Вдали, в глубине мрачного длинного зала – большое окно, за которым прячется в горах закат, а рядом блестит кроваво-малиновыми лучами солнца резной косяк двери. Прихрамывая, иду туда. Путь не близкий – коридор кажется бесконечным, а ноги болят как наяву.

С каждым моим новым шагом к цели красно-лиловое солнце разгорается всё ярче, рисуя на стенах причудливые узоры. Щурясь, подхожу к двери, но ручки нигде не видно. Это, оказывается, вовсе и не дверь, а огромное, под два с лишним метра высотой, зеркало в старой раме, покрытой потрескавшейся и потемневшей бронзовой краской.

Выхода нет. Поднимаясь откуда-то изнутри, меня начинает несмело грызть чувство обречённости. Потерянно смотрюсь в своё отражение. Там, по другую сторону слегка запотевшего стекла, вырисовывается мой привычный образ. Я такой же, каким меня обычно видит мир – полностью спрятанный от любопытных глаз. Капюшон надвинут на лицо, солнечные очки и чёрная медицинская маска надёжно скрывают нос и рот.

Тяжело вздыхаю. По лбу катится градом пот. Как же жарко! А может, ну её, маскировку? Во-первых, это сон, а во-вторых, тут всё равно никого, кроме меня, нет.

Поднимаю руку, чтобы снять капюшон, и мутное отражение в точности повторяет мой жест. Окидываю себя придирчивым взором. Так давно не смотрелся в зеркало, что уже и сам практически забыл, как выгляжу.

Провожу ладонью по голове, приглаживая стянутые резинкой пепельные волосы. С сожалением цыкаю – больше полугода как вышел из комы, а всё никак не подстригусь. Хвост уже до лопаток доходит. Впрочем, это даже могло бы смотреться стильно, если бы я освоил какую-нибудь укладку или хотя бы не ленился пользоваться феном – а не просто собирал после душа мокрые волосы медицинской резинкой, чтобы сильно не трепались.

Моё отражение, в свою очередь изучая меня, едва заметно хмурится. Не нравлюсь я себе?.. Что ж, неудивительно. В форму-то я так и не вернулся, несмотря на довольно тяжёлые для человека с травмой упражнения в тренажёрном зале. Впрочем, сейчас, глядя в зеркало, я с удивлением подмечаю, что плечи у меня стали шире, предплечья – жилистее, а на груди, сквозь ткань толстовки, просматривается рельеф мышц. Да и ноги не такие тощие и будто бы даже накачаны.

Постойте-ка, а где же моя трость?! Или мне показалось?!

Поспешно стираю рукавом пар с зеркала, чтобы лучше рассмотреть себя. Нет, я не ошибся! Сердце начинает стучать быстро и гулко. Трости у моего отражения нет. Его правая рука свободна. Я стою, не в силах пошевелиться, а двойник кивает в ответ на мой ошеломлённый вдох и, снимая резинку с волос, брезгливо откидывает её в сторону. Я бы, может, и повторил за ним это действие, но не смог – от удивления впал в ступор.

– Кто ты? – выдыхаю взволнованно. – Я думал, ты – это я…

Он только мотает головой, и его блестящие, гладкие как шёлк пепельные волосы рассыпаются по плечам. Волосы тоже на мои не похожи, слишком уж они идеальные – как в рекламе шампуня. Да и вообще, всё не так. Мы словно два разных человека. И вместе с тем, между нами продолжает сохраняться какая-то невидимая связь. Он делает то же, что и я, а я, в свою очередь, хочу повторять всё за ним.

Одновременно со мной он касается рукой своего бледного лба – это я, пытаясь унять дрожь и головокружение, дотрагиваюсь до виска. Кстати, не помню, чтобы я был когда-то таким бледным. Этот тип, конечно, на порядок аккуратнее и красивее, но вот цвет его лица белый, как штукатурка – будто он продолжал, в отличие от меня, лежать в коме. А может быть, это вампиры выпили из второго Каспера всю кровь?

Зеркало снова мутнеет, словно кто-то дохнул на него паром, и картинка теряется в тумане. Касаясь указательным пальцем зеркальной глади, моё отражение медленно рисует что-то на запотевшем стекле. Прозрачные линии, ловя зарево заходящего солнца, окрашиваются в огненно-красный.

