытие Санька, что банка его любимой Колы, которая у них в Союзе стоила в ближайшем комке 10 рублей, в автомате гостиницы продавалась на тогдашние деньги за целую штуку. Ну капитализм во всём его зверином оскале, что уж тут говорить о стоимости проживания. После этого неприятного факта Шурик понял, что радоваться дешёвому оазису в центре одного из самых дорогих городов мира, было преждевременно. По старому, давно изученному Саньком закону, не всё то золото что блестит, не доверяй тому что видишь, и не верь в когнитивные искажения. А потому в его душе зародился неприятный осадочек сомнений и недоверия интернетовской рекламе и, как выяснилось, не зря.