— Я не скажу, это не моя тайна, — он пожал плечами. — Может, она сама тебе расскажет?! Попробуй… просто спроси её. Постарайся поговорить. Понять.

— Ты серьёзно? — посмотрел на брата скептически. — На хрена мне говорить с ней? Понимать… Рыться в её проблемах… Мозги — твой фетиш, не мой. А я тело её хочу. Гладкое, упругое, вкусно пахнущее тело. Поэтому отойди с дороги, твою мать.

— Её гладкое, упругое тело и так может быть твоим! Просто измени тактику, Феликс. Не подавляй, а приручай!

— Нет у меня никакой тактики, брат, — непреклонно, с чётким намерением пойти в её комнату, ответил Герману. — Я просто получаю то, что хочу! И мне плевать, как это будет.

— Ты слишком избалован, — я уловил в его голосе презрение.

— А ты слишком много думаешь, — отбил я.

— Думать и заставлять других это делать — моя работа, — фыркнул Герман.

— Но ты не на работе, — протянув руку, сжал его плечо. — Не надо меня лечить от эгоизма, самолюбия и избалованности, брат… Я неизлечим. А сейчас лучше отойди в сторону.

Герман с недовольством нахмурился, запустил руки в карманы брюк и шагнул к стене, якобы пропуская меня. Я беспрепятственно мог пройти мимо, однако он тут же перехватил меня под локоть.

— Ты не сможешь отомстить бывшей жене, посредством этой девушки, — кивнул на её дверь. — Я не для этого её привёз.

— Но добился именно этого, хренов психиатр, — растянув на губах улыбку, подмигнул брату. Стряхнул его пальцы со своего локтя и шагнул к заветной двери. Обернувшись, добавил: — Но спасибо тебе за это! Теперь моя жизнь заиграла новыми красками!

Поначалу я прислушивалась к доносящимся из коридора голосам, вникала в разговор, вздрагивала каждый раз, как шаги в сторону моей комнаты возобновлялись, а после… Словно впала в ступор.

Теперь в оглушающей тишине спальни был слышен лишь мой загнанный пульс, а ещё от холодных стен предостережением отскакивали подслушанные мной фразы: "Я просто получаю то, что хочу! И мне плевать, как это будет."

Чёрт возьми! Феликс серьёзно собирался получить моё тело любым способом. Уговорами ли, силой, или просто насилием с животной жаждой и без сожалений. Липкий страх сковал тело и я не успела нигде укрыться, лишь заперла дверь. Несколько минут назад, Герман отдал мне ключи, но я сильно сомневалась, что это поможет.

Однако во мне теплилась надежда на Германа. На его профессионализм, с которым он мог бы остановить психопата с манией величия. Сдвинутого на женщине, которая не смогла полюбить монстра, сидящего глубоко в нём. Как же я понимала её, и была готова расплакаться оттого, что страшная история несчастной девушки сейчас повторялась со мной.

Дверное полотно под напор слегка задрожало. И нет это не было вежливым стуком с целью получить разрешение войти. Это было сделано с особой властностью, в нетерпении.

— Ты же понимаешь, я при любом раскладе войду, — теряя терпение, буквально прорычал Феликс, вновь продолжив таранить дверь. — Даже если мне придётся вынести к чертям эту дверь.

Я чувствовала спиной, как Феликс не жалея рук, колотил и снимал с петель преграду, стоящую между нами.

Хлипкая помеха поддалась напору мужчины в тот самый момент, когда моё эмоциональное напряжение достигло предела. Сердце заколотилось где-то в горле. Стало трудно дышать, словно грудь сдавили ремнями. По инерции я отскочила в сторону, в полумраке спальни ударившись обо что-то и особо не почувствовав боли.

Мужчина ворвался в спальню. В его глазах полыхали злость и вожделение.

— Давай, — глухо выдавил он. — Покажи мне себя. На что ты способна. Не хочу, чтобы мой брат переплачивал за откровенную халтуру.

Я скрестила руки на груди, чтобы выстроить хоть какую-то преграду между моим хрупким телом и его каменными мускулами, которыми он поигрывал и это было заметно даже сквозь рубашку.

— Я не торгую телом, — прошелестела пересохшими губами, отступая назад. — Это не в моих правилах, — возразила на судорожном выдохе.