С опозданием подношу руку к рисунку – там, где он только что его закончил – и на моём пальце остаётся алое пятно, липкое, с кисловато-металлическим запахом. В изнеможении закрываю глаза, чтобы не видеть начерченного кровью знака, но его контуры продолжают ярко гореть перед внутренним взором, будто выжженные на сетчатке ультрафиолетом.

Он нарисовал мне египетский крест. Анх. Символ вечной жизни.

Когда я проснулся, за окном была уже ночь. Точнее, поздний вечер – одиннадцать. Во сне я и впрямь сильно потел, и одежда оказалась насквозь мокрой. Наверное, это всё из-за обезболивающего…

Приняв душ, я переоделся и привёл себя в порядок. Даже волосы высушил феном, стараясь расчесать и пригладить. Как в рекламе шампуня, конечно, не получилось, но так я нравился себе уже больше. Потом я поужинал – первый раз за долгое время. Чаще всего я ел только дважды в день, да и то без аппетита. Впрочем, аппетит и сейчас не появился, но всё же я затолкал в себя еду, решив с этого дня начать отъедаться и набирать массу.

После ужина я заварил чай и сел с кружкой перед ноутбуком. Кажется, необычный сон всё ещё оказывал на меня определённое влияние, ведь я, против своей воли, по-прежнему стремился копировать действия того странного человека. Да и человека ли?..

Так, нужно отвлечься! И я даже знаю, что подходит для этой цели как нельзя лучше: расследование нового таинственного кейса про вампира-невидимку – единственного счастливчика, скрывшегося с места операции.

Бегло переключаясь между отправленными Олегом видео, я без труда обнаружил его. Вот он, этот тип, спокойно миновал восточные ворота парка и идёт по асфальтовой дороге. Не прячется в кустах, как другие. Да и вообще держится особняком от вампиров. К нему выходят трое наших ребят… Я выкрутил зум, приближая картинку. Один из охотников его сканирует. Что-то говорит товарищам, и они нацеливают на него пистолеты, но тут мужчина приподнимает край своей шляпы и смотрит на них. А дальше случается примерно то же, что было со мной и Олегом. Они как будто больше его не замечают, растерянно оглядываются и крутят стволами в воздухе. Ван Хельсинг же, не смущаясь, проходит мимо них, слегка задев одного из охотников плечом, и движется в глубину парка.

Со всеми, кто встаёт у него на пути, приключается аналогичный приступ слепоты. Так он и доходит до самого Каспера, минуя несколько наших отрядов. Подняв пистолет с длинным стволом, он ещё издалека держит меня на мушке, но не стреляет. Просто крадётся сзади, словно пытаясь лучше прицелиться. Странно, конечно, что не выстрелил. С такого расстояния вполне можно попасть, даже будучи дилетантом. Боится, что пуля пройдёт насквозь и заденет Стеллу, которую я обнимаю?.. Тоже не вяжется – для меня-то у него наверняка должен быть припрятан обычный, свинцовый сердечник – неопасный для вампира, но смертельный для человека. Подозрительно это всё… Ну, посмотрим, что будет дальше.

А дальше подъезжает Олег и стреляет в незнакомца практически в упор. С пары десятков метров из винтовки – и не попал ни в голову, ни в грудь. Даже смешно. Однако, руку ему всё-таки задело, поэтому пистолет он уронил. Тут к нему поворачиваюсь я. Прицеливаюсь и озираюсь по сторонам как идиот. А мужчина в чёрном спокойно подбирает с земли свой ствол и, чуть пошатываясь, идёт к скамейке, на которой сидит Стелла. Она его тоже не замечает, но не потому, что он успел посмотреть ей в глаза, а скорее наоборот – потому что он прячется у неё за спиной.

Невидимка задумчиво провожает меня взглядом до машины, тут же теряет ко мне интерес, отворачивается… и вдруг поднимает свой пистолет, направляя его на затылок Стеллы!

На этом месте я инстинктивно нажал на паузу – будто пытаясь остановить время. Внутри у меня похолодело. Долго не решался продолжить смотреть, но потом всё же заставил себя. Надо узнать, чем закончится.

В следующую секунду на видео зажигаются фары «гелендвагена», Стелла сгибается и непреднамеренно уходит с линии огня, но и мужчина в шляпе тоже не успевает выстрелить. Убрав пистолет в кобуру, он заслоняет лицо рукой, отворачивается от яркого света, морщится, весь искривляется, а потом торопливыми шагами идёт прочь. Сходит с дороги в снег, скрывается за кустами и деревьями и, пошатываясь, направляется к выходу из парка.