– Здесь очень красиво, – не придумала ничего оригинальнее Маша. – Я бы каждый день носила какую-нибудь из этих масок.

– Откуда взялось такое желание? – спросил Антонио и испытующе посмотрел на юную племянницу.

– Я некрасивая, – прошептала Маша, опустив глаза.

Она впервые высказала вслух свои ощущения. Маша взглянула в зеркало, которое украшало стену. Оно красноречиво подтверждало её мнение о себе.

– Но ведь главное – душа, – возразил Антонио.

– Если внешность не притягивает, никто не захочет узнать душу.

– Красота, как и дьявол, скрывается в деталях и полутонах,– произнёс дядя Антонио и снял одну из старых масок, которая висела на самом верху.

Она показалась неприметной, посеревшей от времени. Эмаль потрескалась, блёстки почти осыпались. Но в ней ещё сохранилось едва уловимое очарование загадки.

– Оцени, как она сделана.

Девушка внимательно вгляделась в старинный аксессуар. «Баута» изготовлена из белого атласа и папье-маше с профилем в виде треугольника. Дядя искусно украсил её чёрными пайетками. Но впалые глазницы пугали.

– На ней щербинки и нюансы не такие яркие, – сказал дядя и улыбнулся. – И всё-таки её хотят купить многие. А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что она особенная. У неё есть магия. Именно недостатки и придают ей неповторимость.

Дядя Антонио умел заинтересовать собеседника. Маша смотрела на него, как завороженная.

– Маска получила своё название в честь мифического чудовища Bau, про которого детям рассказывают страшилки. Маску предпочитали не только простые венецианцы, но и богатые дожи. Она позволяла оставаться неузнаваемым. Эх, загадочное и волшебное время.

Антонио с ностальгией улыбнулся, вспоминая юность и первый карнавал, в котором принял участие.

– Эта маска самая ранняя, которую я создал своими руками, поэтому я не продам её никому.

Он с нежностью погладил прохладный материал. Вещь, несомненно, обладала собственной энергетикой. Марии захотелось примерить её. Прислонив «Бауту» к лицу и отказавшись от индивидуальности, она могла раствориться в толпе. Все люди носят маски, вне зависимости от возраста и пола. Когда наступает момент трагических испытаний, маска уже не нужна. Именно тогда познаётся истинная сущность человека. «Баута» напомнила о мужчине, которого Маша встретила на вечеринке у синьоры Мальдини.

– Ты наша принцесса, – Антонио обнял её и по-отечески поцеловал в лоб. – Та девочка, что верила в чудеса и пасхального зайчика. Кстати, ты ещё веришь в зайчика?

Маша рассмеялась, вспомнив о наивных детских мечтах. Она уже давно не верила в пасхального зайчика, и ожидания от жизни немного изменились. Но всё же в самом укромном месте души теплилась вера в чудо.

– Добро пожаловать в мой мир, – Антонио жестом пригласил Машу войти.

Маша сделала несколько неуверенных шагов, словно была готова сбежать в любое мгновение. Миром была мастерская, которую он обустроил по своему вкусу. В определённом порядке разложены заготовки для масок, перья. В коробочках лежали стразы и жемчуг. В кабинете Антонио Спинелли всё говорило о его пристрастии к искусству. Напротив входа красовалась репродукция картины Тициана «Пьета». За полотном известного художника скрывался сейф, где дядя хранил драгоценные камни, которыми украшал маски.

Дядя прервал «Плач нимфы», полагая, что племяннице по нраву другая музыка. Negromare или Verdena. Такую музыку предпочитали его молодые любовницы.

Маша изучала комнату. В углу притаился шкаф с пластинками и компакт-дисками. Дядя был меломаном. В его коллекции имелись музыкальные записи разных жанров.

– Ты любишь музыку? – поинтересовался дядя.

Рассматривая диски, Маша кивнула и ответила:

– Мне нравится рок и классика.

Антонио не мог отказаться от мысли, что Маша очень напоминает отца – Бартоломео Спинелли. Тот же профиль, тот же умный проницательный взгляд и манера скрупулёзно исследовать мир. Если бы они встретились, то вполне могли поладить.