— Тут… правила устанавливаю я, — двинулся в мою сторону, дёргая рубашку с такой силой, что по полу рассыпались оторванные пуговицы. — Сегодня я хочу тебя трахнуть и поверь мне в этом доме нет глупцов, которые бы захотели меня остановить.

— Нет, — метнувшись в сторону, я рванула к двери в ванную комнату.

Он догнал меня за мгновение, сгрёб в охапку и отрывая от пола, потащил к постели. Крик сам сорвался с моих губ, расходясь по дому слезливым эхом. Я начала в ярких красках представлять самое плохое, ведь он не остановится. Уже не остановится….

Я не рассчитывала на это, не обнадёживалась, поэтому закрыв лицо ладонями, судорожно пыталась хоть что-то придумать. Я совершенно запуталась и не знала, как себя вести.

Должна ли была защищаться или показывать кротость и смирение?

Я ощущала бёдрами твёрдость его паха. Упирающийся в меня член даже сквозь ткань его брюк и моего платья откровенно терся об меня. И к собственному ужасу и стыду внизу живота непростительно заныло в ответ.

Подойдя к кровати, Феликс оттолкнул меня и тут же развернул к себе лицом, оставаясь стоять передо мной в полный рост.

— Раздевайся, не трать моё время.

Закусив губу, отрицательно затрясла головой, а вскакивая на ноги, силилась, чтобы не разреветься. Не показать слабину.

Он рывком опустил ладони на мои плечи и надавил с такой силой, что я с судорожным выдохом снова упала на кровать.

— Хватит… — стряхнула с себя тяжёлые ладони и попыталась отползти. — Я буду кричать.

— Я на это надеюсь, — Феликс почти порвал платье, когда резко дёрнул, поднимая меня на ноги. — Хочу слышать, как ты будешь кончать, — добавил на ухо, тут же прикусив чувствительную мочку.

— Никогда не услышишь. Я не испытаю с тобой удовольствия, только мерзкое отвращение.

Я нервно сглотнула, подступающую от стресса тошноту.

— Плевать я хотел на твои чувства, — он встряхнул меня, перенёс ладонь на подбородок и поднял максимально высоко. Жгучий взгляд впился в мои губы. — Я прожжённый эгоист. Меня не трогают желания других, только мои…

Запустил руку в волосы и грубо сжал их, притягивая к себе. Жёстко накрыл мои губы ртом. Я ощутила жар его дыхания и вкус выпитого им алкоголя.

Натиск мужчины был настолько сильным, что моё секундное сопротивление ни к чему не привело, лишь раззадорило пыл.

Поцелуи были грубые, болезненные, не оставляющие мне никаких шансов. Но оставляющие саднящие на губах раны.

— М-м, — протестующе замычала в его жадный рот, но не получила свободы даже, чтобы перевести дыхание.

Лишь спустя томительно долгие минуты Феликс намотал мои волосы на кулак. Отстранился немного и посмотрел на мои истерзанные губы, усмехнулся, заметив кровоточащие ссадинки.

— Сегодня я не уйду голодным, — зло пригрозил он, словно прочитав в моих обеспокоенных глазах мольбу прекратить.

А следом он повёл себя совсем уж непредсказуемо, резко развернул к себе спиной. Цепкими пальцами собрал на талии ткань и рванул с такой дьявольской силой, что платье клоками осталось в его кулаках, треснув по швам. Я не удержалась на ногах и с жалобным вскриком упала локтями на постель.

И пока я искала в себе силы встать, оттолкнуть или хотя бы прикрыться, Феликс продолжал варварски рвать на мне одежду. Срывать остатки платья и белья. Кружево трусиков с болью впивалось в кожу, когда Феликс стягивая их с меня, явно оставляя следы своей несдержанности.

И когда я была припечатана широкой ладонью к постели, больше не имея сил сопротивляться, услышала лязг пряжки ремня. Глухой звук сброшенной на пол одежды, оповестил о том, что Феликс разделся и теперь ему ничего не мешало взять моё безвольное тело.

Пульсирующая головка члена коснулась обнажённых ягодиц, которыми я непроизвольно дёрнула, с той лишь целью, чтобы отстраниться. Но Феликс свободной рукой лёг на поясницу, слегка надавил, заставляя прогнуться. Потерся пахом и издал сдавленный стон.