Второе – должно пройти не менее двух лет после твоего условного освобождения. И эти два года должны быть абсолютно чистыми в криминальном плане, сразу предупреждаю, проверять тебя будут всерьез. Комитет внутреннего контроля не зря свой хлеб с икрой кушает. И только после этого можно вести речь о приеме в структуру в статусе вольнонаемном. И то, боюсь, мне придется надавить на немалое количество рычагов. Я понимаю, что статус вольнонаемного – это совсем другие права и другие возможности, но тебе главное – зацепиться! Несколько громких побед, мои представления на тебя, подкрепленные звонками нужным людям, снятие судимости, чистый паспорт, зачисление в штат… Я тебе так скажу – даже в офицерском патенте нет ничего невозможного. Теоретически это возможно. И не сразу, конечно же. Но сразу ничего не бывает, не мне тебе объяснять. Главное – поставить себе цель и к ней идти. Последовательно работать только на нее. Тогда все получится. Верхние Планы открыты даже для таких как ты, надо только приложить усилия. Давай договоримся так. Как пройдет два года, и ты будешь готов – свяжись со мной. Я тебе помогу. Даю слово.

И он протянул руку.

Псих, едва сдерживая улыбку, встал с крайне серьезным лицом и пожал ее.

– Спасибо, Эрлан. Я запомню.

– Не за что, – улыбнулся верхнеплановец. – Мы, бойцы божьей милостью, должны помогать друг другу. Нас и так немного осталось. А сейчас иди, я думаю, книжки тебе уже собрали или скоро соберут – ребята скажут. А мне еще кое что до отлета сделать надо. Рад был повидаться.

– Взаимно, Эрлан, – улыбнулся Псих и абсолютно искренне добавил. – Удачи тебе!

(где операция, наконец-то, заканчивается)

озеро Лебяжье,

Тюменский сектор

Тюменской локации.

57°00′ с. ш. 65°59′ в. д.

Бойцы инопланетного спецназа суетились на берегу как муравьи. Сходство было тем сильнее, что практически каждый что-то тащил – рюкзаки со снарягой, скатанные палатки, мешки с трофеями…

И посредине этого разгула на берегу сидел абсолютно бездельный Псих, созерцательно разглядывал гладь воды и о чем-то неторопливо размышлял. Ему было на удивление хорошо. Наверное, во всей это суете непрестанных подвигов надо иногда бездельно сидеть на берегу. Без этого тяжко.

Но хорошее никогда не бывает долгим.

За спиной послышались шаги и поставленный баритон произнес:

– Разрешите обратиться?

Псих повернул голову и милостиво кивнул:

– Разрешаю.

Боец в смущении потоптался и поведал:

– Там это… Трофейная команда вернулась. Начфин за вами послал, сказал – вам надо вашу долю добычи получить.

Обезьян кивнул и встал.

– Ну пойдем, раз надо. Веди.

Вопреки стереотипам начфин оказался не очкастым заморышем, а мускулистым громилой огромного роста с бычьей шеей и луженой глоткой. Вокруг него муравьиная жизнь кипела с особенной интенсивностью.

– По синим ажур, все сходится. Расписывайся. Алло, бойцы, мухой тащим синие ящики в портал. Только синие! Желтые не трогаем. Ржега! Ржега! Ржега, мать твою, не делай вид, что ты меня не слышишь. Где отчет за седьмое, Ржега? Ты еще когда сдать обещал? А сегодня какое? Ничего не знаю, куда там тебя посылали. Я тебя тоже послать могу, но тебе не понравится. Куда ты желтый ящик потащил, идиота кусок? С каких пор у нас умалишенных на службу берут? Ты вообще чей? Вот и скажи товарищу старшему сержанту, пусть он тебя научит цвета различать. Я проверю, не дай бог не скажешь. Ржега, куда пошел? Я еще не закончил. Да мне плевать, подождут. Ну значит, сдаешь снаряжение, находишь горизонтальную поверхность и садишься писать отчет. Да хоть на полу. Нет, сегодня. Сегодня, я сказал! Ржега, не зли меня, ты меня знаешь. Я когда злой, я беспощадный, ты же потом ноги собьешь ко мне ходить, что-нибудь выпрашивать, а я буду демонически хохотать тебе в лицо. Ничего, не переломишься. Вот так. Давай, давай, иди, тебя же ждут. Все, нет больше синих? Точно? Лысый! Лысый! Лысый, вынь банан из ушей! Что «чего»? Желтые сошлись? Точно сошлись, отвечаешь? А он расписался? Точно? Покажи расписку. Да не вставай, издали покажи. Хорошо. Алло, бойцы! Носим желтые! Только желтые, я сказал. Командиры, следите за бойцами, они у вас в глаза долбятся и цвета не различают. Так, а вы кто?