Тонкие кисти, как букет, стояли в высокой хрустальной вазе. Маша дотронулась пальцами до волосков кисточек. Взяла чистую заготовку, которая ещё не успела обрести свой облик. Скоро она превратится в изящную «Коломбину».

– Ты хочешь попробовать, – угадал её помыслы Антонио.

Маша устроилась за столом, и как прилежная ученица приготовилась слушать. Она ждала долгой лекции о смешении красок и роли декора. Однако дядя без слов протянул заготовку.

– В творчестве нет правил, – произнёс Антонио и включил симфонию номер семь Бетховена.

Он сел на стул и принялся украшать маску. Сложно было заподозрить, что его большие руки выполняют столь кропотливую работу.

– Здесь спокойно, – промолвила Мария и сделала первый мазок.

Ей нравилось, что в её руках кусок папье-маше принимал форму, походил на человеческое лицо. Маша использовала сочные краски. Но всё же до мастерства дяди ей далеко. Антонио оценивающе взглянул на маску, которую сделала девочка, затем перевёл взгляд на племянницу и ласково улыбнулся.

– Perfettamente12, – подняв бровь, проговорил он.– Только практика поможет достичь совершенства.

Мария кивнула и продолжила расписывать эмаль. В её чутких руках «Коломбина» будто ожила и приобрела неповторимость.

Впоследствии Маша часто слышала от дяди похвалу. Его perfettamente всегда имело разное значение и звучание в зависимости от настроения. Вот, рассматривая заготовку, он хмурится и говорит:

– Perfettamente?

И это perfettamente обычно заставляло подмастерье переделывать работу. Антонио понимал, что в племяннице есть искра таланта. Маша любила мастерить. В детстве делала ёлочные игрушки, шила одежду для кукол или рисовала. Она черпала вдохновение не из внешнего мира, а внутри себя. Творчество доставляло ей настоящее удовольствие.

***

За две недели до Великого поста пришёл долгожданный день, когда начался венецианский карнавал. Маше не терпелось поучаствовать в феерии. Перед этим предстоит подобрать подходящий к случаю костюм.

– Выбирай любую маску, – предложил Антонио и сделал приглашающий жест.

Мария растерялась. Чёрные прорези, будто впалые глазницы мертвецов, уставились на неё. Её взор скользил по стенам, украшенным сотней масок. Каждая из них произведение искусства. Особенно девочку притягивали «Джокеры», весело позвякивавшие колокольчиками при движении. Или воздушная «Венецианская дама», но Маша подумала, что будет чувствовать себя неловко в такой утончённой маске. Ей бы хотелось затеряться в суетливой толчее, почувствовать пульс грандиозного праздника. Она остановила внимание на «Вольто», искусно расписанной и декорированной жемчугом и блёстками.

– «Вольто»? Ты решила не выделяться,– предположил Антонио.

Маша сняла маску со стенда и приложила к лицу. Бархатная внутренняя часть приятно коснулась кожи. Радостное предвкушение разлилось по телу.

– Чудесно, – прозвучал глухой голос, который принадлежал племяннице.

Она посмотрела в зеркало. И не узнала себя. Лишь её печальные глаза выглядывали из выемок.

– У тебя изысканный вкус, – заключил дядя. – Но нужно ещё подобрать наряд. Это тоже целый вид искусства. Что же, прекрасная дева, будьте любезны.

Он отвёл её в отдельную комнату. Там хранились различные костюмы для клиентов. Роскошные ткани сочетались с гипюром и мехом. Маше понравилось платье из голубой парчи, с подолом, отделанным венецианским кружевом.

– Perfettamente! – Антонио задумчиво потирал подбородок. – Плащ превратит тебя в невидимку.

Укрывшись за ширмой, Маша облачилась в костюм. Платье было ей чуть велико, но она придумала, как с помощью элегантного кожаного пояса, спасти ситуацию. Она вышла к высокому зеркалу, обрамлённому бронзовой рамой, и увидела незнакомку, которая отражалась в серебряной глади.

– Хорошая задумка, – похвалил Антонио, указав на плетёный поясок.

Застенчиво улыбнувшись, Маша надела маску и завязала атласные ленты на затылке. Теперь она окончательно лишилась своего лица, которого стеснялась, считая неказистым. И вместе с утратой индивидуальности почувствовала свободу от условностей. Будто с маской обрела другую личность.