– Я Псих, – сказал Псих.

– Да, помню, командир говорил. Вон там в углу ваши книги, две стопки, принимаете по описи, расписываетесь в двух экземплярах, один экземпляр сдаете мне, второй остается у вас. Никаких детских книг, кстати, не было. Клянусь, не было, бойцы внимательно смотрели, командир лично дал указания. Но тут уж как уговорились, претензии не принимаются, договор дороже денег. Все получаете по договоренностям. Книг вообще мало было, две полки в кабинете у жены этого вороватого осьминога и все. Ее, кстати, так и не нашли. Даже тела.

– И что делать будете? – не удержался от вопроса Псих.

Начфин удивленно уставился на него.

– Ничего не будем, разумеется. В задании ясно сказано – нейтрализовать нарушителя авторского права, лаборатории уничтожить. Задание выполнено успешно в сокращенные сроки, что позволяет ставить вопрос о премировании. А про членов семьи вообще было мелким шрифтом в примечаниях к заданию, кто там этих енотов считать будет? Вообще, не морочьте мне голову, я специально уточнил этот вопрос, согласно справке, она не боевой маг, а какой-то там крафтер, что ли… Короче, некомбатант, и не в нашей юрисдикции. Ясно? Вы принимать свои книги будете? Ну так идите и принимайте, вы же видите, у меня дел по горло. Что у тебя, болезный? Какая ведомость? От какого майора? Ах, от этого майора? Вот что, любезный, иди-ка ты к своему майору, и передай ему, что на всякую хитрую задницу… Хотя нет, не передавай, командир материться запретил. Передай своему майору, что если он еще раз полезет через голову, я лично приду отучать его от этой дурной привычки. Запомнил? Лично приду, так и передай. Не поленюсь, да. Все, давай. Так, у тебя что?

Псих не глядя покидал книги в пространственный карман, расписался, отдал начфину положенную бумажку и вернулся на берег.

Он сидел, созерцая, а шум за спиной потихоньку стихал. Когда он стих окончательно, обезьян обернулся.

Берег был девственно пуст, там не осталось ни одного человека, и лишь брошенный кое где мусор напоминал о недавней высадке инопланетных ментов.

Все вернулось на круги своя – нерушимая тишина, недвижное озеро, вековая сибирская тайга, камышовые заросли и одинокий Псих на берегу.

Обезьян так сидел еще с четверть часа, потом рядом с берегом всплыла усатая голова Тота.

Голова немного поворочала глазами, открыла рот и поинтересовалась:

– Ушли?

– Сгинули наши вороженьки, – непонятно ответил Псих и велел. – Вылезайте.

Голова кивнула и скрылась под водой.

Через какое-то время на берег выбрался Жир, несущий на плече связанную енотиху с кляпом во рту. Вслед за ним из воды показался Тот, гнавший перед собой привязанных на веревке пленных: Сукина и Мясного.

Вся эта компания подошла к Психу. Тот тепло посмотрел на спутников и велел:

– Докладывайте. Я тут пообщался со служивыми людьми и вновь проникся славным армейским духом тотальной отчетности.

– А что рассказывать-то? – охотно откликнулся свин, без особого пиетета сваливший ношу с плеча и тоже усевшийся на берегу. – Честно говоря, самым сложным было убедить Тота присоединиться ко мне и оставить Четвертого без охраны.

– Потому что я ответственный, – объяснил аутист, устраиваясь рядом. – Четвертого нельзя оставлять одного, потому что это же Четвертый. Вдруг он кастрюлю на себя уронит?

– Какую кастрюлю? – не понял Псих.

– Трехлитровую, – убежденно сказал Тот. – Или даже пяти.

– Вот-вот, – заржал Жир. – Именно в таком тоне мы с ним и беседовали около часа. Пришлось будить Четвертого, я ему все объяснил, и он прямым и недвусмысленным образом приказал Тоту присоединиться ко мне.